Городок Нонстед - Марцин Мортка

Он сидел в водительском кресле и смотрел на тучи, которые сновали над Нонстедом, как гарпии. Глаза пекли, горло першило, мысли в голове сталкивались и крошились, напоминая тонкий ломающийся лед. Он долго не мог найти в кармане ключи, а затем вставить их в замок зажигания.

— И что сейчас? — спросил он сам себя.

Перспектива возвращения домой — темный дом на краю леса, дом, двери которого открывали чужаки, дом, политый кошачьей кровью, с холодным камином и злыми видениями в темных углах — пугала его. Натан с трудом проглотил слюну и достал телефон.

— Анна? — прохрипел он. — Послушай, я узнал несколько вещей и мне надо их обсудить. Я могу заехать?

Этот обычный кухонный стол был для него последним нормальным местом на планете. Натан сидел, упершись локтями о столешницу, глядя на тьму за окном, и говорил, говорил, без конца говорил. Тихая и терпеливая Анна слушала. В забытых чашках стоял горячий чай. Темноту разрезал свет фар проезжающего автомобиля. Этот свет отразился в глазах Анны.

Натан закончил рассказ. Выпил остывший чай и посмотрел на учительницу, но та не сказала ни слова. Ни о происшествии на дороге, ни об убийстве Кошмары, ни об откровениях О`Тула.

Затем хозяйка сказала:

— Ты кошмарно выглядишь. Когда ты в последний раз нормально спал?

Натан улыбнулся. Поначалу слегка, потом шире и сердечнее. Обычная женская забота подействовал на него как противоядие и отогнал страхи.

— Не знаю, — признался он.

— Слушай, это все выше моих возможностей, — сказала она, глядя в пол. — Я ничего не поняла из того, что ты говорил. У меня какая-то пурга в голове. Может быть… — Она колебалась. — Может утром все покажется более логичным. — Женщина лгала. — Когда мы выспимся.

— Наверное. — Натан поднялся. — Мне уже пора.

— Подожди. — Анна накрыла его руку своей. — Ты не допил чай. Он уже остыл. Я тебе заварю новый.

— Нет, не нужно. Чай отличный. Наверное, у тебя хорошие знакомые в “Мэддиз”. — Писатель пошел к дверям.

— Я не хожу в “Мэддиз”, - вздохнула Анна. — Там работает такой большой придурошный громила, который когда-то за мной таскался. Пока я не обратилась в полицию. Я звала его “Обезьяна”. Мурашки бегут по коже от одних воспоминаний о нем. Боже, Натан. — Ее глаза блестели. — Останься. Постелю тебе на диване, не будешь… должен разжигать огонь в камине.

— ОК, — с облегчением улыбнулся Натан. — Спасибо.

— Не за что. Пойду, найду тебе полотенце. Может тебе и тапочки нужны?

— Было бы прекрасно. Слушай, могу я воспользоваться интернетом?

— Компьютер в салоне.

Анна исчезла в лабиринтах дома, а Натан вошел в салон, который освещала только тусклая лампа. В комнате было много растений и полок с книгами. В углу большого террариума ползала маленькая черепаха. Рядом с забытой тарелкой с остатками пирожных лежала книга. Он сразу узнал обложку. “Шепоты”.

Он выругался и сел в слегка поскрипывающее компьютерное кресло перед старым “макинтошем” Анны. Включил компьютер, снял пластиковую крышку с клавиатуры и посмотрел на экран, на котором появлялись команды. В руке писатель держал телефон. На экране было имя Эдвина Уилшира, его приятеля из Лондона, преподавателя литературы на кафедре скандинавистики, но Натана не торопился нажимать кнопку вызова. Он попробовал подсчитать, который час сейчас в Лондоне, но успеха не добился. Что еще хуже, он не смог вспомнить, по литературе какой страны был специалистом Эдвин.

— Да, что там, — прошептал англичанин, потирая лоб. — Напишу ему письмо по электронке. Может он тоже знает об этих Квенах или как их там.

