Чародейский рок. Чародей и сын - Кристофер Сташеф

— Кто вы такие, чтобы настраивать нашего Ари против нас, а?

Гвен встала. Только Род почувствовал, как закипает праведный гнев в сердце его жены.

— А вы кто такие, — осведомилась Гвен, — чтобы почитать этого доброго и славного человека своим рабом?

— Мы — Яга и Аксон! — взвизгнула старуха. — И мы купили его!

Род заметил, что дети приступили к маневрам. Магнус незаметно обошел мужчину, сопровождавшего старуху, и спрятал Грегори у себя за спиной. Джеффри встал по другую сторону от пришельцев.

— О нет! Что вы такое говорите? — вспылил Ари. — Вы покупали мою музыку, но никак не меня самого!

— Тебя, тебя, и душу твою, и тело! — каркнула старая карга, шагнула на свет. Ее глаза метали злобные молнии. — Ты наш, Ари, ты куплен с потрохами! А это кто, кто пытается перекупить тебя у нас?

— Я — Гвендилон Гэллоугласс, — ледяным тоном произнесла Гвен. — И я пришла для того, чтобы обречь вас на проклятие, которое вы сотворили для других!

Она еще не договорила, а силуэт Яги уже охватили языки пламени.

Дети вытаращили глаза, а высокорослый колдун Аксон оказался внутри сияющей сферы. К нему устремились острые, как кинжалы, лучи. Один из этих лучей пронзил позвоночник колдуна, и он рухнул на пол, лишившись чувств.

Но Яга и не подумала огорчаться. Пламя не причиняло ей никакого вреда — языки гасли, едва лишь прикасаясь к ней.

— Глупцы! Тупицы! — надрывалась старуха. — Разве не знаете, что как раз этого-то я и ждала всю мою жизнь?! Я вся пылаю злобой изнутри, так почему не согреться ею снаружи? Нетушки, получайте сами!

Гвен закричала и пошатнулась. Что-то словно бы вспыхнуло внутри нее. Яга мстительно заперхала и повернулась к Роду. Он почувствовал нечто вроде сильнейшего удара тока, окаменел от боли.

Но тут Яга взвыла и, схватившись за голову, завертелась, ища взглядом обидчика. Она встретилась глазами с неотрывно глядящим на нее Магнусом. Старуха заковыляла к нему, вопя:

— Перестань! Не надо! Хватит!

Магнус скривился от боли, губы у него задрожали, но он только крепче сжал ручонку Грегори и не отвел взгляд.

Корделия свирепо сощурилась, спокойно подошла к старухе-ведьме и прикоснулась к ее виску. Яга замерла, как замороженная, и в это же мгновение боль, сковавшая Рода и Гвен, отступила — так, будто бы их дочь нажала кнопку выключателя. Гвен и Род покачнулись, поддержали друг друга, попытались приготовиться к псионной атаке…

Но тут Ари, наконец овладевший собой, подбежал к Яге. В руках он вертел и мял что-то, а потом поднес это ко лбу старухи.

Это был камень.

Взгляд у старухи стал обалдевшим, потом судорога, сковавшая ее лицо, отступила, и в глазах Яги появился испуг.

В следующий миг она обмякла и стала опускаться на пол.

Джеффри подскочил к ней, поддержал и уложил рядом с поверженным чародеем Аксоном, за которым все это время он неотрывно следил.

— Они померли? — в ужасе спросил Ари.

— Нет, — успокоил его Джеффри. — Хотя они это очень даже заслужили.

— О нет! Если ты говоришь правду, мальчик, если они живы — так ведь я их исцелил!

Джеффри смотрел на Ари так, словно тот сошел с ума.

— Слава Богу, детки, что мы взяли вас с собой! — вяло воскликнул Род, подковыляв к своим отпрыскам. — Молодцы, славно потрудились.

— У нас бы ничего не вышло, — возразил Магнус, — если бы для начала вы не вызвали на себя ее злость. Только потом мы поняли, какова природа ее колдовства.

— Можешь мне поверить, я и пальцем не шевельнул, — признался Род. — И откуда она только взяла такую силищу?

— От сотен и сотен таких, как она, — сообщила Гвен. Она опустилась на колени рядом с распростертой на полу ведьмой и подвела пальцы под затылок Яги. — Я читаю об этом в ее воспоминаниях… — Гвен поежилась. — Ох! Сколько же тут извращенной злобы! Но за завесой злости я читаю вот что: эту старуху и много других колдуний собрала под свое крыло Убу Маре.

— Зачем же? — опасливо спросил сильно побледневший Ари.

Гвен покачала головой.

— Она каким-то образом питалась их силой и сама становилась во сто крат сильнее. А Яга — всего лишь игрушка в руках этой могущественной колдуньи, всего лишь ее продолжение.

