Апокалипсис on line - Михаил Соловьев

Неожиданно ощутил неизвестное доселе состояние давления стен.

Следом появились ощущения замурованности, раздавленности, время остановилось

окончательно, и началась схватка с разыгравшимся воображением.

Представьте себе, что вы лежите на кровати и отсутствие часов и окон не

позволяет вам определить, в какой части дня вы находитесь..

Вокруг вас настолько мощные стены и двери, что без постороннего вмешательства

отсюда не выбраться.

В голове услужливо появляются мысли, что о вас забыли, или в окружающем мире что-то

произошло, т.е. больше никто сюда не придёт.

Теперь умножим все это на реальную ситуацию — война нескольких сетей за контроль

над миром, ваше участие в этом процессе и безрадостные перспективы при любом

победителе.

Картинка могла расшатать и более подготовленную психику.

Я еле сдерживался, чтобы не заорать, не спрыгнуть с кровати и не начать дубасить

чем попало в двери.

Как ни странно, не сделать этого мне помогала мысль, что время остановилось.

Я просто не мог пошевелиться, потому что этого неспешного течения больше просто

не было, и наступил покой…

Все стало меняться, когда появились звуки.

Сначала послышался странный щелчок, и стало ясно, что открывается входная дверь.

Удивиться какому-либо движению при отсутствии времени я не мог — мои собственные

биологические часы отсутствовали.

Запустить их удалось лишь появлением вялой мысли о том, что я должен-таки

принимать какое-либо участие в событиях.

Шевелиться не получалось. Затекло все туловище.

Пришло понимание, что борьба с клаустрофобией вогнала организм в какой-то транс.

«Интересно сколько, я так пролежал?» — выскочила на поверхность первая емкая

мысль встречая заходящие в комнату фигурки.

Чжао сяньшен оказался сухопарым стариком в расшитом золотыми драконами халате.

— Мне сыказали, что ты пролежался сутыки без движения? — начал он беседу.

Тело нестерпимо ныло. Хотелось одновременно есть, спать и вымыться.

Появилось знакомое состояние разглядыванья мозга посторонними.

— Мы и ранише, — продолжал Чжао, — Заымечали, что у тебя есть какие-то

непонятыные сывойства, не присуещие обычыным лудям. Чито это было сегодня?

— Не знаю, — честно ответил я, — По-моему, это фокусы мозга. Он в определенные

периоды жизни начинает менять время персонально для меня.

— А чито произошло сейчасы?

— Наверное, началась клаустрофобия. Просыпаешься неизвестно где. Дверь заперта.

Окон нет. Сколько проспал, неясно. Начали давить стены, и показалось, что про

меня забыли. Наверное, чтобы я не бесновался, мне остановили время.

— Кыто?

— Я не знаю. Организм. Что-то вроде предохранителей в системе.

— Хорошо, — не отводил от меня глаз Чжао, — Теперь сымотри на это.

Он щелкнул пультом, и на экране появилась картинка со спутника.

Серо-зеленая карта приблизилась, чуть повернулась. Я узнал на экране свой «Крузак»

и себя самого. Вот только двигался я необычайно быстро.

Саня Рубан, помогал мне закидывать в открытую заднюю дверцу тела и по сравнению

со мной выглядел как улитка.

— А шито было с тобой зыдесь? — поинтересовался Чжао.

Я рассказал, что в период опасности у меня ускоряется время и окружающий мир

движется очень медленно.

— Сымотри еще, — улыбнулся глава клана и щелкнул по пульту.

Это оказалось задержание в Новосибирске.

В изолирующем противогазе я выглядел точно не человеком, тем более что бежал по

немыслимой траектории.

«Пятнашки» со спецназом меня впечатлили. Оказалось, что я почти проскочил

оцепление и только футбольный подкат одного из бойцов удержал меня на месте.

Моя хохочущая физиономия среди бесстрастных спецов в масках смотрелась и вовсе

не к месту.

— Вы любое перемещение отсматриваете через спутник? — поинтересовался я,

сообразив, что наша операция почти на грани краха.

— Пока неты, — устало сказал Чжао, — Только когда они над месытом. Бывают

пробелы. Как ты освободилися? — задал он ключевой на сегодня вопрос.

Произносил он его деланно безразлично, но я четко уловил сверлящее внимание.

Отвечал улыбаясь.