Он недолго всматривался в баннеры и заголовки новостей из страны и мира. Они не имели для него ни малейшего значения. После этого набрал пароль почты. Он не заметил, как Анна вошла в комнату.

— Натан, откуда ты берешь сюжеты своих рассказов? — спросила она тихо.

Он застыл, пальцы зависли над клавиатурой. Мужчина почувствовал, будто его настиг порыв ледяного ветра. Только через некоторое время он сумел повернуться к женщине.

“Боже, где я уже слышал этот вопрос? И почему он так меня пугает?”

— А почему ты спрашиваешь? — он пытался сохранять спокойствие.

— Не знаю. — Она отвела взгляд. — Потому… потому что взяла твои “Шепоты” у приятельницы и читаю. И не могу избавиться от ощущения…Только не пойми меня превратно, написано гениально, а стиль не дает оторваться от книги. Прекрасная антология, но… но, некоторые из них мне знакомы.

— Знакомы? — выдавил он.

— Например, рассказ о человеке, который хотел, чтобы мир о нем забыл.

- “Двери”, - подсказал он.

— Именно. Ты пишешь о человеке, который боялся других людей. Отключил телефон, поменял дверь на более прочную, потом забил окна досками, и, в конце концов, исчез. Никто не мог до него добраться, ни почтальон, ни сборщик платы, ни родственники. Только адвокат не колебался, и не испугался таинственности произошедшего, ворвался в квартиру и не застал внутри никого. Увидел только стол, накрытый на несколько персон. Горячий чай, пирожные и так далее. Как на “Марии Челесте”. Суть в том, что была полночь.

— Пол был исцарапан чем-то острым, возможно, когтями, — добавил Натан. — Рассказ заканчивается тем, что адвокат приезжает домой, и с сомнением осматривает собственные двери. И что здесь не так? Читала что-то подобное у Кинга?

— Нет. — Анна присела на диван и закрыла книгу. — Я слышала эту историю от кого-то другого. Через год после рождения Ванессы. Устроили девичник, пили вино и рассказывали страшные истории. Девушка, которая рассказала эту, клялась всеми святыми, что это правда. Что эта история произошла в Нонстеде.

— Городская легенда, — прошептал Натан. — Знаешь, аллигаторы в канализации Нью-Йорка, питон, собирающийся сожрать хозяина, убийца на заднем сидении и так далее.

— Она назвала имя и фамилию этого несчастного. Да, правда. У тебя это Харрис Демюрр, а в рассказе подружки его звали Харрис Димор. Городские легенды не содержат личных данных, Натан.

Писатель уставился на угол террариума. Маленькая черепах упорно пыталась научиться лазить по стеклу. Экран компьютера погас, в комнате царил полумрак, который разгоняли маленькая лампочка на комоде и фонарь.

— Ничего такого, — сказал писатель тихо. — Ничего сенсационного, хотя признаюсь, никому об этом не рассказывал. Несколько лет назад, я жил еще в Лондоне, наткнулся на интернет-форум. Не помню подробностей, был пьяный, обкуренный и классически удрученный. Знаешь, отчаяние английского студента и не состоявшегося творца, который осознал, что его философия, помыслы и планы на будущее это все дрек по сравнению с большим миром. Я писал стихи, критические статьи, театральные рецензии. После каждой написанной вещи мое отчаяние росло. Я все больше убеждался, что бы я ни написал, всем плевать, никто не обратит внимания. В мире мало кто интересуется чем-то отличным от “Гарри Поттера”, а люди, читающие Гришема или Форсайта, считаются серьезными читателями. Альтернативой было создание мусора, а этого делать я не хотел. Поверь мне, я старался — и ничего. Отчаяние было все мрачнее. Курил дешевое дерьмо, пил еще больше. По ночам спорил с такими же отчаявшимися типами. Даже дрался с бродягами в темных закоулках и пробовал стать викканцем. Знаешь, кто это?