Том 6. Кабала святош - Михаил Булгаков

Андрей (рассмеявшись). Ежели ты уговариваешь меня простить, значит, надо наказать. Наказать!

Темно

Зал в доме графов Ростовых. Вечер. В окне стоит комета. Наташа выходит к Пьеру.

Наташа. Петр Кириллыч, князь Болконский был вам друг. Он и есть вам друг. Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам. Он теперь здесь; скажите ему, чтобы он… прост… простил меня.

Пьер. Да, я скажу ему, но…

Наташа. Нет, я знаю, что все кончено. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить меня за все.

Пьер. Я все скажу ему, но об одном я прошу вас — считайте меня своим другом и, ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому-нибудь — не теперь, а когда у вас будет ясно в душе, — вспомните обо мне. (Целует ее руку.) Я счастлив буду, ежели в состоянии буду…

Наташа. Не говорите со мной так: я не стою этого! (Хочет уйти.)

Пьер (удержав ее за руку). Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас.

Наташа. Для меня? Нет! Для меня все пропало!

Пьер. Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.

Наташа плачет и уходит из комнаты.

Куда? Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или в гости? Все люди так жалки и бедны в сравнении с тем благодарным взглядом, которым она взглянула на меня. (Подходит к окну.) Комета! Комета! Да, комета… (Уходит.)

Чтец (выходя в дом Ростовых). Огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 года: та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив, Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место на черном небе и остановилась, энергично подняв кверху хвост…

Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.

Темно

В темноте слышен церковный хор.

Чтец. В 1812 году силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.

Домовая церковь Разумовских. Толпа молящейся знати.

Голос I. Сам государь приезжает из армии в Москву.

Голос II. Смоленск-то, говорят, сдан.

Голос III. Только чудо, о Господи, может спасти Россию!

Входят Наташа, Графиня-мать, Ливрейный лакей.

Голос I. Это Ростова, та самая… Курагин-то…

Голос II. Как похудела, а все-таки хороша.

Голос IV за сценой: «Миром Господу помолимся!»

Наташа. Миром все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью будем молиться!..

Хор. Голос IV: «О ненавидящих нас и врагах наших Господу помолимся!»

Это о князе Андрее. Молюсь за то, чтобы Бог простил то зло, которое я ему сделала.

Хор. Голос IV: «О ненавидящих нас и врагах наших Господу помолимся».

Кто враг? Это Анатоль, сделавший мне зло. Молюсь за него радостно как за врага.

Хор. Голос IV: «Сами себя и живот наш Христу-Богу предадим!»

Боже мой! Предаю себя твоей воле. Ничего не хочу, не желаю: научи меня, что мне делать! Возьми меня, возьми меня!

Хор.

Графиня. Боже мой, Боже мой! Помоги моей дочери!

Неожиданно наступает тишина. Все становятся на колени.

Голос V за сценой: «Господи Боже сил, Боже спасения нашего! Пощади и помилуй нас! Се враг, смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную пусту, восста на ны; еже погубити достояние твое, возлюбленную твою Россию! Владыко Господи! Укрепи силою твоею благочестивейшего самодержавнейшего государя нашего Александра Павловича! Порази враги наши и сокруши их под ноги верных твоих вскоре! Ты бо еси помощь и победа уповающих на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне и присно и во веки веков».

Хор. Аминь!

Толпа двинулась в глубь церкви.

Наташа (одна). Но я не могу молиться о попрании под ноги врагов своих, когда я за несколько минут перед этим молилась за них! О, ужас перед наказанием людей за их грехи! Это за мои грехи! Боже, прости их всех и меня и дай спокойствие и счастье в жизни! Бог слышит мою молитву!

Хор поет громогласно концерт: «Владыко Господи, услыши нас, молящихся тебе!»

Темно

В темноте затихает хор.

Чтец (выходя). С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что-то новое, — вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? — теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Ну, и пускай такой-то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого!..

Хор постепенно сменяется голосом Наташи, которая поет:

…Что и она, рукой прекраснойПо арфе золотой бродя,Своей гармониею страстнойЗовет к себе, зовет тебя!..

Сцена представляет зал в доме Ростовых. Наташа поет. Пьер открывает дверь, входит.

Наташа. Я хочу попробовать опять петь. Все-таки это занятие.

Пьер. И прекрасно.

Наташа. Как я рада, что вы приехали. Я нынче так счастлива. Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него. (Пауза.) Граф! Что это, дурно, что я пою?

Пьер. Нет… Отчего же… напротив. Но отчего вы меня спрашиваете?

Наташа. Я сама не знаю. Но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меня важны и как много вы для меня сделали. (Пауза. Шепотом.) Он, Болконский… он в России и опять служит командиром егерского полка. (Пауза.) Как вы думаете, простит он меня когда-нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете?

Пьер. Я думаю… Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте…

Наташа. Да вы — вы, вы — другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… (Заплакала, потом запела и ушла.)

Пьер остался один, задумавшись. Дверь тихонько открывается, входит Петя.

Петя. Петр Кириллыч, а Петр Кириллыч?..

Пьер молчит.

Петр Кириллыч!..

Пьер. А, ну?..

Петя. Ну что мое дело, Петр Кириллыч, ради Бога. Узнали — примут меня в гусары? Одна надежда на вас.