У Лаки - Эндрю Пиппос

Она помахала.

На прощание.

1971

1

В первую неделю августа Валия получила письмо следующего содержания:

Дорогая Валия!

Двадцать с лишним лет назад я отдал вашему бывшему мужу все свои сбережения на тот момент. Вы с ним не потратили этот дар впустую, как это сделал я с тем, что было даровано мне.

Я не указываю обратного адреса в этом письме, потому что вскорости собираюсь свети счеты с жизнью. Пожалуйста, не пытайтесь связаться с моей семьей. Но я должен поведать вам правду. Об этом сложно писать. Долгое время я жил с преступлением, и сокрушительный стыд постоянно снедал меня. Правда в том, что я виновен в смерти вашей сестры Пенелопы.

По сути, ее убил я.

Я виноват в том пожаре в кафе «Ахиллион» той ночью. Но я не собирался НИКОГО убивать. Я лишь хотел испортить имущество. Я хотел навредить вашему дому, потому что вы с Лаки казались счастливыми, а мне в ту пору счастье других людей мнилось ужасной несправедливостью. Сейчас я понимаю, что несчастья, преследовавшие меня всю жизнь, – это и есть справедливость. Бóльшая часть моей жизни – это катастрофа, но самый худший из моих поступков – это смерть Пенелопы. Я не могу больше сожалеть. Полагаю, меня правильнее называть убийцей. Я отдал вам те деньги под давлением вины, думая, что смогу облегчить совесть.

Вам следует знать, что я отправлю Лаки точно такое же письмо. Знаю, что вы больше не женаты.

Надеюсь, эта правда будет иметь какую-то ценность.

Живите с миром.

Иен Асквит.

2

По телефону Лаки предложил встретиться в ресторане Стэнмора. Валии было все равно. Готовясь к встрече, он купил новую рубашку, посетил парикмахерскую и рано утром отправился на пробежку, сделав семь кругов вокруг крикетного поля в Кампердауне. Сотрудники ресторана отчистили пол и постелили новые скатерти. Из тридцати заведений франшизы это оставалось его любимым, самым похожим на «Ахиллион» из всех. Над стойкой висела табличка «Наш девиз – чистота и учтивость».

Следуя неподдающимся контролю слухам, все франчайзи уверовали, что империя Лаки, если ее можно так назвать, началась с благотворительного вложения. Не наследство, а подарок. Были разногласия по поводу размера подарка и причин, по которым его сделали. Слухи множились: некоторые гадали, приобрел ли Лаки этого благодетеля во время войны, хитростью или храбростью.

Прочитав письмо Асквита, выбившее его из колеи, Лаки стал ждать звонка Валии. Желание снять трубку и позвонить ей сам он подавлял. Лаки не хотел навязываться. Тем вечером он засыпал, полный волнения.

Скорее всего, если Асквит был на грани самоубийства, он отправил два письма с признанием примерно в одно и то же время. Или Валия не получила никакого письма. И, возможно, Иэн не покончил с собой. На несколько дней Лаки отменил все визиты, все планы посещения заведений франшизы и оставался или дома, или в офисе, рядом с телефоном, ожидая и надеясь услышать снова голос Валии в любой момент. По утрам и после обеда он обзванивал рестораны в Сиднее, если она звонила в другое заведение и оставила сообщение.

– Нам надо встретиться, – сказала Валия, позвонив Лаки домой.

В день ее визита сотрудникам было велено их не беспокоить, и те изо всех сил старались не смотреть на Лаки и Валию слишком долго, делая вид, что не знают, кто она такая. Когда Валия вошла, они с Лаки сдержанно обнялись и присели за столик в кабинке. Лицо Валии казалось оливковым и холодным. Лаки рассматривал бугристые пятна на тыльной стороне своей ладони.

– Из всех кафе, – тяжело начал Лаки, – это – по-прежнему мое любимое.

– Скажи правду, – прервала его Валия, – ты знал, что Иэн Асквит устроил тот пожар, или были ли у тебя подозрения до получения письма?

– Нет, иначе никогда не принял бы его подарок. Он бы сидел в тюрьме.

– Твой успех, все это началось со смерти Пенелопы. На его деньги ты купил три помещения.

– Да. – Лаки вдруг остро ощутил, что письмо Иэна его замарало, и эта грязь растеклась на все его заведения.

– Существуй в мире хоть какая-то справедливость, этого места тут бы не было.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Скажи.

– Я ужасно горевала по Пенелопе.

– Я был рядом.

– Признай, что эта франшиза оскорбительна для Пенелопы. И для меня!

Все в кафе повернулись на крик Валии. Лаки знал, что ее гнев готов выплеснуться. Несколько дней он ждал этого момента. Будет ли это момент… или он теперь навсегда будет презираем ею. Несчастный Василис «Лаки» Маллиос, которого до конца дней ненавидела бывшая жена. Такого никто не мог пережить.

– Да, – сказал он, – это место построено на ее смерти.

Лаки думал, что после этих слов Валия встанет и уйдет, но она не двинулась с места.

– Как ты думаешь, почему это чудовище покончило с собой? – спросила она.

– В письме он говорит, что его жизнь пошла под откос, – ответил Лаки. – Я толком не знал его. Отправлял открытку пару месяцев назад. Один из моих поставщиков мороженого – англичанин, я попросил его узнать адрес Иэна. Они отправили Асквиту открытку с изображением ресторана «У Лаки». Я подписал «Спасибо». Хотел сделать это еще давно.

– Ты разговаривал с ним до этого?

– Я писал ему несколько лет назад на разные адреса, когда мы открыли те первые три ресторана. Помнишь? Он не ответил. – На этом Лаки потерял контроль над собой и добавил: – Я скучаю по тебе, Валия. Прошло уже столько времени, но чувство не отпускает.

– Мне жаль, что ты это чувствуешь. Но я пришла поговорить о письме.

В ее голосе была та самая отстраненность, которую Лаки слышал, когда их брак дал трещину и развалился. Лаки был мягким. Ее слова больно стегнули.

– Ты уверена, – продолжил он, – что Асквит умер?

– Я связалась с Британским консульством и навела о нем справки, сказала, что он старый друг, и до меня дошли слухи о его смерти. Пару дней спустя они всё подтвердили. Спрошу прямо: ты пойдешь в полицию?

– А ты? – в свою очередь спросил Лаки.

– Не вижу никакой пользы в огласке ни для тебя, ни для франшизы. Ты кому-нибудь рассказал?

– Нет. А ты?

– Роберту, – ответила Валия.

Ее муж, Роберт. Лаки до сих пор не выносил всех, кого звали Роберт.

– Я пришла сказать, – продолжила Валия, – что уничтожу письмо мистера Асквита. Пенелопа мертва. Этот Асквит – мертв. Все кончено.

– Тогда возьми мое тоже, – Лаки протянул бывшей жене письмо.

– Сожгу, когда вернусь домой. Эти письма не всплывут спустя