К началу. История Российской Империи - Михаил Яковлевич Геллер

Убежденный «нестяжатель», Максим Грек резко осуждал стяжательское монашество, сравнивал монахов с трутнями, которые «пресладко» едят целый день, между тем как трудящиеся на них крестьяне «в скудости и нищете всегда пребывают…» Ярый враг «еретиков» и «латынов», Максим Грек был близок исихастской теологии, разработанной византийскими богословами, прежде всего Григорием Синаитом (ум. 1342) и Григорием Паламой (1296-1359). Исихасты, в первую очередь Григорий Палама, остро критиковали «латинство» и его идеолога Фому Аквинского, Они категорически отвергали аристотелизацию христианства, т.е. желание использовать силлогизмы Аристотеля для поисков истины. Не разум, но вера - утверждали исихасты. «Не бо апостоли силлогизмами Аристотеля нам веру предаша, но святого духа силою…»48. Главным в исихастской теологии является «созерцание» божественной энергии, которое не требует никакого интеллектуального усилия. Максим Грек отличался от ортодоксальных исихастов тем, что поощрял изучение наук, потому, что, по его мнению, науки, просвещение, разум помогали человеку осознать бессилие ума и прийти к «внутренней богодарованной философии» - вере.

Теологические рассуждения носили в Москве XVI в. очевидный политический характер и были связаны с двумя проблемами: отношения между светской и церковной властью; единодержавие или ограниченная власть великого князя. В числе частых посетителей кельи Максима Грека был князь Василий Патрикеев: он был пострижен в монахи, ибо принял участие в династическом конфликте на стороне внука Ивана III Дмитрия. Патрикеев, прямой потомок великого князя литовского Гедимина и великого князя московского Василия Дмитриевича, был противником единодержавных тенденций Ивана III. Тесно был связан с Максимом Греком и князь Андрей Курбский, потомок Рюриковичей и наиболее острый критик московского самодержавия. Перу Максима Грека принадлежало «Слово», в котором «с жалостью» излагались «нестроения и бесчиния царей и властей». Автор обличал корыстных и неправедных правителей, притеснявших тех, кто им подвластен. «Шел я по трудному и исполненному скорби пути, - рассказывает Максим Грек, - и увидел жену, сидящую на дороге, которая, склонив голову на руки и на колени, горько и неутешно плакала». После настойчивых просьб плачущая вдова открывает свое имя: Василия (т.е. царство - от греческого Базилея - царство). И объясняет причину горькой скорби: исчезли благочестивые цари, остались лишь такие, которые стараются лишь об увеличении своих границ, из-за этого вооружающиеся друг на друга, друг друга обижающие и радующиеся кровопролитию верных людей49.

Главным преступлением Максима Грека и его последователей была критика доктрины теократического абсолютизма, которая непрекращающимися усилиями «иосифлян» становится московской официальной идеологией. Не только критика, но и сомнение в божественном характере государевой власти воспринимались как удар по доктрине.

Максима Грека и его последователей нельзя было упрекнуть в снисходительности к еретикам или «латынам». Их можно было упрекнуть в некоторой мягкости по отношению к раскаявшимся осужденным еретикам. Но в основном они были тверды. Максим Грек не сомневался, что латиняне позволили соблазнить себя не только эллинским и римским доктринам, но даже еврейским и арабским книгам и что попытка примирить непримиримое несет беду всему миру. Сомнения были в другом. Боярин Иван Берсень-Беклемишев жаловался, что с приходом на Русь Софьи Палеолог, «матери Великого Государя», на Руси произошло замешание. Максим слабо возражал, что Софья - особа царского происхождения. «Максиме, господине! - настаивал Беклемишев, - какая бы она ни была, да к нашему нестроению пришла… А от разумных людей мы слыхали, что та земля, что обычаи переставляет, та земля долго не стоит. А у нас Великий Князь обычаи переменил»50. Даже государь не мог менять обычаев - такова была позиция круга Максима Грека и «нестяжателей». Великий князь может все, - такова была доктрина иосифлян.

Главный упрек, который противники «иосифлян» делали князю: он вмешивается в духовные и церковные дела. Идеалом Максима Грека была симфония духовной и светской властей. Он считал также, что власть князя в светских делах ограничена высшим моральным законом.

Максим Грек трижды был осужден: ему вменяли в вину незначительные описки в переводах, вызванные слабым знанием русского языка, ему предъявляли также фантастические обвинения в шпионаже в пользу турецкого султана. С 1525 по 1551 г. он провел в заточении в монастырях, откуда вышел на свободу только за пять лет до смерти. Вместе с ним были осуждены Василий Патрикеев, Берсень-Беклемишев.

