Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов - Ирина Карацуба

Режиссером действа был «отец русского театра» Федор Волков, тексты писали знаменитые поэты Александр Сумароков и Михаил Херасков. Три дня по забитым зрителями центральным московским улицам ездили многочисленные живые картины, хоры, оркестры и кукольные театры. Пороки клеймились в красочных образах Пьянства, Обмана, Невежества, ехавшего на осле в сопровождении «хора слепых, как ведут друг друга», Праздности и Злословия, «за коими следуют ленивые». Мздоимство со своими присными гнали мешками, полными денег, хромую Правду на костылях с преломленными весами.

Взятки высиживали яйца гарпий, а позади Взятколюба Обдиралова тащились с пустыми мешками Обобранные. Далее шел Превратный свет — в «развратном платье» и надписью на повозке — «непросвещенные разумы», Мотовство и Бедность со свитой из картежников и игроков. И, наконец, в заключение — Юпитер, Златой век, Мир и «колесница, в коей торжествующая Минерва, в верьху оных Виктория и Слава». С этого времени в литературе и общественной мысли начинает утверждаться образ Екатерины как «российской Минервы».

Основная цель маскарада — развитие на русской почве созданного европейскими философами идеального образа просвещенного монарха, мудреца на троне, под скипетром которого расцветут науки и искусства, утвердятся закон и справедливость, будут повержены пороки. Одним словом, наступит «златой век» — во имя «блаженства всех и каждого», как потом будет написано на нагрудных знаках депутатов Уложенной комиссии. Осуществлено это будет силой самодержавной власти, являющейся одновременно инициатором и гарантом преобразований и выступающей в союзе с образованным обществом. Программа эта, если вдуматься, была достаточно утопичной, так как для утверждения закона и справедливости требовалось ограничение самодержавной власти «непременными законами» и отмена (или значительное смягчение) крепостного права — «рабства», несовместимого с «естественной вольностью» человека. Между тем самодержавие и крепостничество были основами русской политической жизни.

Судьба панинского проекта Императорского совета показала сложность воплощения в жизнь даже достаточно умеренных реформаторских идей. По выражению уже цитировавшегося английского дипломата, «своим величием и своими колониями Россия обязана именно деспотизму, так что если русская монархия когда-либо станет ограниченной, она потеряет свою мощь и силу в той же степени, в какой приобретет моральные достоинства и гражданские усовершенствования».

Это противоречие было заложено еще Петром I, который, как писал В. О. Ключевский, «надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение… хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства — это политическая квадратура круга, загадка…».

Екатерине досталось в наследство и еще одно противоречие. 18 февраля 1762 г. Петр III издал манифест, отменивший обязательную государственную службу дворян. Дворянство, боровшееся за освобождение от службы со смерти Петра I, было наконец-то раскрепощено, т. е. откреплено от государства (некоторые дворяне даже предлагали воздвигнуть императору золотую статую). Однако тем самым как с моральной, так и с юридической точки зрения теряло основание крепостное право для крестьян, ранее оправдывавшееся тем, что они служат своим хозяевам, а те — государю. Общество сразу это поняло. Как говорил вольнодумец Федор Кречетов, «раз дворянам сделали вольность, для чего же оную не распространить и на крестьян, ведь они тоже человеки».

Так перед императрицей выдвинулись две основные проблемы государственной и общественной жизни — устройство власти (построение взамен тирании просвещенной «законной монархии») и крестьянский вопрос. Они были в центре внимания все царствование Екатерины, хотя подходы и способы решения менялись — от экспериментов начала царствования к крутой, но плодотворной прагматике после пугачевщины и усилению консервативно-охранительного курса последних лет. Менялись и степени риска принимавшихся решений — в сторону большей умеренности и рациональности. С начала 1770-х гг. к ним прибавились и другие сложности, связанные с отношением верховной власти, во-первых, к русскому просветительству, во-вторых, к своеобразному варианту синтеза культуры, веры и независимой общественной инициативы, представленному масонством последней трети XVIII в. Собственно, вокруг этих четырех вопросов — власть, крестьянский вопрос, просвещение и масонство — структурировалась общественная борьба, идейные и нравственные искания нескольких поколений русских людей.

