Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сволочь – она и есть сволочь. Надеюсь, Фатима получит огромную страховую выплату.
* * *
На этот раз даже бешеное движение на дорогах Лондона не в силах вернуть мне душевное равновесие. Кипя от злости, паркую машину у своего дома. Размышляю о верности. Меня можно считать кем угодно, и многие из моих прегрешений караются пожизненным заключением: я убийца, шантажистка, осквернительница трупов, лгунья, страдающая нарциссизмом, социопат и (хотя это неочевидно) шопоголик, наносящий серьезный вред родной планете. Однако в двух проступках обвинить меня невозможно: никогда не красила волосы в вызывающий цвет и никогда никого не предавала. Если я на вашей стороне – ни за что не переобуюсь. За друга готова и убить, и умереть без раздумий.
Что касается Сюзи – сто процентов. Пожалуй, сестра – единственный человек, доказавший, что стоит подобной преданности, а теперь она собирается провести свой день рождения на далеком пляже, вымазанная с ног до головы средством от загара.
И вновь виноват мужчина. Люди, подобные Финли и Франческо, берут от жизни все, что им нужно, не принимая во внимание чувства своих женщин. Дело тут не только в их праве, а в отсутствии верности и моральных ценностей. Наличие члена между ног позволяет им делать что угодно – вот как они считают.
Ловлю себя на том, что раздраженно чертыхаюсь под нос, выбираясь из машины, и останавливаюсь на подъездной дорожке. Зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и представляю себе идеальную зеленую лужайку. Думаю о легких облачках, несущихся по синему небу, и о себе – подростке, аккуратно вычеркнувшем из нашей жизни Гарольда.
Грежу о сексуальном мужчине, ждущем меня в этом красивом доме.
Открываю глаза. Вот так-то лучше: кулаки разжались, пелена перед глазами рассеялась, сердитые морщинки на лбу разгладились. Да, порой люди забывают о верности, но я давно себе доказала, что и с этой неприятностью способна справиться.
Коротко стучусь, затем отпираю замок и, чуть приоткрыв дверь, кричу в щелку:
– Джон, милый, это я!
В доме царит гробовая тишина, и улыбка сползает с моих губ. Ладно, ничего страшного. Есть время выпить кофе и освежиться, а то и переодеть нижнее белье – вдруг Джон наконец придет в чувство и выкинет из головы бывшую жену? Вхожу и снова окликаю своего жильца.
– Мы на кухне, – отвечает он, и я сдвигаю брови.
Почему не отозвался сразу?
Прохожу по коридору.
– Привет! Мне удалось понять, почему полиция не задержала Фатиму Фандуччи. Она была на сносях, когда убили супруга. Между прочим, могла и нанять убийцу. Слыхали о наемных кил…
Замолкаю на полуслове. Джон сидит у кухонного острова, лицом ко входу. Девочка наблюдает за мной, прижимаясь к его ногам. На столе стоит несколько пустых кофейных чашек. Джон с утра не брился и, похоже, всю ночь не спал. Мой взгляд падает на то, что лежит рядом с чашками. Знакомая черно-красно-белая гамма. Господи, как не хотела, чтобы он узнал мою тайну!
– О… – выдавливаю я.
– Ну да.
Сперва мне показалось, что Джон выглядит усталым, однако, судя по всему, он готов к действию. Я невольно оцениваю расстояние между порогом и подставкой для кухонных ножей. Коситься в ту сторону мне не нужно – и так знаю, где что находится. Нет, я не собираюсь ударить Джона ножом. Не хочу. Но… забота о безопасности всегда себя оправдывает.
– Сэффи, – наконец произносит он, – полагаю, вы должны мне кое-что объяснить.
30
На столе лежала его последняя книга – «Без жалости». Джон откинул обложку под напряженным взглядом Сэффи и ткнул пальцем в дарственную надпись:
«Серафине:
Удачных вам расследований!
С наилучшими пожеланиями
Джонатан Дерозье»
– Серафина – это кто? – поинтересовался он.
– Это мое полное имя, – ответила Сэффи. – Ненавижу его.
– Всегда ставлю дату на книгах, которые подписываю. Выходит, вы были на моем последнем авторском вечере. Именно тогда все и началось. Или кто-то взял для вас экземпляр?
– Я там была, – тихо пробормотала она.
– Вы мне лгали. Прикидывались, что не знаете, кто я и чем зарабатываю на жизнь. Охали и ахали, когда слушали мою историю.
– Ну, иначе это выглядело бы странно.
– Полагаете, что солгать – менее странное решение?
– В каком-то смысле. Так… было проще.
Сэффи оправилась от первого шока и вновь обрела свою обычную непринужденность. И все же на какую-то секунду Джон уловил в ее глазах растерянность. Взять хотя бы первую реакцию: его прекрасная напарница по расследованию явно чувствовала за собой вину.
– Вы ведь меня узнали, когда мы встретились в Шотландии?
– Хм. Не хочу вас обидеть, но вы несколько изменились с того авторского вечера.
– Значит, вы последовали за мной в Шотландию?
– Что? С какой стати? Не хотите еще кофе?
Она направилась к кофемашине.
– Не хочу. Пытаюсь представить себе последовательность событий. Вы приходите на автограф-сессию. А затем совершенно случайно наши пути пересекаются в глуши Северного Нагорья.
– Да, понимаю. Звучит довольно дико.
– Причем вы меня не узнали, хотя я представился.
– Вы ведь не назвали фамилию. Сказали «Джон». Даже не Джонатан. А Джонов – пруд пруди. И вы меня не признали. Кому, скажите на милость, следует обидеться? Как можно было не запомнить такую женщину?
Сэффи вела себя настолько легкомысленно, что Джон стиснул зубы.
– Когда вы поняли, с кем имеете дело?
– Уже в поезде. Мы разговорились, и вам не хотелось обсуждать свою деятельность, а мне – выглядеть безмозглой фанаткой, поэтому я…
– Поэтому вы солгали.
– Не солгала, а умолчала. Мне удалось не подать вида, как я счастлива.
Она вставила капсулу в кофемашину, нажала кнопку, и Джон вновь напрягся.
– Однако через несколько дней, когда я объяснил суть своей работы, о невозмутимости уже и речи не было: вы пришли в такое возбуждение, словно ничего не знаете о моей истории.
– Ну, ваш рассказ не мог оставить меня равнодушной.
– Вы когда-нибудь слушали мой подкаст?
– Некоторые выпуски – да, я ведь об этом говорила. Мне очень нравилось, потому и пришла на автограф-сессию.
– А потом по воле случая наткнулись на меня в Шотландии и не признали. И вообще были не в курсе, что я там поселился.
Сэффи мило нахмурилась:
– Вы повторяете эту мысль раз за разом, будто считаете нашу встречу совершенно невероятной.
– Вы, значит, так не считаете?
– Обычное стечение обстоятельств. Сами подумайте: зачем мне ехать
