Дороже всех сокровищ - Сьюзен Виггз

Родриго ударил кулаком по подоконнику, на него посыпалась пыль штукатурки. Казалось, что Энни просто исчезла с лица земли, как пушинка, подхваченная порывом ветра.

Английские пираты похитили девушку в ночь нападения на город, и Родриго лихорадочно искал ответ на один-единственный вопрос: откуда они узнали, кто она, ведь он и Энни были предельно осторожны, меняя место жительства, они ни словом, ни с кем не обмолвились о ее происхождении.

И все же кто-то обнаружил, что Энни состоит в родстве с Елизаветой Английской. Эта мысль вызвала у Родриго воспоминания, от которых мурашки побежали по спине: разоренная усадьба Гема-дель-Мар в Санто-Доминго. Возможно, некто обнаружил там какую-то подсказку, которая помогла разгадать и всю головоломку в целом.

— Ты никому не рассказывал об этом, Филипп? — вслух спросил Родриго. — Я знаю, это на тебя не похоже, тем более, что речь шла о жизни твоих близких. Но не представляю себе, как еще они могли узнать ее секрет.

Воспользовавшись знанием дипломатического шифра, Родриго послал письмо испанскому послу в Англии… Он молил Господа, чтобы ответ на его депешу пришел, как можно быстрее. Может быть, в Англии уже появился незнакомец с огненно-рыжими волосами, или незнакомка.

Внезапно его охватил ужас. Что, если… Он попытался отогнать эту мысль, но не смог. Что, если английские пираты были посланы, чтобы убить Энни? Незаконные наследники трона редко живут спокойно. Эта мысль изводила его. Англия, не моргнув глазом, пошла на казнь леди Джейн Трей, хотя ей было всего шестнадцать лет! Бедная благочестивая девочка, подталкиваемая к трону интригами своих расчетливых родителей.

Энни вряд ли сможет удостоиться большей чести. Возможно, хищники уже обглодали ее кости, и они белеют где-то под жаром тропического солнца…

Охваченный бессильным гневом, Родриго схватил кубок и бросил его об стену. С металлическим звоном тот упал на пол. В этом звуке выразилось все отчаяние Родриго.

Через несколько минут дверь отворилась, и в комнату вошла Валерия. На ней было легкое платье из неотбеленного хлопка. Не сейчас! Родриго хотелось закричать на нее. Только не сейчас, когда он почти не в силах контролировать себя.

Она плавно пересекла комнату и не спеша, подняла погнувшийся кубок. Осторожно поставив его на стол, сказала:

— Поговори со мной, Родриго!

— Я не хочу разговаривать.

Она бросила на него гневный взгляд и подошла ближе:

— А я хочу. Вот уже несколько месяцев я не существую для тебя.

— Прости меня. Ты думаешь, я должен переносить исчезновение Энни легко и радостно.

Она вошла в пятно света, сочившегося сквозь полуприкрытые ставни. От сна ее большие глаза слегка припухли, густые блестящие волосы волнами падали на плечи и грудь. Загадка ее женского очарования уже давно превратилась для Родриго в медленную пытку.

Родриго посмотрел на Валерию — прекрасную незнакомку, с которой старался не сближаться с тех пор, как увидел впервые.

— Черт возьми, Родриго! — взорвалась она. — Ты думаешь, я не волнуюсь за Энни? Я любила девочку. Мне нравился ее живой ум и добрый характер. Мне очень ее не хватает.

— И ты считаешь, если мы будем плакать друг другу в жилетку, это нам поможет?

— Нет. Но если мы поговорим спокойно, жизнь может стать терпимой.

С Валерией жизнь никогда не будет спокойной. Желание обладать ею сжигало Родриго, испепеляло душу. Вместе с тем он был уверен, что она никогда не будет принадлежать ему. Не физически, — на физическую близость Валерия была готова, он это видел, стоило только попросить, — а духовно. Но он никогда не сможет пойти на это с ней. Ему было мало просто переспать с ней. Впервые в жизни ему нужно было от женщины нечто большее, чем несколько часов удовольствия. Кроме близости физической, ему нужна была и близость духовная. Кроме того, он был напуган тем, что желал этого исключительно с Валерией.

— Отправляйся спать, — произнес он.

— Я не уйду, пока ты не объяснишь, почему не можешь разговаривать со мной, почему не можешь находиться рядом? Клянусь, ты даже со слугами более любезен.

— А почему вы думаете, — подчеркнуто официальным тоном выдавил из себя Родриго, переходя на «вы», — что вы в этом доме значите больше, чем слуга?

В бледном лунном свете ему было видно, что Валерия побледнела, как полотно.

— Я значу меньше, это для меня очевидно.

Очень медленно она отвернулась от него, но не успела сделать и шага, как Родриго развернул ее и заключил в свои объятия. Ее тело оказалось призывно мягким и опасно податливым.

— Ай, mujer[12], — прошептал он, вдыхая аромат ее распущенных волос. — Я не могу больше притворяться, — прошептал он. — Я хочу вас.

Валерия отстранилась и строго посмотрела на него:

— Это и есть причина вашей жестокости? Вашей отстраненности?

Он провел пальцем по ее плечам и рукам:

— Вы сводите меня с ума, Валерия.

У нее на губах появилась лукавая улыбка.

— Поверьте, это никогда не входило в мои намерения. Хотя, должна заметить, это интересное положение.

Родриго отдернул руки от ее руки, будто обжегся.

— Уходите, — хрипло сказал он. — Уходите скорее, пока я не попросил вас остаться.

— И заставить вас гадать, каким был бы мой ответ?

Родриго резко отвернулся и уставился в окно. Ему было нестерпимо больно видеть ее, ее огромные мягкие глаза и себя со всеми недостатками, отражающегося в них.

— Будьте вы прокляты, — пробормотал он.

— Почему? — не унималась она. — Почему вы проклинаете меня?

— Да потому, что вы достойнейшая женщина, и если я хотя бы один раз поцелую вас, то мне мало будет переспать с вами, я захочу, чтобы вы остались со мной навсегда, — и, прежде чем успел остановиться, он выпалил, — как моя жена.

— А почему вы думаете, — еле слышно прошептала Валерия, — что я откажусь стать вашей женой?

Он повернулся и в изумлении посмотрел на нее:

— Но вы же еврейка.

Она гордо вскинула голову:

— Но я еще и женщина, и хотя люблю свою веру, знаю, в каком мире живу.

— Вы хотите сказать, — в горле у Родриго пересохло, ему было трудно говорить, — вы хотите сказать, что откажетесь от своей веры ради того, чтобы выйти за меня замуж?

Она иронично улыбнулась:

— Не в этой жизни.

Он окаменел, хотя внутри у него бушевал пожар.

— Ваши условия, Валерия?

— Я бы никогда не попросила вас отказаться от своей веры. Думаю, будет только справедливо, если и вы не станете просить меня об этом. Если вы женитесь на мне, то возьмете в жены еврейку, вот и все, — она легонько прикоснулась к его рукаву. — Я понимаю, как это будет опасно для нас, для наших детей. Вы должны очень сильно хотеть этого, чтобы рисковать своим будущим.