Русские историки видели главное содержание княжений Ивана III, Василия III и Ивана IV Грозного в процессе превращения вотчины (наследственных владений) московских великих князей в государство в собственном смысле слова51. Советские историки добавили к этому наблюдению оценку, назвав процесс «прогрессивным», ибо централизация России была, по их мнению, необходима для быстрого развития страны. Всякие сомнения устранялись ссылкой на Ф. Энгельса, который, как известно, признавал централизацию могущественным политическим средством «быстрого развития всякой страны»52.

Особенность процесса превращения вотчины в государство состояла в противоречии между заявленным в Москве при Иване III притязанием на всю Русскую землю как на единый народ во имя государственного начала и желанием владеть Русью как вотчиной, на частном удельном праве.

В удельной вотчине князь был собственником территории - земли с хозяйственными угодьями, свободные обитатели этой территории находились с князем в договорных отношениях, которые могли по желанию одной из сторон порваться. Собирание земель, увеличение территории превращало вотчину в государство, но управляется оно еще как личный удел князя. Начинается - чрезвычайно медленно - выработка государственного права. В 1497 г. в Москве издается первый официальный сборник законов - Судебник. Он представляет собой собрание процессуальных норм и по содержанию, как замечает знаток истории русского права М. Дьяконов, «беднее Русской Правды» (кодекса X-XI вв.). Важно, однако, что все большее значение в качестве творческой силы права приобретает воля государя, имеющего в виду не только интересы своего удела.

Процесс формирования государственного права идет через использование старинных обычаев, их постепенное изменение. Василий Татищев, взявший для своей «Истории Российской» исчезнувшие потом летописные материалы, приводит диалог между Иваном III и митрополитом. В 1491 г. великий князь приказал своим удельным братьям послать полки на помощь крымскому хану Менгли-Гирею, тогда союзнику Москвы. Князь Андрей Углицкий, связанный, как и другие братья, договором с Иваном III, не послушался, войско не послал. Когда Андрей появился в Москве, его сначала приняли ласково, а потом посадили в тюрьму. Иван отказался удовлетворить просьбу митрополита и освободить брата. Великий князь объяснил: «Когда я умру, он (Андрей) будет искать великого княжения… и если даже не добудет княжения, то смутит детей моих, и станут они воевать друг с другом, а татары будут Русскую землю бить, жечь и пленить и дань опять наложат, и кровь христианская польется по-прежнему, и все мои труды останутся напрасны, и вы по-прежнему будете рабами татар»53. Иван III, покончивший с татарским игом, заботится уже не о своей вотчине, Московском княжестве, но о Русской земле. Методы остались прежними, теми самыми, какие использовал его отец Василий Темный. Сын Ивана Василий III на смертном одре, опасаясь, что его брат, князь Юрий, может посягнуть на престол и отобрать его у малолетнего наследника, будущего Грозного, попросил бояр принять надлежащие меры. Немедленно после смерти Василия III его брат был убит в тюрьме54.

Колебания между двумя началами - самовластный хозяин и носитель верховной государственной власти, - характерные для деятельности Ивана III, Василия III и Ивана IV, деда, сына и внука, занявшие более ста лет истории Великороссии, «привели государство к глубоким потрясениям, а династию собирателей - к гибели»55.

Семибоярщина

Недолго многоглава гидра аристократии владычествовала в России.

Автор «Записки о древней и новой России», написанной в 1811 г., имел в виду, говоря о недолгом владычестве «многоглавой гидры аристократии», события начала XVII в. Его терминологию можно использовать для рассказа о событиях, имевших место после смерти Василия III.

Судебник 1497 г. делит все население на два сословия: служилые и неслужилые люди. Вместе с тем в Судебнике сказано, что его «уложил князь великий Иван Васильевич всея Руси с детьми своими и с бояры». Социальная структура общества была достаточно сложной. Служилые чины (иерархические разряды назывались - чины) делились на две основные группы; думные и собственно служилые. Думные чины состояли из лиц, занимавших высшие государственные должности и места в государственном совете - Думе. Это были: бояре, окольничие и думные дворяне. Служилые чины в свою очередь делились на московские (столичные) и городовые. Второй разряд служилых людей составляли чины тяглые: все, кто платил подать. Они подразделялись на посадских и уездных. Посадские тяглые были жителями городов и посадов (пригородов), уездные обрабатывали землю.