Группа крови на рукаве. Том 2 - Алексей Викторович Вязовский

А вот аварийные люки, как ни странно, открывались очень легко — так же потяни рычаг на себя, поверни и люк сам проваливался внутрь. Веса в нем немного, килограмм тридцать… Я еще раз изучил инструкцию.

Специально очерченный квадрат с надписью “рубить тут” мы проверять не стали, удовольствовались рассказом, что за этим квадратом никаких важных кабелей и трубопроводов нет, поэтому пожарным или спасателям можно спокойно там долбить обшивку, не боясь добавить разрушений.

— Так, а что видят террористы? — внезапно озаботился Незлобин — мы тут корячимся, а они готовятся…

Признав резонность его доводов, я назначил многострадальное второе отделение террористами и отправил в самолет. Народ тут же вошел в роль и начал делать зверские рожи, угрожая всех взорвать. Но после моего начальственного рыка рассосались по самолету и принялись рассматривать окружающую обстановку.

Поначалу я не поверил докладам, но поднявшись по трапу и превратившись в террориста, признал очевидное: из самолета не было видно примерно ничего. Если по буквам, то Николай-Ирина-Харитон-Ульяна-Яна, т.е. нихуя. Что-то можно было рассмотреть из пассажирского салона в стороны, да из кабины пилотов вперед, но с дикой мертвой зоной перед самым носом самолета. В общем, сзади хоть еще один самолет подгоняй — никто не увидит. Попробовали встать около дверей. Если не выпендриваться и прижиматься к фюзеляжу — тоже не видно. Прекрасно. Делаем фотографии всей экой красоты и кладем в план.

Ладно, в самолет мы проникли, теперь надо быстро добраться до террористов. Незлобин попытался пробежаться по салону, но тут же ударился ногой о торчащий подлокотник и шипя, плюхнулся в следующий ряд. Я скептически провел взглядом по уходящим в глубину салона ровному ряду кресел.

— Командир, а ведь в креслах будут люди — негромко произнес подошедший сзади Иво — еще больше мешаться будут.

Для проверки усадили всех в крайние кресла. Без того узкий проход стал еще меньше. А ведь стюардессы тут перемещаются … Я попытался вспомнить свои редкие полеты. Нет, ничего в голову не приходит. Вроде ходили как обычно.

— Товарищи, а вы бочком, как в школе — совершенно внезапно для меня прорезался голос Байбала.

— Вот так, вприпрыжку — якут попытался изобразить нечто из балетного репертуара.

А ведь он прав. Я развернул тело и приставным шагом довольно шустро проскочил через “полосу препятствий”.

— Товарищ Гоголев , от лица группы выражаю вам благодарность — официальным тоном я обратился к нему.

— Да что там, я это еще в той истории с Яком придумал … — ответил мгновенно зардевшийся якут.

После пары десятков синяков и кучи матов у нас наконец-то стало получаться перемещаться с удовлетворительной скоростью. Стоило нам расположиться для отдыха в креслах, как тут же влез неугомонный Огонек

— Командир, а как мы террористов от пассажиров отделим? — начал он — ведь все сидят, рук не видно…

— А зачем? — лениво ответил я — они сами обозначатся, ведь требования кто-то должен будет выдвигать.

— А мы как узнаем? — не успокаивался он

— Да вообще нет проблем — встрял Иван Макарович — в самолете есть внутренняя связь. Он встал и прошел в конец салона — вот у каждого поста есть обычный телефон, по которому из салона можно связаться с пилотами — он показал нам обычную телефонную трубку.

— Казанова, а у тебя рация на частоту пилотов могёт?

— Могёт — запрокинувший голову Игорь что-то рассматривал на потолке — я только со спутниками не могу связываться, да и то потому что антенны не хватит…

— Да совсем не обязательно нужна рация, ведь у террористов тоже может быть радио — снова включился в обсуждение мастер — у каждого самолета есть проводная связь с землей. На стояночных операциях, чтобы не загружать радиоканал, у наземного персонала есть наушники с микрофоном. Они просто включаются во внутреннюю сеть самолета и могут общаться с пилотами.

— Иван Макарович — усталость от тренировок полностью блокировала любые телодвижения — а вот как аккуратнее всего самолет повредить, чтобы он не взлетел?

— Да чего тут думать — тут же откликнулся мастер — очередь по покрышкам и все. А поменять — буквально пол дня надо, ежели ничего другого не зацепите.

Не самый лучший вариант. А если рикошет в бак с топливом?

— А если я на легковой на полосу выеду и перегорожу ее? — внезапно я вспомнил эпизод какого-то из “форсажей”, там на стареньких дефендерах за боингом гонялись. Правда, успешно или нет — уже не помню.

— Ну это смотря откуда выедешь — задумался мастер — Если сзади, то просто сдует потоком от двигателей. Хм…спереди … ну машины лишишься и только.

— Как это? — у меня в голове не укладывалось. Ведь самолет весь из алюминия, а это очень мягкий металл.

— Так это. Смотри сам. В среднем масса самолета 40 тонн, взлетная побольше, посадочная поменьше. Скорость при взлете у тушки в районе 200 километров в час, посадочная тоже не сильно отличается. А за штурвалом может быть не очень опытный летчик или ветер подсуропит…

— И что? — не понял я

— Ну например, резкий боковой и самолет со всей дури приложит о полосу — он показал ладонью жест вниз — что же, сразу ломаться? Нет, конечно бывало разное и стойки через крыло торчали, но все равно, шасси специально спроектировано перегрузки выдерживать. И вот представь себе, сколько там на них приходится, когда 40 тонн сверху падает? Чего им твоя легковушка? Сметут и не заметят. Вот грузовик или там танк — это да…

Надо же, опять киношники наврали … то есть наврут.

Нет, категорически неохота вставать из такого удобного кресла. Я огляделся. Хоть и двери открыты, но чего-то душновато стало.

— Бойцы, поступило предложение на сегодня завершить — начал я — знаниям надо улечься в голове, завтра продолжим.

Стоило ли говорить, что мое предложение было поддержано единогласно?

* * *

Так мы и провели все выделенное нам время. Даже ничего не сломали. Ну или Иван Макарыч нам не сказал, предпочтя не накалять обстановку. Мы уже практически добили выделенную неделю, как в ангаре хлопнула дверь. Блять! А ведь день завершался так хорошо … К нам нагрянула представительная комиссия. Сначала в ангар ворвался брызжущий энергией Алидин,