Русский капитал. От Демидовых до Нобелей - Валерий Чумаков

В 1806 году Сила Сандунов, продав женины бриллианты, купил в районе Неглинки несколько дешевых участков земли и построил на них каменные бани, названные в его честь Сандуновскими. В 1860 году Сандуны выкупил купец первой гильдии Василий Ломакин, уже содержавший в Москве несколько бань, а еще спустя девять лет они попали к Ивану Григорьевичу Фирсанову – сначала в заклад, а потом и в собственность. Сам Фирсанов банным делом заниматься не собирался, бани он сдал в аренду за 25 000 рублей в год бывшему простому банщику Петру Бирюкову, владычествовавшему в Сандунах до тех пор, пока Вера Ивановна, ставшая после смерти отца хозяйкой бань, не расторгла в 1890 году договор аренды и не «продала» бани своему мужу, гвардии поручику Гонецкому.

Алексей Николаевич Гонецкий был вторым мужем Веры Ивановны Фирсановой. Первого, банкира Воронина, она не любила и, выйдя за него только по настоянию отца, развелась с ним сразу же после смерти родителя, заплатив ненавистному супругу «за принятие вины» 1 000 000 рублей отступных. Рассказывали, что, не желая вступать в брак с Ворониным, Вера даже бежала перед свадьбой из дома, долго скиталась по улицам, в результате чего получила воспаление легких.

Новый владелец бань развил бурную деятельность. Ему удалось убедить жену, что принадлежавшие им Сандуны следует обязательно сделать лучшими банями в России. Для того чтобы ознакомиться с постановкой дела в Европе, Гонецкий лично объездил знаменитые бани от Ирландии до Турции, после чего старые бани сломали, из Вены пригласили одного из самых модных архитекторов, герра Фрейденберга, который и приступил в 1894 году к постройке «дворца чистоты».

Сила Николаевич (1756–1820) и Елизавета Семеновна (1772 или 1777–1826) Сандуновы, актеры; работали в петербургских и московских театрах.

Гравюры начала XIX века

Сандуновские бани.

Построены архитектором В. Фрейденбергом в 1895 году в центре Москвы.

Фотография конца XIX века

Новые Сандуны были освящены 14 февраля 1896 года.

Сказать, что новые бани понравились москвичам, значило бы не сказать ничего. Все были единодушны во мнении – таких бань мир еще не видывал. Огромные, просторные, чистые, освещенные тысячью диковинных электрических лампочек, питавшихся от собственной, третьей по счету в Москве, электростанции (кстати, в том же году сандуновским электричеством освещалось венчание на царство императора Николая II), прекрасно вентилируемые, оборудованные американскими водяными фильтрами системы «Нептун», отделанные мрамором и гранитом, устланные теплыми полами бани принимали все слои населения. Здесь были и дешевые (по 5 копеек), и средние (по 10 копеек), и дорогие (по полтиннику) отделения, отличавшиеся друг от друга только вместимостью и богатством интерьера. В последних регулярно собирался цвет московского общества, а по воскресеньям здесь спасался от многочисленных поклонниц сам Шаляпин.

Гонецкий в качестве хозяина бань долго не продержался. Вскоре после открытия он сильно проигрался в карты и, втайне от жены, заложил их в одном из ипотечных банков. Узнав об этом от своих доверенных, Вера Ивановна выкупила Сандуны, внеся за мужа залог, а Гонецкому указала на дверь. Правда, выплатила ему миллион.

С этих пор Вера Ивановна все свои дела вела сама.

Благие дела

Рассказывать о династиях прошлого, не упоминая о делах благотворительности, просто невозможно. Тогда так уж было заведено: купец или заводчик, или банкир просто не воспринимались всерьез, если не занимались благотворительностью.

Фирсановы благотворили по-крупному. Они строили церкви, больницы, школы. Сам Иван Григорьевич много лет состоял председателем Сиротского суда, в качестве которого регулярно посещал богадельни, детские дома и приюты. Во время одного из таких посещений он заразился туберкулезом, от которого и умер 1 мая 1881 года, не дожив двух лет до осуществления самого грандиозного своего благотворительного замысла.

«Наконец исполняю самое утешительное сердцу моему священное обещание. Желание мое оказать посильную помощь бедным вдовам с их малолетними детьми и беспомощным одиноким женщинам, угнетенным бременем зол, нищетою, не могущим трудами своими себя пропитывать. Для сего желаю учредить убежище для бедных на 400 человек, а в дальнейшем сколько доходы позволять будут… Принимать в убежище старых, дряхлых и таких, кои совестятся просить милостыню, доброго поведения, всякого звания, которые по несчастью пришли в убожество и не в состоянии пропитаться своею работой…» Такое пожелание содержалось в завещании, составленном потомственным почетным гражданином Москвы купцом первой гильдии Иваном Григорьевичем Фирсановым 10 февраля 1880 года. А спустя два месяца в Московскую городскую управу от того же гражданина поступило прошение, в котором говорилось: «Во владении моем, состоящем Пресненской части 5 кв. (квартала. – Авт.) под № 550/628 желаю построить вновь строение каменное жилое трехэтажное для бесплатных и дешевых квартир…»

Прошение было рассмотрено, удовлетворено, и уже в конце года на участке закипела работа. А спустя полгода Ивана Григорьевича не стало.

Расходы по дальнейшему строительству взяла на себя Вера Ивановна. К февралю 1883 года строительство дома, только не трех-, а четырехэтажного, было окончено, и Вера Ивановна вместе с матерью предложили Комитету братолюбивого общества, находившемуся под патронажем самой императрицы, принять его в дар на следующих условиях: во-первых, дом этот в память почившего отца и мужа должен был отныне именоваться «Фирсановским домом для вдов и сирот»; во-вторых, жертвовательницы желали быть пожизненными попечительницами вышеуказанного дома; в-третьих, в доме, кроме всего прочего, необходимо было устроить школу для слепых детей. Эти условия были приняты, и уже в сентябре дом принял первых своих постояльцев.

Петровский пассаж

Буйный дух, унаследованный от отца, не позволял Вере Ивановне заниматься скучными женскими делами. Молодая предпринимательница вникала во все тонкости своего бизнеса, контролировала деятельность лесоторговцев, следила за двадцатью шестью застроенными городскими участками и несколькими торговыми домами.

Однако самые престижные торговые точки в Москве принадлежали не ей. Эту чудовищную несправедливость и решила исправить Вера Ивановна Фирсанова в 1903 году, для чего продала три крупных земельных участка и затеяла на Петровке строительство торговой галереи, равной которой не было во всей России.