Что таится за завесой - Харпер Л. Вудс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самым злобным был он.
Кэлум почувствовал мое беспокойство, медленно погладил меня по животу обеими руками, потом у меня на бедре осталась только одна рука. Он притянул меня к себе, и после холода, который охватил меня, когда я смотрела на бога Мертвых, я позволила ему согревать меня в объятиях, пока он вел меня вверх по каменной тропе, подальше от вырезанных в стене лиц.
Поднимались мы в тишине, и на сердце у меня лежала тяжесть из-за того, что я услышала от Кэлума. Часть меня очень сильно хотела верить, что существа, ведущие на нас охоту, не так уж и плохи и что однажды может наступить мир и меченым больше не придется бояться за свою жизнь.
А люди разве были совершенны, если стремились убить нас всех из-за метки на шее, которую мы не в состоянии контролировать? Мне хотелось услышать совсем другой ответ на этот вопрос.
– Почему люди убивают тех, кто отмечен фейри? – спросила я.
И после моих слов в лесу повисла тишина. Как будто Кэлум на мгновение забыл, что надо дышать, и напряжение в его теле перешло и в мое.
– Какая им разница, мертвы мы или захвачены фейри? Почему мы сами не можем сделать этот выбор?
Кэлум вздохнул, склонив голову вниз, пока мы шли, и я почувствовала, как его подбородок коснулся моей макушки.
– Спаривание делает фейри еще сильнее. Вот что такое Виникулум – вот почему он защищает нас. Где-то существует наша пара, которая разыскивает нас, пытаясь заявить на нас свои права. Как только фейри вступят с нами в связь, их сила увеличится. Если фейри не удается объединиться с его или ее парой, то они перестают развиваться, не могут увеличить свою силу. А если люди сумеют убить их половину, то некоторые фейри даже могут умереть.
Я слышала разговоры о том, что меченые, будучи половинами своих фейри, усиливают их, но мне казалось это просто слухами для устрашения.
– Они умирают вместе с нами? – спросила я, глядя на Кэлума, пока он отводил подбородок от моей головы.
– Окончательно? Иногда, – ответил он. – Иногда они сходят с ума. Иногда кажется, что они сходят с ума еще до того, как находят свою половину.
– А фейри могут образовывать пары с другими фейри? Или только с человеком? – Я засыпала Кэлума вопросами и даже не пыталась скрыть то, что очень сильно заинтересована в ответах.
Не стоило, конечно, этого показывать. Но теперь, когда Метка превратилась в мою реальность, все правила прошлого действовать перестали.
Единственной моей силой стало знание.
– Иногда, – ответил он, пожав плечами. – Это случается, но не так часто. Обычно пары образуются между фейри и человеком. Это следствие проклятия ведьм для поддержания баланса между мирами. Уверен, ты можешь легко представить, что спаривание с другим фейри сделает с их магией, если даже просто человеческая душа действует как усилитель. Спаривание двух фейри сделает обоих еще могущественнее.
– Иметь партнера с очень ограниченным сроком жизни, должно быть, ужасно, если у них вообще есть хоть какие-то чувства к человеку, – сказала я, не желая даже думать о том, что принадлежу фейри, который будет смотреть, как я старею, увядаю и умираю, а сам оставаться вечно молодым.
– Люди – половинки фейри не стареют, Эстрелла. Как только спаривание состоится, жизненные силы обоих объединятся. Пока живы наши фейри, будем жить и мы.
– Но фейри вообще не умирают, – сказала я.
Если только не проткнуть им сердце железом или не снести голову с плеч, но я не стала произносить это вслух. Их можно было убить, но болезни и старение их не касались. Из того, что я знала, Древние боги жили не менее тысячи лет.
– Не умирают, – согласился Кэлум, поднимаясь по последней лестнице и не достигая плато на краю скалы-останца.
Он взял меня за руку, помогая забраться на последнюю из крутых ступеней, и наконец мои ноги коснулись каменной площадки.
Все мысли о вечной жизни немедленно покинули мой разум при виде открывшегося впереди чуда.
18
– Что это? – спросила я, глядя на открывшийся нам природный водоем.
Вода струилась по склону горы, падая в курящуюся паром купель перед нами. Изображения, высеченные в окружающих его каменных стенах, отличались от изображений внизу. Это была компания людей и тех же богов, которых мы видели на пути вверх по тропе. Их тела переплетались в таких положениях, что нетрудно было догадаться, какой цели когда-то служило это место.
– В книгах моего отца написано, что когда-то это место считалось священным у фейри. Древние боги были рождены от Первородных – первых существ, которые не походили на людей, но могли на какое-то время принимать вид человека, если желали этого. Эта гора была священной для Первородных Пери и Марата, – сказал Кэлум, указывая на пару, вырезанную в центре панорамного изображения на скалах.
Два фейри обнимались, ее ноги обвились вокруг его бедер, а спина изогнулась в экстазе.
– Когда-то они были любовниками, но потом их единственного сына убили в одной из первых войн фейри между Благим и Неблагим дворами. Каждый год они праздновали его рождение, приезжая на место его зачатия, вместе с фейри и присоединившимися к ним людьми.
Кэлум, мягко коснувшись меня пальцами, убрал волосы с моей шеи, согревая ее своим теплым дыханием. Он усмехнулся, несомненно заметив, как моя кожа покрылась мурашками от его близости.
– Думаю, ты догадалась, как они праздновали.
Я прочистила горло, отступая от него и каменного полотна, на котором была изображена грязная оргия с большим количеством подробностей. Древние боги смотрели на меня, их лица искажались от удовольствия, когда они забавлялись друг с другом или с людьми, пришедшими принять участие в празднестве.
Я в жизни не видела такого чувственного наслаждения на лицах людей, которое словно впечаталось в лицо каждого человека, и ни следа, ни намека на боль. А ведь меня учили, что эти эфирные существа созданы, чтобы причинять людям именно боль.
– Сколько лет этим изображениям? – спросила я, взглянув на неотступно преследующее меня лицо бога Мертвых.
Он сидел на одном из стульев, вырезанных из камня, у горячего источника. Между ног у него стояли на коленях два человека. Волосы едва касались голых плеч, дрожащие мускулы