Как справедливо писал о Екатерине П. Н. Милюков, «ранний пессимизм по отношению к людям совмещался у нее с оптимизмом по отношению к идеям». Идея общественной самодеятельности (разумеется, под контролем верховной власти) сильно увлекала ее в начале царствования. Императрица стремилась инициировать общественное обсуждение основных вопросов, поставленных как европейскими философами и просветителями, так и российской «почвой», прощупать реакцию общества и выработать направления «реальной политики». В «Наказе» это сформулировано следующим образом: «Законоположение должно применяти к народному умствованию… Для введения лучших законов необходимо… умы людские к тому приуготовить. Но чтоб сие не служило отговоркою, что нельзя установить и самого полезнейшаго дела. Ибо если умы к тому еще не приуготовлены, так приймите на себя труд приуготовить оные, и тем самым вы уже многое сделаете». «Приуготовление» умов выразилось в трех главных акциях — конкурсе в Вольном экономическом обществе (1766), деятельности Уложенной комиссии (1767–1768) и полемике на страницах сатирических журналов (1769–1770). Результаты оказались существенными, но довольно неожиданными как для императрицы, так и для русского общества.

В 1765 г. группой из пятнадцати просвещенных дворян было основано Вольное экономическое общество (по типу английских экономических обществ), призванное помочь помещикам рационально организовать и вести хозяйство, знакомиться с западноевропейским опытом. Оно стало первой в России светской независимой от правительства общественной организацией и просуществовало до 1917 г. Сразу же началось издание «Трудов ВЭО», содержавших зарубежные и отечественные экономические, предпринимательские и агротехнические рекомендации и инструкции.

«Благодетельной судьбе моей было угодно, чтоб однажды, идучи по площади… в Москве… сторговал и купил себе книгу… Она была экономическая и составляла первую часть Трудов нашего экономического общества… и только что вышедшая в Петербурге из печати. Я и поныне не могу еще довольно надивиться тому, как могла она так скоро прислана быть в Москву… Не прежде как в самом сем году (т. е. в 1766) была она напечатана, а года сего не окончился еще и первый месяц, как я купил ее, и мы не только об ней, но и о учреждении самого экономического общества не имели еще ни малейшего слуха, знания и понятия… Как о экономических обществах в иных землях имел я уже довольное понятие, то, увидев из книжки сей, что и у нас такое ж учредилось, да еще и именитое и взятое самою императрицею в особое покровительство, вспрыгнулся я почти от радости и с превеликой жадностью и вниманием начал читать все в ней напечатанное: и удовольствие мое усугубилось еще больше, когда увидел я, что и у нас по примеру иностранных, приглашались к сообщению обществу экономических своих замечаний все живущие в деревнях дворяне, равно как и другие всякого звания люди, и что для проложения им к тому удобнейшего пути приложено было при конце сей книжки и 65 вопросов такого существа и о таких материях, о которых не мудрено и не трудно было всякому ответствовать, буде кто сколько-нибудь о деревенской жизни и сельской экономии имел понятие, и сколько-нибудь умел писать и владеть пером. Самое сие и побуждало меня прилепляться к сему предложению в особенности», — вспоминал в своих записках знаменитый писатель, агроном и селекционер А. Т. Болотов, сочинения которого трижды получали награды ВЭО.

Екатерина оказывала обществу всяческую, в том числе и материальную, поддержку. Еще в конце 1765 г. она анонимно обратилась в ВЭО с вопросом, что полезнее для земледелия, когда земля находится в единоличном или в общем родовом владении, т. е. ставила вопрос об общине, который будет столь бурно обсуждаться в XIX и начале XX в. (от декабристских кружков до Государственной думы). Несмотря на то что аноним явно склонялся в своем вопросе в пользу первого, ответа не последовало. Тогда в 1766 г. ВЭО по инициативе Екатерины (опять анонимной, с приложением большой суммы для публикации ответов, наград и т. д.) объявило конкурс на лучшее решение проблемы: «Что полезнее для общества — чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?» На конкурс пришло более 160 работ в основном французских и немецких авторов, среди которых были Вольтер и Мармонтель. Русских работ было всего семь.