Сожженные мосты Часть 2 - Александр Маркьянов

— Шестью — враз? — поинтересовался Цесаревич.

— Я немного неточно выразился. Ка70 не требует управления, все, что ему нужно — это обозначить и распределить цели. Собственно говоря, даже это он может делать в полуавтоматическом режиме, поскольку цели он засекает самостоятельно и передает данные управляющему оператору. Управляющий оператор лишь подтверждает атаку на цели, это сделано, прежде всего, для того, чтобы обеспечить управляемость полем боя и исключить возможность атаки своих соединений. Но как бы то ни было — Ка70 это полноценный боевой вертолет, развивает скорость до трехсот двадцати километров в час, имеет скороподъемность до тридцати метров в секунду, несет шестнадцать управляемых ракет Штурм-В и два блока НУРС. За счет отказа от пилота и систем его жизнеобеспечения, удалось усилить бронирование машины, способной теперь противостоять зенитному огню сорокамиллиметровой пушки «Бофорс» и тридцатипятимиллиметровой «Бушмастер-3». Отсутствие хвостового винта еще больше повышает живучесть вертолетного комплекса. Принципиальным новшеством является возможность размещения на этом вертолете ракет «воздух-воздух» типа Р-73 и даже новейших РВВ-АЕ, а также разовых бомбовых кассет типа РБК-500 и РБК-1000. Таким образом, господа, перед нами практически универсальная вертолетная платформа четвертого поколения, способная выполнять весь спектр боевых задач в ближней оперативной зоне. Господа, вопросы?

— Что произойдет, если вертолет с операторами собьют?

— Господа, вертолет с операторами способен поддерживать устойчивую связь с беспилотными вертолетами на расстоянии от двадцати до пятидесяти километров, как в полете, так и в висении. Если по каким-то причинам связь прервется — беспилотные машины поразят объекты, уже обозначенные как цели и вернутся на базу самостоятельно. В принципе — уже сейчас мы можем сделать вертолетный комплекс, который будет действовать автономно — но мы пока не можем исключить риск удара по собственным частям, поэтому-то и нужен вертолет с операторами управления. В районах, где «своих» по определению нет — эта машина может действовать самостоятельно уже сейчас, по наведению с самолета дальнего радиолокационного дозора. Автоматический поиск и опознание целей — это мы реализовали уже сейчас.

— Для чего нужны ракеты, тем более такие как РВВ. Не слишком ли расточительно для вертолета?

— Да нет… господа — громко сказал один из офицеров стратегической авиации — если такая вот тварь подкрадется к полевому аэродрому, то дел она наделает. Ее, скорее всего не засечет ни одна система ПВО, ведь ни одна из западных систем не сечет ниже двадцати метров. Даже если поднимут истребители — им придется искать маневрирующую цель на фоне земной поверхности, то есть делать это почти что на глаз, причем в отличие от вертолета реактивный истребитель зависнуть на месте не сможет.

Инженер кивнул.

— Все верно, господа. Предлагаемое решение поможет, прежде всего, сохранить жизни высококвалифицированного летного персонала. Для «легкой» связки — один управляющий вертолет и два беспилотных — нужно будет два пилота вместо шести. Для «тяжелой» — один управляющий вертолет и шесть беспилотных — четыре против четырнадцати. Подготовка высококвалифицированного экипажа вертолета занимает несколько лет и его потеря — даже большая потеря, чем потеря вертолета. Наше решение — позволит сохранить именно экипажи, причем беспилотные вертолеты могут выполнять операции с предельной степенью риска, такие как уничтожение аэродромов противника и подавление их систем ПВО. Все системы ПВО рассчитаны на противостояние с реактивными истребителями — но никто не готов к удару по ним такими вот вертолетами.

Что же касается второго вертолета — то это легкий беспилотный комплекс, рассчитанный для разведки в интересах звена «взвод-рота», для снабжения боеприпасами и для огневой поддержки. Вертолет сделан по той же сосной схеме, защищен от огневого воздействия противника на уровне пулемета калибра 7,62, может нести до двухсот сорока килограммов груза на внешней подвеске. Это могут быть либо контейнеры с боеприпасами, продовольствием и медикаментами, либо четыре противотанковые ракеты ближнего радиуса действия, либо два пулеметных контейнера, либо четыре ПЗРК типа Игла-В. Возможности вертолета позволяют вести разведку с удалением на десять километров от оператора. Сам по себе пульт оператора весит двадцать пять килограммов, включая антенну, и может находиться непосредственно во взводно-ротном звене. Таким образом, при принятии этого вертолета на вооружение мы высвобождаем часть фронтовой авиации, задействованной на снабжении и огневой поддержке. Часть этих задач сможет выполнять сама пехота, в том числе — и находясь за линией фронта. Для командования специальных операций мы прорабатываем возможность заброски одного или двух операторов за линию фронта с использованием специального бронированного транспортного контейнера. Господа, вопросы?

