Вдали от дома (СИ) - Тимофей Печёрин

— Я не об этом, — оборвал ведьму теряющий терпение Эймер, — оставим прошлое: меня больше интересуют сегодняшние события.

— А сегодня, — подчеркнуто неторопливо отвечала Оддрун, — сегодня выдалась не очень теплая… и облачная погода.

И довольно ощерилась — заметив, что эта фраза окончательно вывела собеседника из равновесия.

— Послушай, ты, — сорвавшимся голосом выкрикнул Учитель, подойдя к ведьме вплотную и схватив ее за подбородок, — до тебя что, еще не дошло? Достаточно мне щелкнуть пальцами — и вон там, на полу, будет валяться то дерьмо, которым заполнена твоя голова. Секунда… и все. И никакой твой гребанный Хаос тебе не поможет! Если ты не прекратишь паясничать…

— Простите, что я вмешиваюсь, — обратилась к Эймеру Руфь, предварительно изловчившись и вклинившись между ним и допрашиваемой ведьмой, — мне кажется, это должно помочь… по крайней мере, ответить на некоторые вопросы.

— Правда? — сразу заинтересовался Учитель и, по крайней мере, отпустил Оддрун, — что ж, я слушаю.

— Во-первых, этот «глаз», — начала Руфь, держа перед собой амулет ведьмы, — его… так сказать, зрачок, выполнен из того же материала, что и изделие Создателей. И он так же меняет температуру в зависимости от обстановки. Из чего следует, что именно Создатели причастны к изготовлению этой вещицы… а, возможно, и к так называемому Хаосу.

— Вот как? Ну а во-вторых?

— Она, — девушка кивнула в сторону Оддрун, — говорила мне про какого-то Избранного. Вернее, Избранной. Похоже, она имела в виду меня.

На это ведьма расхохоталась — торжествующе и злорадно.

— Да! Да! — воскликнула она, — именно это и называется — «Учитель»! Смешно… знаете, господин Бланк, вам самому учиться в пору. Потому что весь тот мусор, который сбросили вам в голову в школе и колледже… он нынче уже бесполезен.

Сделав паузу и дождавшись, когда изрядно нахмурившийся Эймер вновь обратит на нее внимание, Оддрун продолжила:

— Кем надо быть… чтоб держать меня в путах, а Избранного — на свободе… да рядом с собой. Не боитесь, господин Бланк? Эта девочка-то поопаснее меня будет!

— Та-а-ак… вот оно что, — проговорил Учитель и повернулся к Руфи, — можем выйти, поговорить?

Та кивнула, и оба вышли в коридор.

— Дело вот в чем, — без долгих предисловий начал Эймер, — лет семь тому назад в Маренбрике объявился некто, называвший себя Пророком… хотя в народе он очень быстро заслужил другое прозвище — Безумный Проповедник. Не без оснований, как ты понимаешь.

Так вот, Проповедник утверждал, что совершил-де паломничество в промзону… и, что замечательно, остался после этого в живых. Подрастерял, конечно, рассудок — однако ж ничуть о том не жалел, ибо взамен получил откровение свыше. Откровение, которое вроде как могло бы нас всех спасти.

— Как Моисей… — проговорила вполголоса Руфь, обращаясь, скорее, к себе, чем к собеседнику. Тот, впрочем, услышал — и хотя не понял, о ком идет речь, общий смысл все-таки уловил.

— Да, — молвил Учитель в ответ, — я знаю, во многих религиях встречаются подобные моменты. От них же частенько и зарождаются целые новые конфессии… или течения внутри уже существующих. Не исключаю также, что такие явления бывают не только в нашем мире. Другой вопрос — как воспринимает подобные откровения общество. И ответ на него на самом деле довольно прост: смотря о каком обществе идет речь, и в каких условиях оному приходится жить.

Видишь ли, Руфь, живи мы в нормальном городе, уютном и безопасном, пророки с безумными глазами и пеною у рта в лучшем случае вызывали бы у нас брезгливое равнодушие. В худшем… сама понимаешь: даже в наше цивилизованное время Проповедника могли ждать штраф, административный арест или принудительное лечение в палате с мягкими стенами. В старину так и вовсе бедняга рисковал жизнью… поскольку мог запросто потерять ее на дыбе или на костре. И подавляющее большинство горожан проводило бы «смутьяна» и «еретика» на казнь с пытками без сожаления, а напротив — свистом и улюлюканьем.

Но мы… думаю, излишним будет напоминать, что мы живем на руинах рухнувшего мира, по соседству с чудовищами и злым чародейством. Да и не живем, по большому счету, а лишь продлеваем свою агонию. В свете этого не вижу ничего удивительного в том, что оставшиеся в живых маренбрикцы готовы ухватиться за любую, даже самую хрупкую, соломинку. Вместо того чтобы покорно… даром что медленно, идти ко дну.