— И эту жалкую старушонку такое положение дел радовало, — догадался Род. — Лишь бы быть частью чего-то большего, да?

Гвен кивнула.

— Но теперь, что удивительно, все, что было в ее разуме, искривлено и перекручено, все то, что сделало ее легкой добычей Убу Маре — вся ненависть и желчная зависть, и злоба, все это выправляется, разглаживается, возвращается к началам гармонии! — Гвен взглянула на Ари. — Как вы это сделали?

Волшебник расслабился, отер пот со лба, улыбнулся.

— Да как раз так, как вы и сказали, люди добрые. Сотворил камешек, который играет музыку легкую, гармоничную, полную порядка, какой живет внутри меня самого.

Ну а был Ари человеком необычайно спокойным, уравновешенным и жизнерадостным. Род посмотрел на Магнуса.

— А ты что такое вытворил, сынок? Отчего она вдруг замерла?

— Да примерно то же самое я сделал, — смущенно отозвался Магнус. — Я заметил, как Яга поглощала пламя гнева нашей мамы, вот и попытался наполнить ее спокойствием и дружелюбием. Эти чувства я облек в форму музыки Баха, с которой нас знакомил Векс, и направил эту музыку в ее разум.

— Ну а она, конечно же, нанесла тебе ответный удар!

— Да, и очень сильный притом! — выпалил Грегори, поежился и зажмурился.

Магнус обнял младшего братишку, прижал к себе.

— А ты был моим щитом. Прости, Грегори. Я никак не мог мысленно заставлять Ягу слушать Баха и распутывать узлы ее ненависти и злобы одновременно.

— Да я с радостью помог тебе, — заверил его побледневший Грегори. — Я старался поскорее ослабить тот узелок гнева и горечи, который она пыталась завязать в твоей душе. Ох, братец! Только бы больше мне не пришлось такого делать!

— Ну все. Хватит об этом, — поспешила оборвать разговор Корделия. — Но думаю, как раз из-за этого ведьма не смогла отбросить мою руку.

— А ты что сделала, дочка? — в тревоге спросила Гвен.

— А я думала о майском утре, о том, как я радуюсь рассвету и пению птиц. Больше ни о чем — но все это я мысленно соединила с такой музыкой, какая звучит вокруг этого домика.

— Вот как… — зачарованно протянул Ари. — Она поглотила мою музыку только потому, что ваша подготовила ее к этому! — Он обернулся и неуверенно посмотрел на Гвен. — А нельзя ли тогда моей музыкой лечить погубленные души?

Гвен встала, выпрямилась и улыбнулась.

— Конечно, можно! Но вы же сами видели, почтенный волшебник, что для этого мало одной мелодии. Их нужно много, и чтобы слушали не единицы, а сотни!

Ари вытаращил глаза.

Немного постояв, он отвернулся и решительно проговорил:

— Нужно срочно приниматься за работу! Сотни, тысячи! Я изготовлю их и рассею по всей стране, хоть бы мне и пришлось исходить ее из конца в конец!

— Что ж, в этом мы вам, пожалуй, сумеем помочь.

Гвен обвела взглядом детей. Те дружно кивнули.

Уже через несколько минут, когда Гэллоуглассы уходили от домика Ари в сгущающихся сумерках, они слышали, как зарождается мелодия, полная простой радости от созерцания красоты мира. При этом мелодию поддерживал ритм — хоть и легкий, но все же характерный для рок-музыки.

24

Не успели Гэллоуглассы на следующее утро отойти далеко, как музыка начала причинять им физическую боль. Дело было не только в громкости, айв том, что приходилось слушать с десяток разных мелодий и ритмов одновременно. Все пьесы, исполняемые камнями, были более или менее похожи, но различий между ними хватало для того, чтобы Род через некоторое время утратил всякое терпение и начал скрипеть зубами. Он вспомнил о том, что говорили парни и девушки из тех тысяч, что собрались на лугу. А они говорили о том, что любят музыку погромче — только тогда, дескать, они ее телом чувствуют. «Как же обнищали их души, — с тоской подумал Род, — если какие-то чувства у них вызывают только звуковые волны».

Грегори шел, закрыв уши ладошками. Вид у него был замученный и несчастный. Гвен и Джеффри шагали рядом, храбро держась из последних сил, но даже Магнуса пошатывало, а Корделия шла с затуманенным взором и странно подергивалась. Род чувствовал, как в голове у него начинает шевелиться препротивная головная боль — предвестник приступа мигрени.

В конце концов Гвен не выдержала. Род увидел, как она остановилась, решительно вдохнула и выдохнула, сложила руки перед грудью ладонью к ладони. Потом губы Гвен зашевелились, но до Рода не донеслось ни звука, ни слова. Род нахмурился, помотал головой, показал на ухо. Гвен вздохнула, и в головах у Рода и детей прозвучал ее мысленный голос: