Опасное влечение - Бренда Джойс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неужели отец шантажировал собственного сына, заставляя его вступить в брак? Это совершенно невозможно!
Франческа подождала, пока Эван выйдет из библиотеки. Однако шли минуты, а он все не выходил. Набравшись смелости, она осторожно заглянула в комнату и увидела, что брат с мрачным видом сидит на диване с бокалом вина в руке, погрузившись в свои мысли. Сестру он не заметил.
Тогда Франческа, прикрыв дверь, бросилась по коридору в свою комнату.
Оказавшись в постели, она укрылась с головой и решила проспать до полудня.
Но она поднялась в шесть часов утра.
Франческа слышала, как брат возится в своей спальне. Уже полчаса, как она проснулась и пребывала в полном смятении, перескакивая в мыслях с одного предмета на другой. Она думала о Брэгге и его похищенном сыне, о Конни и Монтроузе, об Эване и Саре Чаннинг…
Она тихонько постучала к брату. Дверь распахнулась почти мгновенно. Он удивленно вытаращил глаза, увидев Франческу. Его рубашка была нараспашку. Вспыхнув, он повернулся спиной, чтобы привести себя в порядок.
— Фрэн! Сейчас лишь половина восьмого. У тебя сегодня утренние занятия? — Он снова повернулся к ней.
— Я не знаю, — искренне сказала Франческа. Сейчас она меньше всего думала о занятиях, и если так пойдет и дальше, то скоро ее исключат из колледжа. Она тряхнула головой, чтобы лучше думалось. — Можно войти?
— Конечно. — Он недоуменно насупил брови. — А в чем дело? С этим нельзя подождать до завтрака?
Франческа закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.
— Мне нужно поговорить с тобой наедине.
Эван вздохнул:
— Надеюсь, дело не столь мрачное, как твое лицо. У меня была чертовски трудная ночь.
Франческа обхватила себя за плечи.
— У меня тоже.
Она знала, что здесь кроется какая-то ошибка. Эван ошибается: их отец никогда не падет столь низко, чтобы принуждать сына вступить в брак по расчету. Это просто невозможно. И если это и вправду шантаж, то наверняка к нему приложила руку Джулия.
— Эван, я слышала, как вы с папой кричали ночью.
Брат посмотрел на нее и ничего не сказал.
— Ты не любишь Сару Чаннинг? — спросила Франческа.
— Я вижу, тебе удалось многое подслушать, — мрачно проговорил Эван. — Фрэн, прекращай шпионить за людьми.
— Я и не собиралась шпионить. — Она протянула к нему руку, но он увернулся и зашагал по комнате. — Эван, ты мой брат, я тебя очень люблю и должна тебе помочь.
Эван сел на изумрудно-зеленый диван. Должно быть, ругается про себя.
— Так что ты слышала? — осторожно поинтересовался он.
— Ты обвинил папу в шантаже. Он никогда на это не пойдет!
Брат встал.
— В самом деле? Я знаю, ты обожаешь отца. Тем не менее он шантажирует меня, Фрэн. В этом нет никакого сомнения. Если я не женюсь на Саре, он не заплатит мои долги и мне придется покинуть город.
Франческа не могла в это поверить.
— Нет! На это способна только мама.
Взгляд Эвана смягчился.
— Бедняжка Фрэн, — пробормотал он.
Франческа бросилась к нему и взяла его за руки.
— В субботу объявят о твоей помолвке. Более неподходящей пары не найти.
— Отец считает, что делает для меня доброе дело. — Он мрачно покачал головой.
— Ты знаешь, что она художница?
— Не имел понятия. Но какое это имеет отношение к делу?
— Ведь вы совсем друг друга не знаете.
— Я и не хочу ее знать, — буркнул Эван.
— Эван, она застенчива и робка, но она чудесный человек.
— Извини. Разумеется, Сара — чудесный человек. Но, Господи, Фрэн, я умру от скуки, если женюсь на этой женщине! — воскликнул он и снова зашагал по комнате.
— Папа упомянул о карточных долгах. — Франческа наблюдала за лицом брата. — Может, мы найдем способ заплатить их? И тогда отпадет необходимость в помолвке.
Эван устремил на сестру печальный взгляд.
— Я не могу их заплатить.
— Сколько ты должен?
— Тебе не стоит этого знать.
— Эван! Я пытаюсь тебе помочь! — вскричала Франческа.
— Проклятие! — выругался он. — Сто тридцать три тысячи долларов.
— Что?! — Франческа рухнула на оттоманку. — Сколько?
Эван не ответил.
— Как ты мог проиграть столь чудовищную сумму? — не выдержала она.
— Ты прямо как мама. Я знаю, что ты мне хочешь добра, но я не собираюсь сейчас выслушивать обвинения.
— Я просто не понимаю.
Эван вскинул руки вверх.
— Я знаю, ты меня идеализируешь. Увы, я не герой, Фрэн. Я люблю азартные игры. — В его глазах промелькнула искра отчаяния. — Это как болезнь. Начав выигрывать или проигрывать, ты уже не в силах остановиться.
Франческа кивнула:
— О Господи, что же нам делать?
— Тут ничего не попишешь. — Он сел на диван. — Я женюсь на мисс Чаннинг, папа оплатит мои долги, и я получу ее приданое, которое, без сомнения, промотаю через несколько лет.
— Не говори так! — не на шутку рассердилась Франческа. — Даже не смей об этом думать! Ты перестанешь играть, когда папа оплатит твой долг?
Эван обхватил голову руками.
— Конечно, перестану, — пробормотал он.
Франческе стало чуть легче. Однако она видела, как мучается брат, и тронула его за плечо.
— Мы найдем выход до объявления помолвки. Бедняжка Сара! Должно быть, она тебя любит, и это разобьет ей сердце.
— Сомневаюсь, что ее сердце будет разбито, потому что уже в июне мы станем супругами. — Он поднял голозу. — Ты никому не говори об этом, Фрэн… Пожалуйста.
— Разумеется, я буду молчать как рыба, — пообещала Франческа. — Я поговорю с папой. Ты ведь знаешь, как он меня любит. — При этих словах она вспыхнула. Она знала, что ходит в любимицах. — Прости, я что-то не то сказала.
— Это не имеет значения. Правдивее тебя нет никого на свете, и за это я люблю тебя. Если кто и сможет поколебать решение отца, то только ты. Однако я не надеюсь на то, что ты преуспеешь в этом.
Франческа встала.
— Я должна попытаться, Эван. Иначе ты проживешь в несчастливом браке всю жизнь. Я намерена добиться успеха. Я хочу, чтобы ты женился по любви.
Он слабо улыбнулся — впервые после прихода Франчески.
— Я знаю, ты романтична. Кто женится по любви в наши дни и в наши годы?
Франческа подумала о Конни и Монтроузе, о Бартонах.
— Не знаю, — грустно сказала она. — Просто не знаю.
Глава 14
Четверг, 23 января 1902 года, 10 часов утра
Брэгга в офисе не оказалось, и было весьма непросто узнать его адрес. Франческа взяла кеб до Мэдисон-сквер, и вот теперь она разглядывала кирпичный дом с чугунным забором, один из многих таких же домов на Двадцать пятой улице и Мэдисон-авеню. Фасад выходил на заснеженный парк с величественными деревьями и расчищенными дорожками. Парк был обычно пустынен в это время дня, хотя какой-то бородатый оборванец спал на скамейке.