Призрак музыки - Александра Маринина

– Здравствуйте, – первым поздоровался Денис. – Артем, это Анастасия Павловна пришла.

– Здравствуйте, молодые люди, – откликнулась Настя. – Как у вас дела?

– Замечательно! – возбужденно заговорил Артем. – Вы не представляете, что происходит. Оказывается, Денис был знаком с одним человеком, который работает в Центре защиты от стресса. Этот человек навещал здесь знакомого и увидел Дениса. Они разговорились, я пожаловался на то, что Денис очень медленно поправляется, и этот человек, Вадим, сказал, что может помочь.

Артем прекрасно вел свою партию, делая вид, что впервые обсуждает это с Настей, и рассказывая ей во всех подробностях то, что совсем недавно уже излагал, когда они гуляли по улице. Настя, хорошо помнившая концепцию саморегуляции еще по книге и прошлым телевизионным передачам, внимательно слушала, притворяясь непосвященной.

– Оказывается, наш организм полностью управляется мозгом, представляете? Любую функцию любого органа можно контролировать самостоятельно. Денис раньше, еще до ранения, делал упражнения, у него механизм управления руками и ногами уже был включен, поэтому сейчас все пошло так легко, что в это невозможно поверить. У него же швы совсем не заживали, а теперь рубцевание происходит прямо на глазах. Врачи как с ума посходили, все бегают на Дениса смотреть, друг другу показывают, головами качают, никто ничего понять не может.

Настя перевела взгляд на Дениса. Тот сидел сияющий и гордый, и в его глазах она не увидела той неприязни, которая так резанула ее в прошлый раз. Он в центре внимания, Артем взахлеб рассказывает о нем, о его болезни и его успехах, и даже ненавистная Каменская слушает развесив уши. Впрочем, чего ее ненавидеть? Она отныне ему не помеха, она уже никогда не сможет затмить его и отнять любовь и внимание Артема, потому что он, Денис Баженов, знает и умеет то, чего не знает и не умеет ни она, ни даже сам Артем.

«Ну и слава богу, – с облегчением подумала Настя, угощая юношей бананами и апельсинами. – Дело сделано, мальчик идет на поправку, ревность умерла. Правда, временно, все равно появится еще какой-нибудь человек, который обязательно привлечет внимание Артема, может быть, девушка. Но, во-первых, Денис к этому времени станет немного старше и, будем надеяться, мудрее или хотя бы терпимее. Во-вторых, он и сам может влюбиться или заинтересоваться кем-то и тогда сможет посмотреть на ситуацию с другой стороны. А в-третьих и в-главных, он поправляется. Было бы здоровье, остальное приложится. В любом случае надо помнить, что все бывает очень страшно и тяжело только в первый раз, потом душа обретает умение с этим как-то справляться».

Она вышла на улицу с легким сердцем.

Глава 13

«Почему он ничего не сказал своим клиентам? Почему Храмов промолчал? Почему сказал, что все в порядке и дело движется?»

Вопрос застрял у Насти в голове так прочно, что ни о чем другом она думать уже не могла. Ей казалось, что если она найдет ответ, то поймет тайну убийства Елены Дударевой.

С этим вопросом она заснула, с ним же и проснулась, привезла его на работу, удобно расположила вместе с собой за столом и даже предложила ему выпить вместе кофе. Может, от чашечки хорошего кофе вопрос подобреет и даст ей ответ? Но от кофе он отказался, смотрел на Настю холодными немигающими глазками и молчал, словно хотел сказать: «Да, я такой. Я есть. Я непростой. Но помогать тебе я не стану, ищи ответ сама».

И Настя искала. Первым делом она постаралась перевоплотиться в Храмова, потому что одной из грубейших ошибок является поиск ответа с позиции «я бы на его месте». Человек, который так рассуждает, никогда не проникнет в чужую тайну и не поймет чужих поступков. Потому что поступки эти совершены тем, КОГО нужно понять, а не тем, КТО пытается понять. Разные характеры, разные судьбы, разные мозги, разные привычки – все это лежит в основе того, что люди в одних и тех же ситуациях совершают разные поступки и по-разному реагируют на одни и те же события и факты.

«Я работала в уголовном розыске… Сколько лет я там проработала? Надо узнать точно».

На листе бумаги появилась первая запись: узнать, сколько лет Храмов работал в розыске.

«Я проработала столько-то лет в…»

Тут же рядом появились другие слова: сколько лет и где конкретно он работал.

