Таганай - Николай Феофанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Колямбо в очередной раз настороженно огляделся по сторонам. Нет ли где той – второй странной твари? Не прячется ли за деревьями, не подкрадывается ли сзади, как первый монстр, чей голос видимо и пробрался ночью в мозг туриста?
«Монстры-телепаты! Я либо схожу с ума, либо сошел с ума, либо здесь все сошло с ума! Да, где же люди, наконец!»
На часах было одиннадцать утра, и надо было решать один важный вопрос. Куда теперь, собственно говоря, идти? И что вообще делать? Ведь, как ни крути, а он сейчас один в лесу. Его наверняка потеряли. А еще та дурацкая ситуация с Димкой, свалившимся со скалы. И еще есть ни о чем не знающая часть отряда в лагере.
«Господи, что же происходит!» – в душе воскликнул он.
«Ладно, спокойно, спокойно».
«Спокойствие, только спокойствие, дело то житейское!»
«Надо просто идти обратно к Трем братьям. И хотя, скорее всего, там уже никого нет. Идти лучше именно туда».
Колямбо инстинктивно отталкивала идея, еще раз попытаться попасть в лагерь.
«В конце концов, просто начнем по порядку искать кого-нибудь. Ближе находятся Три брата, поэтому отправляемся к ним. Если у скал никого нет, пойду на кордон к лесникам, там вроде телефон должен иметься. И Муха к ним побежала, следовательно, на кордоне, точно знают что-нибудь. Да и вообще выведут из леса. – Колямбо усмехнулся. – Мне ведь сейчас главное найтись. Группу видимо я уже потерял».
– Все, хватит болтать, – сказал он уже вслух. – Пошли к Братьям.
Колямбо двинулся по объединившейся тропинке ускоренным шагом, часто искоса поглядывая назад. Деревья в этой части леса росли не так кучно, и были низкорослы, поэтому пространство за их ветвями и стволами просматривалось далеко. Под ногами поскрипывал свежий снежок, однако днем это был не единственный звук, говоривший о том, что вокруг живая природа. Именно сегодня и в этот час, воспользовавшись передышкой, которую взял ветер, весело чирикали синицы, иногда стрекотали сороки, даже карканье ворон в принципе было уместным.
Наконец он отделался от мыслей, что за ним следит неизвестное чудовище, и переключился на окружающий ландшафт, ища любые признаки туристов и людей вообще, желательно его группы. Однако никаких следов, ничего. Колямбо недоумевал, куда все подевались. Ведь даже за то утро, когда они обустраивали лагерь, мимо них прошли группы четыре, а то и больше. А сейчас – никого. Так всегда, когда люди нужны – их нет, когда люди совершенно не нужны – они есть. Очень любопытные субъекты эти люди, а их мир вообще…та еще штучка!
Впереди показался большой ручей, который Зубарев назвал притоком Киалима. От него надо было взбираться немного в гору, чтобы дойти до Трех братьев. Колямбо как можно быстрее подошел к месту, где пересекались три дорожки: одна – откуда он пришел, вторая – на кордон к лесникам, третья – к Трем братьям. Он стал внимательно оглядывать снег вокруг, в поисках каких-либо отпечатков обуви или, например, следов машины или снегохода. Ведь если Димка нетранспортабелен, его вряд ли могли унести Зубарев и компания, у которых не было даже носилок. Хотя Зубарев мог выдумать что-нибудь такое, чтобы их заменило. Ох уж этот Зубарев! Кстати, это его была идея залезть на того последнего Брата, или Бамбука?! Уже и не вспомнишь. Скалолазы, блин! Долазались!
Но вокруг не было вообще никаких отметин. Падавший мелкий снег успел за утро образовать настил, начисто стерший все.
Внезапно Колямбо охватило желание, как можно быстрее добраться до того места, где упал он сам, а потом и Димка, до той злополучной скалы. Ему вдруг стало казаться, что именно сейчас каждая секунда имеет важнейшее значение. И он помчался вверх, подгоняемый желанием узнать все как можно скорее. А вдруг группа еще там, и прямо в эту минуту собирается уходить, причем в каком-то другом направлении, так и не встретив его. Ведь тогда он не успеет, и они разминутся на самую малость.
Колямбо бежал, ему хотелось прокричать, что он здесь, чтобы ребята не ушли без него. Чувство ценности времени гнало и гнало его вперед. Странно, как часто мы не дорожим этим временем, транжиря его, как попало, или вообще не замечаем. И вот иногда, каждая крупица песочных часов нашей жизни вдруг приобретает огромную ценность. И ты бежишь как взмыленная лошадь, пытаясь обогнать время или как минимум не проиграть ему, а сознание, мило рассевшись на своем диване для отдыха, размышляет, как это раньше он не мог понять, что время бесценно! Непорядок, батенька! Кстати, бегите-бегите, вы пока не проиграли на этом отрезке! Успеваете!
И вот уже показались очертания Трех братьев. Но Колямбо не снижает скорости, он почти дозрел что-нибудь прокричать. Раньше ему было как-то стеснительно орать, будто заблудившийся в лесу. Он ведь не заблудившийся. Точнее не так, прокричать, что-то типа «ау!», означает признать свою беспомощность, но он же не беспомощен, поэтому стыдно. Хотя бы перед самим собой. Но теперь усталость и ошалелый ритм сделали свое дело, пристройка личностного «я» отпала, осталось только природное чувство самосохранения, требовавшее кричать, чтобы его услышали. Услышали и не ушли, ведь есть еще надежда, что они там! Там, у первого Брата, с другой стороны скалы, поэтому группы и не видно. Колямбо открыл рот, но звука не последовало, так как сил не осталось. За шесть минут этой дикой гонки он растратил почти всю энергию, и мудрый мозг принялся ее экономить, отключив ненужные статьи затрат, кроме строчки «бежать». Дальновидное решение!
Колямбо в решающем броске обегает слева скалу. Скоро он увидит группу! Они, вероятно, стоят над Димкой, придумав какое-то подобие носилок. Все уже там, и Юлька с Сапрофеней, которых забрали из лагеря лесники. Наверняка, с Димкой все не так плохо, у него всего-навсего растяжение или что-то в этом роде.
«Вот она, скала, еще пару метров и я их увижу!».
Он еле двигает ногами от усталости. Видимо, так же в конце своего марафона бежал первый марафонец, чтобы рассказать афинянам о победе при Марафоне.
