Гарри Поттер и Огненная Чаша - Джоанн Роулинг

— Мы должны следовать правилам, а правила чётко и ясно гласят: те, чьё имя выдано Огненной чашей, обязаны принять участие в Турнире.

— Ну вот! Барти знает свод законов вдоль и поперёк, — Шульман, сияя, повернулся к Каркарову и мадам Максим с таким видом, словно вопрос теперь можно было спокойно считать закрытым.

— Я настаиваю на повторном предоставлении заявок остальными кандидатами от моей школы, — заявил Каркаров. Он оставил елейный тон и прекратил улыбаться. На его лице появилось по-настоящему страшное выражение. — Вы должны снова установить Огненную чашу, и мы будем продолжать процедуру до тех пор, пока не получим по два чемпиона от каждой школы. Согласитесь, Думбльдор, это будет справедливо.

— Но, Каркаров, так не выйдет, — возразил Шульман. — Огненная чаша только что остыла — и она не зажжётся вновь вплоть до следующего Турнира…

— … в котором «Дурмштранг» ни под каким видом не будет участвовать! — взорвался Каркаров. — После всех наших встреч, переговоров и компромиссов я никак не ожидал ничего подобного! Я не знаю, может быть, мне вообще следует уехать!

— Пустые угрозы, Каркаров, — прорычал от двери чей-то голос. — Вы не можете уехать и бросить своего чемпиона. Ему придётся участвовать. Им всем придётся. Думбльдор уже говорил, это своего рода магический контракт. Как удобно, а?

В комнату вошёл Хмури. Он проковылял к огню, и при каждом ударе правой ноги об пол раздавалось громкое клацанье.

— Удобно? — переспросил Каркаров. — Боюсь, я не понимаю вас, Хмури.

Гарри было совершенно очевидно, что Каркаров изо всех сил старается придать голосу насмешливое выражение, чтобы показать, что слова Хмури не заслуживают никакого внимания, но руки выдавали его — они сжались в кулаки.

— Не понимаете? — спокойно повторил Хмури. — Всё очень просто, Каркаров. Кто-то поместил заявку от Поттера в чашу, зная, что в случае, если чаша выберет его, ему придётся участвовать.

— Очевидно, это сделал кто-то, кто хотел, чтоби «'Огвагц» откусил от яблочка целих два кусочка! — бросила мадам Максим.

— Совершенно с вами согласен, мадам Максим, — Каркаров поклонился ей, — я непременно подам жалобу в министерство магии, а также в международную конфедерацию чародеев…

— Если кому и нужно жаловаться, так это Поттеру, — пророкотал Хмури, — но… удивительное дело… я не слышу от него ни слова…

— Почьему ему жаловаться? — взвилась Флёр Делакёр, топнув ногой. — Он получиль шанс согевноваться, так? Мы все ньеделями надеялись, что нас избегут! Это чьесть для наших школь! Пгиз в тисьячу галлеонов — за это многие согласились би умерьеть!

— Возможно, кто-то как раз и надеется, что Поттер умрёт за это, — с еле заметным намёком на рык в голосе, заметил Хмури.

За этими словами последовало очень и очень напряжённое молчание.

Людо Шульман, сильно встревоженный, покачался на пятках и сказал:

— Хмури, старина… что ты такое говоришь!

— Все мы знаем, что профессор Хмури считает утро пропавшим зря, если к обеду не раскроет шести заговоров, — громко заявил Каркаров. — Видимо, сейчас он обучает своих воспитанников опасаться наёмных убийц. Странное качество для преподавателя защиты от сил зла, но… у вас, очевидно, свои резоны, Думбльдор.

— Значит, мне померещилось? — зарычал Хмури. — Я всё придумал, да? Только высококлассный колдун или ведьма могли поместить имя мальчика в Огненную чашу…

— Ах, да какие же у вас доказательства? — воздела громадные руки мадам Максим.

— Такие, что они обвели вокруг пальца очень мощный волшебный предмет! — вскричал Хмури. — Нужна была исключительно сильная Дурильная Порча, чтобы заморочить чашу настолько, чтобы она забыла, что в Турнире участвуют всего лишь три школы… Думаю, они поместили имя Поттера в качестве претендента от четвёртой школы, ибо в этом случае он являлся единственным кандидатом…

— Вы что-то слишком много думаете, Хмури, — ледяным тоном оборвал Каркаров, — и, безусловно, пришли к абсолютно гениальным выводам… Хотя, насколько мне известно, недавно вы вообразили также, что один из подарков на ваш день рождения суть не что иное, как хитро замаскированное яйцо василиска, и раздолбили его на кусочки, не успев сообразить, что это обычные часы для кареты. Поэтому вы поймёте нас, если мы не станем принимать ваши слова так уж всерьёз…

— Есть люди, которые не побрезгуют извратить самое невинное высказывание, — угрожающе парировал Хмури. — Моя работа — мыслить так, как это делают чёрные маги… а вы, Каркаров, должны бы помнить…

— Аластор! — предупреждающе воскликнул Думбльдор. Гарри сначала даже не понял, к кому он обращается, но тут же осознал, что «Шизоглаз» — вряд ли настоящее имя. Хмури замолчал, но продолжал мерить Каркарова удовлетворённым взглядом — лицо у того горело.

