Таганай - Николай Феофанов

– Разве в документах мосоловских приказчиков есть упоминание о первом случае нападения? Насколько я читал, там вообще нет никаких заметок о том, кто был причиной пропажи людей со стройки?

– Ну, да. Но посмотрите. Пропажа приказчика Воронова и есть первый случай того эпизода. Помните, старуха взяла его за руку, нашептала что-то.

Листровский снисходительно заулыбался.

– Сергей, вы в КГБ работаете или охотитесь за местными былинами и прочим фольклором?

Шакулин как будто и не заметил укола.

– Даже если считать подобные источники малодостоверными, все равно, очень многое складывается в единую картину. Воронова нашли в состоянии видимо психического расстройства и после этого начались массовые пропажи людей.

Листровский продолжал скептически улыбаться, но уже не так широко, скорее, сейчас на его лице была ухмылка.

– И что же, вы думаете, Воронов, как-то связан с исчезновениями других рабочих?

– Нет, я говорю только о том, что мы в четырех случаях, а возможно и в пяти, имеем почти одинаковое начало. И мне, кажется, за этим что-то может скрываться.

– И что же?

– Пока не знаю.

Оба задумались, в кабинете повисла тишина, прерываемая обычными звуками улицы, доносившимися из открытого окна.

Листровский поправился в кресле, взял зачем-то шариковую ручку и обратился к Шакулину:

– Сергей, мне кажется, что вы сильно углубились в дебри истории. Непроверенные данные, рассказы всевозможных охотников, справки многолетней давности, чью правдивость невозможно установить, и которые, как правило, ведут по ложному пути. Я еще раз подчеркну, очень интересно представлять, что ты имеешь дело с неведомым. Но чаще всего, причины событий лежат на поверхности.

Его спич прервал телефон внутренней связи.

Листровский снял трубку. Он молча выслушал звонившего и в конце сказал, что они оба будут (похоже, он имел в виду себя и Шакулина).

Положив трубку обратно на аппарат, капитан достал очередную сигарету и с нею в зубах, указав на телефон, заметил:

– Лишнее доказательство того, что я сейчас вам говорил. Нашли еще один труп.

Шакулин оторвался от созерцания стенных обоев и озабоченно взглянул на Листровского. Тот оставался невозмутим.

– Сергей, вы разбираетесь в географии Таганая?

– Ну, да, – немного замявшись, ответил Шакулин.

– Что такое Монблан? Я не имею в виду высочайшую точку Западной Европы.

– Монблан, одна из вершин Среднего Таганая, а что?

– У его подножия, с восточной стороны, нашли труп. Сейчас подгонят грузовичок, на нем и отправимся, – Листровский сделал паузу, – на природу.

– Девятый, – произнес Листровский, внимательно разглядывая человека, поверженного какой-то дикой силой. Труп лежал у ствола одной из высоких елей, коих в окрестностях Монблана было предостаточно. Все внутренности в области живота были перемешаны, будто кто-то поработал гигантским миксером.

Непосредственно рядом копошились Альшанин и один из его помощников. То и дело зажимая носы, они усиленно что-то исследовали в области спины лежащего тела, чуть отстранив его от дерева.

Шакулин вместе со «следопытом» Андросовым обхаживали местность вокруг, судя по постоянно обращенным к земле взглядам, они старательно пытались отыскать хоть какие-то следы.

Чуть поодаль стояли несколько милиционеров, невысокого звания, еще два санитара из учреждения Альшанина и водитель грузовика, доставившего всех в столь отдаленный от Златоуста край. Листровский не хотел, чтобы на месте происшествия снова собралось несчитанное количество людей, поэтому ограничил число приехавших сюда. Водителя усиленно рвало, после того как он лишь пару секунд обозревал мертвого человека.

Монблан находился в полутора километрах на юго-восток от Старой Киалимской дороги, пересекавшей всю долину.

Альшанин что-то промолвил своему помощнику с французским прононсом и, разжав свой нос, подошел к Листровскому.

– Что там? – спросил капитан.

Громко сопя от частой задержки дыхания во время работы с трупом, Альшанин снял медицинские перчатки и, чуть подумав, сказал:

– Невероятная силища!

– Вы о чем, Василий Борисович?

– Эта зверюга похоже ударом лапы швырнула его прямо на дерево, сломав позвоночник.

– Опять на дерево, как и позавчерашний?

– Тот, по-моему, сам на дерево в потемках наскочил. А этого именно швырнули. Кстати, навскидку, трупу уже как минимум семьдесят два часа, начал активно разлагаться. Он тоже позавчерашний, как и тот, с холма. Возможно, он даже более позавчерашний. Нашли поздновато.

Листровский кивнул, продолжая размышлять о чем-то своем, он не придал особого значения несвежести трупа.

– Какой номер, по-вашему, это совершил? – спросил он.

Бродивший неподалеку Шакулин, слышавший весь разговор, замер, чтобы не пропустить ответ судмедэксперта.

– Это номер первый, тот, что не пользуется лапами при разделывании жертвы. Вон видите, все внутренности перемешал. И следов шерсти на трупе нет.

– То есть, это наш вампир? – с ухмылкой заметил капитан.

– Не вампир, а оборотень, – еле слышно произнес несогласный Шакулин, и двинулся дальше, внимательно оглядывая каждую травинку и шишку под ногами.

– Да, – подтвердил Альшанин. – Это его почерк. Напал, оглушил, выпил кровь, испарился.

– Совершенный алгоритм, Василий Борисович, вам не кажется? Идеальная машина для убийства.

– Вы им восторгаетесь, капитан? – Альшанин с некоторым удивлением посмотрел в глаза Листровскому.

– В какой-то мере, – проговорил капитан и отошел в сторону, как будто хотел получше рассмотреть склон Монблана, уходивший от этого места к вершине.

От грузовика послышались характерные звуки рвоты. Из водителя видимо выходили последние остатки завтрака, а возможно и трудно усваиваемые остатки вчерашнего ужина. Листровский подумал, сколько же может водилу тошнить от одного секундного взгляда на мертвеца, и вроде крепкий с виду мужик.

К капитану подскочил Шакулин.

– Евгений Палыч, никаких особых отметок или следов нет. Так, только трава, примятая на месте падения.

– Ваш Андросов ничего не нашел?

– Ничего.

– Следов шерсти, например?

– Нет, ни следов лап, ни следов шерсти, будто бы и не было никого.

– Ну, естественно. – Листровский в задумчивости глядел на уходящие в голубое небо верхушки елей и высоких берез, плотным кольцом сомкнувшихся вокруг поляны.

– Антон! – Шакулин крикнул Андросову и показал, чтобы тот подошел.

Андросов, гибкой кошкой подбежал к чекистам и встал рядом.

– Ты следов шерсти точно не находил? – спросил у него для пущей уверенности Шакулин.

– Точно, – ответил Андросов. – Нет, ничего.

Листровский потеребил свои наручные часы, глядя на странную березу, выросшую чуть поодаль от остальных деревьев, наподобие лесных опят – целым пучком стволов.

– Как-то прохладно становится, – заметил он, – хотя только пять часов дня.

Андросов довольно улыбнулся.

– Ну, это еще так себе, товарищ капитан. У нас здесь бывает, что за пару часов все времена года пройдут. Сначала небеса почернеют и выпадет снег, потом спустится серая завеса из низколетящих туч, и через полчаса все это плавно перейдет в холодный моросящий осенний дождик, а еще через пару минут в ясном небе засияет жаркое июльское солнце. Сам видел