— Вопросы, вероятно, будут после демонстрации, господин Кожемяко. Спасибо за подробный рассказ — сказал Цесаревич.

— Служу России и Престолу! — по-военному вытянулся инженер.

— Служили?

— Так точно! Пятьдесят шестая дивизия!

Цесаревич протянул руку — рукопожатия особы царствующего дома, за редким исключением, удостаивались только военные, пусть и в отставке.

— Прошу-с… — Манн выступил вперед.

Военные потянулись в следующий ангар.

В следующем, соседнем ангаре было все тоже самое. Та же чистота — авиация не терпит грязи и беспорядка, особенно реактивная. Оставил гайку на полу, всосало ее в воздухозаборник — меняй двигатель. Это называлось ППП — повреждение посторонними предметами. В ангаре тоже нашлось место только для двух самолетов — реактивного и турбовинтового.

Как ни странно — примечателен был турбовинтовой, прежде всего — своими размерами. Североамериканцы пользовались для разведки аппаратами типа Predator, Хищник. В Российской армии был даже более совершенный Ворон-3, разработанный частным товариществом в Ижевске[92] — но в отличие от Хищника он не мог нести и применять никакого вооружения. Представленные аппараты должны были исправить ситуацию.

Первым был Ворон-5, более тяжелый аппарат, построенный тем же ижевским частным товариществом и предназначенный для решения прежде всего ударных задач на поле боя. Дальнее, скрытное проникновение, в том числе и в стратегический тыл и нанесение ударов высокоточным оружием. На скрытность было нацелено все — в отличие от североамериканского MQ-9 Reaper русский Ворон-5 имел более массивный корпус с двумя бомболюками, потому что ради снижения радиолокационной заметности крылья были чистыми, вся боевая нагрузка аппарата была в фюзеляже. Толстые, прямые крылья — в них, судя по виду были интегрированные топливные баки, двухбалочное хвостовое оперение, восьмилопастной, с саблевидными лопастями винт — видимо, двигатель конструкции Кузнецова, его фирменный, можно сказать, винт. На двигателях НК-93 летала вся тяжелая авиация, что армейская, что стратегическая, что гражданская.[93]

Около каждого аппарата стояли инженеры — на сей раз оба аппарата были созданы конкурирующими фирмами. Заводы Гаккеля разрабатывали тему реактивных ударных беспилотников, в ижевском товариществе на вере были апологетами малозаметных турбовинтовиков.

Поняв, что первым будут смотреть его аппарат, вперед выступил ижевский инженер.

— Ваше высочество, гражданский инженер десятого разряда Вотинцев, глава конструкторского бюро ижевского товарищества на вере «Зала».

Его Высочество одобрительно кивнул.

— Сколько человек работает в конструкторском бюро?

— Восемнадцать, Ваше высочество.

— А на заводе?

— Больше трехсот, Ваше высочество.

— Это хорошо. Сколько видов беспилотных самолетов вы выпускаете?

— Девять видов, Ваше высочество, не считая этого — этот будет десятым, если военное министерство закажет его. Но так — это всего лишь планеры, а комплектация подбирается индивидуально для каждого заказчика. Мы работаем с каждым заказчиком, чтобы максимально соответствовать.

— Это хорошо. Ваша техника закупается за счет казны?

— Да, Ваше высочество.

— Если будет закупаться иностранная — смелее входите с челобитными, сразу на Высочайшее имя. Или на мое, так будет даже быстрее. Казенные заказы должны исполняться иностранным капиталом только в том случае, если русский капитал не в состоянии их исполнить. Я рад, что Ижевск держит марку…

Ижевск, город на реке Иж, которому от роду то было — всего двести с лишним лет, занимал в Российской Империи намного более весомое положение, чем можно было бы предположить по его размерам и численности населения. Это был город-завод с тремя казенными и одиннадцатью крупными частными заводами, работающими как по заказам военного министерства, так и по частным заказам. Здесь на казенных и частных заводах производили половину стрелкового оружия Российской Империи — по признанию многих лучшего в мире. Здесь производили и много чего другое — от автомобилей, до высокоточных управляемых снарядов и систем активной защиты бронетехники. Наконец, здесь был технический университет — один из лучших в стране.