— Каким образом могла возникнуть подобная ситуация, мы не знаем, — сказал Думбльдор, обращаясь ко всем собравшимся. — Однако, мне кажется, что нам не остаётся ничего иного, кроме как принять её. И Седрик, и Гарри избраны для участия в Турнире. Следовательно, именно это они и будут делать…

— Ах, но Думбли-догг…

— Моя дорогая мадам Максим, если вы можете предложить альтернативное решение, я был бы счастлив узнать о нём.

Думбльдор подождал, но мадам Максим ничего не сказала, а только стояла, источая гнев. И не она одна, кстати. Злей выглядел возмущённым; Каркаров пребывал в ярости. Но на лице у Шульмана прочитывалось нетерпеливое предвкушение.

— Ну-с, может, приступим? — предложил он, потирая руки и одаривая всех улыбкой. — Наши чемпионы ждут своих первых инструкций, не так ли? Барти, ты как — хочешь побыть председателем?

Мистер Сгорбс вышел из глубокой задумчивости.

— Да, — кивнул он, — инструкции. Да… первое задание…

Он прошёл поближе к камину. Гарри увидел его вблизи и подумал, что у мистера Сгорбса совсем больной вид. Под глазами пролегли глубокие тени, морщинистая кожа на лице со времени финала кубка истоньшилась и приобрела какой-то бумажный оттенок.

— Первое состязание имеет своей целью испытать вашу отвагу, — объявил он Гарри, Седрику, Флёр и Круму, — и поэтому мы не скажем, в чём конкретно оно будет заключаться. Храбрость перед лицом неизвестности суть очень важное колдовское качество… очень важное…

— Первое состязание будет проведено двадцать четвёртого ноября в присутствии всех школьников и судейского жюри. При выполнении заданий Турнира чемпионам не разрешается просить помощи в каком бы то ни было виде или принимать таковую от своих преподавателей. Первое испытание чемпионы встретят, вооружённые единственно своими волшебными палочками. Информация о втором состязании будет получена вами по прохождении первого. Также, вследствие того, что участие в Турнире отнимает много времени и сил, чемпионы освобождаются от сдачи экзаменов.

Мистер Сгорбс повернул голову к Думбльдору:

— Мне кажется, я ничего не забыл, Альбус?

— Вроде бы нет, — отозвался Думбльдор, смотревший на мистера Сгорбса с некоторым беспокойством. — Ты уверен, что не хочешь остаться на ночь в «Хогварце», Барти?

— Нет, Думбльдор, мне необходимо вернуться в министерство, — отказался мистер Сгорбс, — у нас сейчас очень трудное, очень напряжённое время… Пришлось оставить за главного юного Уэзерби… он проявляет большое рвение… по правде говоря, слишком уж большое…

— Может быть, по крайней мере, выпьешь чего-нибудь перед дорожкой? — предложил Думбльдор.

— Да ладно тебе, Барти! Я вот остаюсь! — с энтузиазмом воскликнул Шульман. — Ты пойми, всё самое важное происходит здесь и сейчас, а ты — министерство, министерство…

— Я так не думаю, Людо, — сказал Сгорбс, и в его голосе засквозили нотки былой нетерпеливости.

— Профессор Каркаров, мадам Максим — не желаете по рюмочке перед сном? — любезно осведомился Думбльдор.

Но мадам Максим уже положила руку на плечо Флёр и повела её прочь из комнаты. Гарри слышал, как они, выходя за дверь в Большой зал, быстро-быстро говорят по-французски. Каркаров поманил Крума, и они тоже вышли, но молча.

— Гарри, Седрик, я считаю, вам обоим лучше отправиться наверх, — Думбльдор с улыбкой посмотрел на чемпионов «Хогварца». — Нисколько не сомневаюсь, что в настоящую минуту и гриффиндорцы, и хуффльпуффцы с нетерпением ждут вас, чтобы отпраздновать вашу победу, и было бы жестоко лишить их прекрасного повода устроить бурное веселье.

Гарри бросил взгляд на Седрика, тот кивнул, и они вместе вышли.

В Большом зале было пусто; свечи почти догорели, и от их мерцания зубастые улыбки тыкв приобрели загадочный, почти зловещий вид.

— Итак, — произнёс Седрик, еле заметно улыбаясь, — мы снова играем друг против друга.

— Получается, так, — чуть приподнял плечи Гарри. Он не смог придумать, что ещё можно сказать. В голове у него царил полный кавардак, как будто там только что провели обыск.