Вдали от дома (СИ) - Тимофей Печёрин

В тот момент Брыкин почувствовал, как у него самопроизвольно сжимаются кулаки, как ему захотелось от души врезать по трусливой физиономии своего никчемного спутника. А то и вовсе прострелить его голову. К счастью, ту легкость, с которой Санаев готов был пожертвовать Руфью, бойцы Гильдии восприняли по-своему.

— Вы. Кого. Хотите. Обмануть? — медленно отчеканил один из них совсем уж металлическим, голосом — достойным какого-нибудь Робокопа, — думаете, мы не знаем об этом приеме? Взять с собой балласт, «слабое звено», чтобы в случае надобности от него избавиться… и выполнить задуманное с минимальными потерями. В общем так, хитрецы, спрашиваю вас в последний раз. Либо вы отвечаете — либо мы переходим к варианту номер два.

И в этот момент Оддрун, доселе молчавшая, точно статуя, внезапно поняла, что вот он — ее звездный час, ее единственная возможность проявить себя; шанс показать, что и она, ведьма по имени Оддрун Рыжая, может быть полезной для дела Избранного. Хоть в чем-то, но полезной… Осознав это, Оддрун сделала шаг вперед, прямо навстречу людям с карабинами.

— Избранный здесь я, — были ее слова, обращенные к этим людям, — и я вас не боюсь. Не вам, жалким смертным, стоять на пути Хаоса.

А затем Оддрун ударила — Огненной Плетью, одной из своих любимых чар. Как бы там ни было, а безропотно погибать ведьма не собиралась. Впрочем, боевикам Гильдии тоже было не занимать ни выучки, ни быстроты реакции: три ствола почти синхронно двинулись в сторону Оддрун, три пальца одновременно нажали на спусковые крючки — и три метко выпущенные пули были порукой тому, что Рыжая ведьма в последний раз применяет свой дар.

Впрочем, прихвостням Гильдии хватило и этого: как известно, сотворенные чары невозможно ни отразить, ни отменить — и даже смертью самого чародея. Огненная Плеть смела трех боевиков как ураган сносит молоденькие деревца. Счастливые обладатели карабинов и защитных костюмов, этой неслыханной роскоши по меркам Маренбрика, разом рухнули на землю. Рухнули всего лишь на пару секунд позднее, чем это сделала Оддрун.

— Ого! — воскликнул Гнат, еще не веря во внезапное избавление.

Не смолчал и Георгий Брыкин — извергнув короткую, но не лишенную образности, матерную тираду. В ней он упомянул некие противозачаточные средства, сравнивая с оными бойцов Гильдии за их резиновые одеяния.

Смущенно молчал Артур Санаев — понимая, сколь резко изменился расклад и чем это ему может грозить. А Руфь бросилась к своей спасительнице, склонилась над ней… чтоб увидеть неожиданно довольное, беззаботное лицо умирающей.

— Избранный, — пробормотала Оддрун из последних сил, — я сделала все, что могла… Продолжай путь дальше… без меня… и доверши начатое. Возьми мой медальон… с ним у тебя больше шансов…

В широко раскрытых, но уже невидящих глазах ведьмы первородным пламенем бушевал Хаос. Оддрун уходила счастливой — как всякий человек, осознавший напоследок, что его жизнь прошла не зря.

— Спасибо тебе, Оддрун, — прошептала Руфь, бережно взяв в руки медальон.

Удивительно, но доселе она не знала имени ведьмы; это имя пришло к ней в голову само — едва девушка дотронулась до металлического глаза.

— Продолжаем путь! — воскликнула Руфь, поднимаясь с колен и обращаясь к своим спутникам. Голос ее прозвучал неожиданно веско и жестко.

— Продолжаем-продолжаем, — отозвался в ответ Гога Хриплый, — только вот… оружие бы не помешало прихватить у этих… резиновых. Не пропадать же добру. Ну и еще… привязать и оставить здесь одного мальчиша-плохиша — который едва не испортил нам все мероприятие.

Услыхав это, Санаев-младший испуганно вздрогнул и как-то весь сжался. И лишь ехидная ухмылка, последовавшая за словами Брыкина, худо-бедно успокоила его.

— Шутка, — поспешил уточнить Хриплый, — потому как привязывать тебя — нечем.

Разумеется, ни привязывать Артура, ни даже просто бросать его посреди города-лабиринта никто всерьез не собирался. И всепрощающая доброта была в данном случае ни при чем: просто юный Санаев являлся в первую очередь боевой единицей. А разбрасываться боевыми единицами в теперешней обстановке было глупее всего — особенно учитывая гибель Рыжей ведьмы. Плюс трофейных карабинов как раз было три: на Гната, Брыкина, и, увы, на Артура. Не Руфи же доверять третий ствол!

День выдался ясный, солнечный — пускай и не слишком теплый. Трое землян и Гнат Следопыт продолжили свой путь, и двигались в направлении промзоны уже заметно бодрее. Успешная стычка с людьми Гильдии принесла им некоторое моральное облегчение, новое оружие придало уверенности, потеря же Оддрун, несмотря ни на что, не виделась серьезной трагедией. Ведь как ни крути, а порождение Хаоса для людей, как и гусь для свиньи — не товарищ… даже если оный гусь оказался столь внезапно полезен.

Напротив, вместе с Рыжей ведьмой участников похода покинуло молчаливое напряжение — этот неизбежный спутник терпения какой-либо неприятной необходимости. Теперь они охотно переговаривались, обменивались репликами, а Гнат так и вовсе однажды блеснул остроумием. Кстати пришлись и карабины: благодаря столь грозному оружию остаток пути по городским лабиринтам прошел вполне мирно. Лишь пару раз на дороге попадались мелкие стайки местной шпаны, но и они спешили дать деру при виде трех хорошо вооруженных мужчин. Потому как сами из оружия располагали разве что дубинками или ножами.

Что касается боевиков Гильдии, то они к четверке паломников в промзону больше не совались и вовсе — возможно потому, что были слишком уверены в успехе своих коллег. Были не в курсе их фиаско… а может, напротив, как раз были в курсе и теперь боялись связываться. В Гильдии ведь тоже не дураки состояли: уж кто-кто, а торговцы умели беречь ресурсы. Особенно такие ценные, как оружие да опытные бойцы. Плюс у расчетливых маренбрикских гегемонов наверняка имелся и запасной план — на тот случай, если уничтожить Избранного действительно не получится.

Впрочем, каковы бы ни были планы Гильдии, а дойти до границы владений Хаоса они не помешали. Граница же эта, не будучи, конечно же, нерушимой, очерчена была более чем четко. По крайней мере, заметить земляной вал с изрядной примесью кирпичей, кусков бетонных плит и прутьев арматуры под силу было даже слепому.

Высоту вал имел немаленькую: метров пять, не меньше. При этом, к счастью, он не был отвесным, а значит, преодолеть такое препятствие можно было и без альпинистского снаряжения. Можно… пускай и не слишком приятно — карабкаться через неровности и нагромождения материалов, отнюдь не бывших мягкими перинами. Не говоря уж об опасностях, ждавших по другую сторону вала; не зря же какой-то остряк намалевал на ближайшей стене стрелку и надпись: «только для самоубийц!».

А когда трое землян и Гнат Следопыт не без труда взобрались на вершину вала, взорам их открылся мрачный и довольно жутковатый пейзаж. Впереди до самого горизонта расстилалось поле черной, словно бы обуглившейся, земли. В тон ему было и небо: затянутое тяжелыми темными тучами и не оставлявшее даже намека на недавнюю ясную погоду. Последняя оставалась за спиной у четырех путников — а, вернее, в той части города, что покамест принадлежала людям.

Тучи мерцали от молний; Брыкин поневоле вспомнил другое, не менее мрачное место — а именно Полигон в мире под названием Джанкдом. Но если в обиталище дикой техники царил постоянный грохот, то здесь бал правила тишина, нарушаемая, разве что, шелестом ветра. Да еще тихим, неразборчивым, но на редкость назойливым шепотом, что зазвучал не в ушах, а скорее даже в мозгах людей.

— Кажется… нам лучше не молчать, — пробормотал Следопыт, которому стало не по себе от этого шепота, — не хотелось бы иметь в качестве собеседника только Хаос.

Слова возымели действие… на какое-то время: шепот в голове прекратился, и путники осторожно начали спуск. Одновременно они болтали о чем ни попадя; болтали с единственной целью — отпугнуть Хаос, не поддаться ему и тем самым сберечь рассудок.

С другой стороны, даже здесь, лишь только на границе, перечень опасностей одним лишь шепотом не исчерпывался. Так, спуск с вала оказался куда более отвесным, и, например, Руфь один раз едва не сорвалась — когда совсем неподалеку, с визгом, режущим слух, пронеслась огромная крылатая тень. От испуга и неожиданности девушка потеряла равновесие, и, если бы не помощь Гната, ей пришлось бы плохо.

Снизу владения Хаоса выглядели еще более безрадостно и зловеще. Черное поле оказалось отнюдь не ровным: на нем располагались целые ряды из разнообразных деталей и обломков. Они торчали прямо из земли — так, словно были посажены в нее наподобие овощей на грядках.

То тут, то там посреди поля высились постройки: то приземистые, то довольно высокие, превращенные в груду развалин — и относительно целые. Руфь осматривалась, приглядываясь к ним, стараясь уловить малейшие изменения в температуре черного кубика. Остановилась же она, только когда тот ощутимо нагрелся, а затем указала рукой на одноэтажное, но обширное по площади здание под двускатной крышей. Здание почти не пострадало, если не считать покрытые копотью стены.