Хорошо там где нас нет - Наталья Косухина

— А вот предсказание — это материя тонкая. Для начала обрадую: ты не в силах что-то изменить. Так что забудь про эту безумную идею.

— Но почему?! — расстроилась я.

— Потому что наша судьба заключена в нас самих. Ты не изменишь ни себя, ни свою натуру, и, значит, все равно случится то, что суждено. Ты можешь дойти до этого по воле судьбы или против воли, но во втором случае никому, кроме себя, хуже не сделаешь.

Просто… замечательная новость!

— Судя по рассказанному тобой, все закончится вполне нормально, и паниковать смысла нет.

Это спорный вопрос.

— Поэтому не бойся влюбиться.

В какой-то момент взгляд Пиграно стал отрешенным.

— Сама пыталась уйти от любви и поняла, что это невозможно. Поэтому учись лучше на моих ошибках, — сказала она и, словно очнувшись, продолжила совсем другим тоном: — Меня интересует еще вот что: как у тебя развиваются отношения с одногруппниками и в тройке?

Это очень хороший вопрос, только как на него ответить?

— С одногруппниками — никак. Да и не только с одногруппниками, со всей Академией. Насчет других курсов понятно: мы не общаемся из-за дикого правила о позволении обратиться. Но объяснить ситуацию со своей группой, в которой уже со всеми знакома, я не могу.

— Потому что ты чужая.

Я с непониманием посмотрела на Пиграно.

— Да-да. Все будут вежливы и помогут чем смогут, но в свой внутренний круг тебя не примут. Ты — чужая. Все люди, пришедшие из других миров, были одиноки. Кто-то больше, кто-то меньше.

— Но Вуку и ребята…

— Они связаны с тобой обстоятельствами и волей судьбы, и никто не решится с ней спорить. Для них ты — близкий человек.

Что за дикий сумасшедший мир?

И пока я переваривала полученную информацию, преподаватель напомнила:

— А как насчет тройки?

— У нас все нормально, — это все, что я могла сказать.

Заклинание безмолвия действовало неукоснительно, и Пиграно поняла.

— Я с самого начала говорила тебе о скорых трудностях. Так вот, они практически настали. И помни, если появятся вопросы, ты всегда сможешь обратиться ко мне.

Как-то не очень радостно.

— Лера, почему вы помогаете мне?

— А почему не помочь? Тебе кажется такое поведение странным?

— Мм… Да. Я не привыкла, что кто-то бескорыстно что-то делает для другого человека.

— Ничего, скоро освоишься. Я хочу, чтобы ты стала моей ученицей и выбрала второй специальностью гадания.

— Не уверена, что готова к этому.

— А мне казалось, что в твоем мире сильные люди, — усмехнулась Пиграно.

— Это верно лишь отчасти.

В любом случае от своей природы не убежишь. Зачем столько отрицания судьбы, любви, дара… На Земле так принято?

Я покачала головой.

— Ага, значит, ты борец. Так прими же то, что суждено и есть. Если ты будешь моей ученицей, это поднимет мой авторитет преподавателя. Сильный ученик — это мечта. Но и тебе я постараюсь дать все, что знаю, а знаю я немало. А еще для того, чтобы обучение прорицанию происходило успешно, нужно полное доверие. Пока его нет, но, я думаю, все получится.

Смотря на эту странную женщину, я колебалась. Все-таки знать будущее, причем любое, — это страшно, а особенно — свое. Тем не менее такая возможность манит, удержаться практически невозможно.

— Не переживай, я не тороплю тебя и подожду, когда ты поймешь, что тебе суждено.

Поблагодарив за чай и помощь, я попрощалась и отправилась в свою комнату, но мысли о Пиграно не выходили у меня из головы. И скоро я поняла, что не зря. Спорить с прорицательницей никогда не нужно.

Ночью мне приснился невозможный сон. Какая-то странная эротическая фантазия. Сначала я думала, что схожу с ума, но потом поняла, что это не совсем мой сон. Эмоции и ощущения были пропитаны такой страстью, что я, казалось, задыхалась. И этот сон я делила с… Димой!

ГЛАВА 17

Природа всегда сильнее принципов.

Нежное прикосновение к коже, поцелуй, наслаждение, шелк волос сквозь пальцы, легкие поцелуи груди, ласки тела. Обнимать, целовать, прижимать и касаться, касаться… Невозможно оторваться, невозможно не ласкать. Тоска и томление по телу, удушающая страсть и столь долгожданное соединение…

Это была самая трудная ночь в моей жизни. Утром, когда меня выхватило из этого кошмара пробуждающее заклинание, я была рада ему, как родному!

С кровати поднялась совершенно неотдохнувшая и очень злая. Не обращая внимания на соседку, я, одевшись, направилась в столовую. Но сегодня меня интересовал не только легкий и быстрый завтрак. Мне хотелось увидеть дракона и в реальном мире придушить гада!

Увы, в столовой ждало разочарование: этой ящерицы не наблюдалось. Зато имел место не менее злой, чем я, оборотень с красными от недосыпания глазами.

Скупо поздоровавшись, я взяла кефирчик — так я называла розоватую жижу с похожим вкусом — и отправилась к собрату по несчастью. Ели мы молча и практически закончили, когда увидели его!

О-о-о… У меня просто руки зачесались от желания сделать мужчине больно. А с соседнего места начало раздаваться утробное рычание. Вот так мы и смотрели волками на Диму, а он, застыв с кефирчиком в руках, — на нас.

Если у дракона и оставались сомнения по поводу нашей осведомленности о его развратных фантазиях, то теперь он понял точно — мы все видели, знаем и, что хуже всего, еще и испытали. Причем не свои, а именно его эмоции.

Лицо Димы начало розоветь. Нет, какая прелесть, он умеет смущаться! А по фантазиям так сразу и не скажешь.

Встав, мы со Славой подошли к нему, схватили за руки и молча поволокли из столовой. Та-а-ак… Где тут пустая аудитория?

Запихнув дракона в первое подходящее помещение, мы стали на него орать, даже не старались перекричать друг друга, просто сбрасывали накопившееся. Через минут пятнадцать я выдохлась и поняла главное — проклятый песец снова прокрался в мою жизнь и все портит. Проклятый зверек! На вилы его!

Пока ребята ругались, я покинула их и отправилась на лекцию к Пиграно, чтобы отпроситься. Хотя негоже пропускать занятия, особенно по такому предмету.

Преподаватель, выслушав меня, чему-то усмехнулась и отпустила, напомнив, что в случае необходимости она ждет у себя в каморке.

Вернувшись, я сразу поняла: накал страстей достиг апогея и ребята разве что не дрались. Сама я испытывала не менее сильные чувства, но хотя бы себя сдерживала.

— Хватит!

Мужчины замерли.

— Мне тут вообще хуже всех. А вы еще и драться собрались?

Зря я это сказала. Оба перенесли свою злость на меня.