Откровение же, принесенное Пророком из промзоны, действительно было такой соломинкой: оно давало горожанам надежду, пускай и призрачную. Надежду на то, что однажды из другого мира придет некто, называемый Избранным: кто-то, кто выглядит как человек, но по возможностям человека превосходит. В частности, он должен быть неподвластен влиянию Хаоса… только не так, как ведьмы, думающие, будто подчинили его, а не подчинились. Нет: на Избранного просто не действуют чары, и чудовища его не трогают. Но главное даже не это.

Важно, что только Избранному под силу закрыть проход, через который Хаос прорвался в наш мир. Чтобы чары, наконец, рухнули, и Маренбрик вернулся к нормальной жизни.

— Избранный… закрыть проход… — нахмурилась Руфь Зеленски, — и вы во все это верите?

— Я — нет… до самого последнего времени, — не слишком уверено отвечал Эймер, — но многие приняли слова Безумного Проповедника за чистую монету. Многие, включая жителей Форта. Я уже говорил, почему… Что касается меня, то я поначалу не верил и считал так называемое пророчество бредом сумасшедшего — коим, собственно, и был Пророк.

Однако несколько дней назад Гнат Следопыт… с ним вы уже знакомы, нашел в одной из руин тот черный кубик, который, по твоим словам, изготовлен инопланетной сверхцивилизацией. Тогда же Гнат обнаружил одно примечательное свойство кубика: там, в одном из зданий в центре города, он был теплым — примерно как человеческое тело. А по мере перемещения на юг… и удаления от промзоны, кубик заметно остывал.

— Еще он нагревался от приближения амулета ведьмы, — вспомнила Руфь, — который сделан из такого же материала… Странно, да?

— Не думаю, — помотал головой Эймер, — скорее, наоборот: мы имеем дел с крайне удачным стечением обстоятельств. Видишь ли, похоже, что даже чародеи Башни верят в приход Избранного. И даже приветствуют его… даром, что исполнение пророчества грозит гибелью не только драконам и оркам, но и им самим.

— А с другой — они могут интерпретировать пророчество в свою пользу, — предположила Руфь, — например, что Избранный избавит мир не от Хаоса, а, наоборот: от дурно пахнущих людишек и прочих никчемных смертных.

— Совершенно верно, — с энтузиазмом принял это предположение Учитель, — скорее всего, именно так оно и есть. И посему я намерен веру этой рыжей стервы — использовать. Для всех нас.

— Каким же образом? — не поняла юная Зеленски, хотя в душе уже чувствовала подвох.

— Помочь. Исполнить пророчество, — отчеканил Эймер, — помочь Избранному… то есть тебе, добраться до прохода. Точный путь должен указать этот кубик… если тебе и впрямь не впервой им пользоваться, то ты справишься.

— Я правильно поняла? — недовольно вопрошала Руфь, — то есть, вы хотите отправить меня в самое опасное место города? Туда, куда вы сами заходить боитесь? Вы, здоровые вооруженные мужики! И вы, в самом деле, думаете, что я соглашусь? Да вы, вообще, в своем уме, господин Бланк?

Лицо Эймера заметно дрогнуло — как видно, Учитель не любил обращения к нему по фамилии.

— Отвечаю, — молвил он сухо, — ты пойдешь не одна. В качестве огневой поддержки с тобой пойдет эта ведьма, которую я теперь охотно отпущу. Ибо знаю, что сие пойдет нам всем на пользу. Кроме того, я дам вам в компанию Гната Следопыта… уточняю: он не только следопыт, но и весьма неплохой боец.

Это один момент. Второй: как мы успели заметить, порождения Хаоса за редким исключением не трогают себе подобных — то есть, другие порождения Хаоса. Что, применительно к предстоящему… мероприятию означает следующее: на ведьму всякие там драконы и прочая нечисть почти наверняка не нападет. На тебя, соответственно, тоже — если ведьма будет рядом, а как вариант: если ты и впрямь Избранная. В последнем случае напоминаю: Хаос не будет иметь над тобою власти. Что касается Гната, то он вряд ли откажется рискнуть жизнью ради общего блага. Не такой он человек, уж я-то знаю.

И последнее. Просто напомню тебе обстоятельства вашего здесь появления. Надеюсь, ты не подумала, что мы страдаем избытком гостеприимства, замешанного с толерантностью — и потому охотно принимаем туристов… в том числе и из других миров? Если ты полагаешь именно это, я вынужден разочаровать и тебя, и твоих дружков. На вас Форт рассчитывал, и вы нам интересны только в одном своем качестве, а именно в возможности исполнения пророчества. В противном случае… надеюсь, ты и сама понимаешь. Жизнь в этом городе как-то не способствует гуманизму.