— Так же, как и ваш товарищ. Юрий Леонидович. Нас одним штурмом и вызволили.

Сказал и лихорадочно стал соображать, что говорить дальше. Но старина Чжао

ничего не спрашивал. Он сидел, откинувшись в кресле и гонял ручкой по столу

какую-то фиговину.

Заговорил только через несколько минут:

— Как вы отнесетися, если мы исследуемы ваши организма? — не поднимая глаз

спросил Чжао, — По нашымы данным такие сывойства можыно выработати толико

тыренировыками, а у васы это от природы.

— Я отнесусь к этому нормально, — смекнул я выгоду от предложения, — Желательно

только исследовать без оперативного вмешательства и химии поменьше.

— Программу вам уже определили, — неожиданно прозвучала за моей спиной чистая

русская речь, — Режим содержания тоже.

Я обернулся. Метрах в двух от меня стоял улыбаясь мужчина в белом халате лет

сорока.

— Меня зовут Андрей, — сообщил он, протягивая руку, — Жалко мы упустили

последнее проявление ваших свойств по остановке времени, но ничего, я думаю,

нагоним.

— Получится ли? — задумчиво протянул я, — У меня все это происходит

непроизвольно.

— Смоделируем, — уверенно произнес жутковатую фразу эскулап, — Хотя не думаю,

что это понадобится. Уверен, ваши свойства проявляются постоянно и нужно только

это проконтролировать.

Глава 43.

Я шел обратно, а в моей голове еще стоял дядюшка Чжао, молчаливо решая мою

судьбу.

На его месте я бы расширил круг вопросов и в конце концов постарался бы запутать

оппонента. Он этого делать не стал.

«Почему?» — спрашивал я себя.

Ответ очевиден: не хотел пугать подопытного кролика, которым я на сегодня стал.

Режим моей жизни теперь определял новый знакомый Андрей.

После беседы с Чжао мы с ним прогулялись в обеденный зал.

Потом он показал свою лабораторию и рассказал, что исследованиями необычных

возможностей человека занимается давно.

Оказалось, Андрей — главный разработчик препаратов, позволяющих повысить

выносливость, агрессивность и многое другое. Помимо этого его интересуют скрытые

свойства человеческого организма.

Основной идеей исследований была энергетика и персональная биохимия объекта.

На мой вопрос, как исследуется химическая составляющая, он закатал рукав и

показал несколько проколов в области локтевого сгиба.

— Себя я взял за эталон, — сообщил Андрей, — За нулевую отметку. Мои сверх-способности

прежде всего в аналитическом складе ума. Для исследований приходится подвергать

испытуемого углубленному изучению, тогда как внешние данные можно изучать,

наблюдая лишь за составом крови.

Выслушав его, я немного успокоился и поинтересовался судьбой своих товарищей.

Андрей от прямого ответа уклонился.

Тогда я спросил о свободном перемещении для себя.

Оказалось, уже сегодня меня переведут из карантина в стационар и там появится

определенная степень свободы.

Оставшись в комнате один и собирая вещи, я стал рассуждать:

«Основной объект, интересующий Чжао — мамочка Игоря Джоновича. Второй, скорее

всего, я. Рубан и Ольга, материал вторичный, и поэтому до прибытия Юрия

Леонидовича про них можно не спрашивать. Теперь сам Чжао. Что ему о нас известно?

— последний вопрос был ключевым для определения дальнейшей судьбы коллектива, —

Если он расшифровал наши замыслы, то в любом случае будет вести игру до конца и

сто процентов заманит бывшего товарища в ловушку. Это в том случае если все

плохо. Если все хорошо, то через несколько дней я получу возможность с ними

общаться».

Щелкнула дверь. На пороге стоял улыбчивый китаец в просторном одеянии темного

цвета. Он кивнул головой и сделал приглашающий жест.

Лаборатория Андрея располагалась на одном этаже с моей палатой. В ней так же не

было окна, зато на стене висели круглые часы и стоял малогабаритный телевизор.

Российских каналов оказалось два.

Я чуть не зарыдал, когда в «Вестях» показали родной Иркутск.

Режим жизни был изложен в листке над кроватью: завтрак, два часа в лаборатории,

сон, обед, отдых, еще два часа обследований и ужин. Ночные обследования раз в

два дня.

Теперь мне кровь из носу нужен был «Малыш».

Информационная блокада начинала давить, вгоняя в некое подобие клаустрофобии.