«Я была нормальным сыщиком, с работой справлялась…»

Третий вопрос: служебная характеристика Храмова и отзывы коллег. Почему он ушел на вольные адвокатские хлеба? За деньгами и свободой? Или потому, что с работой в розыске не справлялся?

«Итак, будем считать по минимуму. С работой я не справлялась, раскрывать преступления так и не научилась, коллеги смотрели на меня косо, но юристом я была все-таки хорошим, ведь быть грамотным юристом – совсем не то же самое, что быть хорошим сыщиком. Я поняла, что из розыска надо уходить, чтобы не позориться, и заниматься чем-то другим. Чем, например? Идти юристом в фирму? Не та специализация, в фирмах нужны цивилисты, знающие гражданское и финансовое право, а у меня – уголовное право и процесс. Переучиваться не хочется. Значит, можно заняться адвокатской практикой по уголовным делам, тем более мне как сыщику хорошо известны особенности, хитрости и трудности раскрытия и расследования преступлений. За два года работы адвокатом я кое в чем поднаторела, у меня появились клиенты и выигранные дела, а значит – и деньги, я могу считать, что в этом смысле у меня все в порядке. И вот ко мне обращается очередной клиент, излагает свое дело, я предлагаю ему стратегию защиты, он соглашается, я начинаю работать на эту стратегию и вдруг вижу, что моих усилий совершенно не требуется. Потому что то, чего мне хотелось добиться путем работы со свидетелями, уже и без того существует. Само по себе. И добиваться ничего не нужно. Что я почувствовала? Радость оттого, что все так легко и без усилий получилось и можно временно отдыхать? Возможно. И я вполне могу позволить себе в этой ситуации съездить в отпуск недельки на три-четыре, а явиться только в суд, который еще неизвестно когда будет. Слупить с клиента денежки за якобы проведенную мною многотрудную работу и лечь пузом на горячий песочек. Отлично! Но зачем же от дела-то при этом отказываться? И вдобавок предлагать клиенту вернуть аванс… Тупик. Этим путем мы не пойдем. Попробуем другую дорожку. По максимуму.

Я была успешным сыщиком, я очень хорошо работала, я отлично умела раскрывать преступления. По каким-то причинам я ушла из милиции и занялась адвокатской практикой, вероятнее всего, мне нужны были деньги, потому что ни по какой другой причине настоящий успешный опер свою работу не бросит. Хороший оперативник – это изящно придуманные и остроумно проведенные комбинации, это быстро и удачно раскрытые сложные преступления, это такое захлестывающее чувство радости от того, что ты сумел, догадался, опередил, перехитрил, быстрее добежал… Это наркотик успеха, отказаться от которого многим не под силу, да и не нужно отказываться. От этого наркотика не умирают. Человек, который стал хорошим оперативником, должен был им родиться, он должен иметь совершенно особый характер, особый темперамент, особый стиль мышления. И все это останется с ним, какой бы другой деятельностью он ни занялся. Он опером родился, опером и умрет, даже если станет вышибалой в казино или помощником машиниста электропоезда. Предположим, я именно такая. И тогда все то, что я услышу от приятельниц Елены Дударевой и Ольги Ермиловой, мне совсем не понравится. Потому что у меня сыщицкие мозги, потому что я бываю не в меру подозрительна и потому что меня всегда очень смущает и нервирует чрезмерная гладкость и связность событий. И что я в таком случае делаю? Правильно, я была и остаюсь в душе сыщиком, а одна из заповедей оперативной работы – молчать до тех пор, пока к стенке не припрут. Ни с кем ничем не делиться. Никому ничего не говорить, если в этом нет острой необходимости. Самый страшный враг оперативника – утечка информации. Поэтому я молчу и своим клиентам ничего о возникших сомнениях не говорю. А что я делаю дальше? Правильно, я начинаю свои сомнения проверять. И как я это делаю? А так, как привыкла, когда еще в уголовном розыске работала. Сыщик я, в конце-то концов, или где? Я начинаю собирать информацию по своим каналам. По каким именно? У сыщика два первоочередных источника информации: официально-служебный, то бишь коллеги в своей и других службах, и служебно-личный, завуалированно именуемый спецаппаратом. Человек, два года проработавший адвокатом, свой спецаппарат уже скорее всего потерял. А вот друзья и приятели в милиции остались. К ним и побегу.

Ясно тебе, Каменская, где искать ответ?»

Настя залпом допила свой кофе и демонстративно громко стукнула чашкой прямо перед тем местом на столе, где, по ее задумке, должен был лежать принесенный из дома вопрос с холодными немигающими глазками.