Кружево-2 - Ширли Конран

«Ох, мужчины, – подумала Максина, с удовольствием разглядывая спокойное и красивое лицо Лили. – И Чарльз тоже хорош! Недели прошли с тех пор, как эта скотина убралась из их дома, а он все еще спит у себя в кабинете». Максина все переделала в спальне, теперь постель была оформлена в ярких тонах, а вдоль стены были развешаны соблазнительные красавицы Фрагонара. Но Чарльз даже не видел их, и Максина растерялась: она не знала, что делать дальше. Они с мужем держались друг с другом более чем корректно, но ветерок враждебности витал в воздухе.

– Я познакомилась с ним благодаря «спеар», и «спеар» же нас совсем разлучила, – печально улыбнулась Лили. – Видимо, наша встреча произошла в неудачный момент: именно сейчас вся его сила и энергия уходит на мою соперницу – эту машину. Но, кроме того, у него есть и еще одно оправдание. – Расческа застыла в руке Лили. – Он все еще не оправился после нашей с ним катастрофы. А поскольку в том целиком моя вина, мне, конечно, грех предъявлять претензии. Особенно перед этими гонками, от которых зависит вся его судьба.

За окном раздался скрип тормозов и шелест шин по гравию. Лили вскочила:

– Это, должно быть, Грегг!

– Ну и каков был вердикт насчет горючего, Джек? – встревоженно спросил Грегг.

Главный механик команды с покрасневшими от бессонных ночей глазами только что вернулся из Ле-Ман, где проводился технический осмотр допущенных к гонкам машин. Он провел там восемь часов.

– Горючее их волновало меньше всего. Зато они совершенно озверели с проверкой ножного управления. Осмотрели каждый миллиметр, все измерили.

– Это их конек. Ты презентовал «Джонни Уокер»? – У команды было припасено несколько ящиков шотландского виски, которое они пускали в ход, когда надо было кого-нибудь подмазать.

– Конечно! Только это и помогло.

– Ну, все равно, не стоит рисковать перед гонками, – заключил Грегг. – Лучше сегодня ночью привести все в соответствие с их стандартами.

В результате Лили одна вернулась в шато де Шазаллей, а Грегг скрылся в ночи вместе со своими механиками.

На следующий день после ленча началась паника: обнаружили, что сцепление сдвинулось на миллиметр, а этого достаточно, чтобы заблокировать всю систему. Люди работали быстро, но все равно не так быстро, как было необходимо. В сумерках они выкатили машину из гаража.

– Ничего не поделаешь, – заявил Грегг, – придется представить ее на комиссию так, как есть, а ночью продолжить работу.

Лили удалось убедить Грегга, что еще одна бессонная ночь не пойдет на пользу «спеар» во время гонок, и он, правда неохотно, уже за полночь вернулся в замок Шазаллей.

– Свершилось! – крикнул он Лили прямо с порога комнаты. – Мы прошли все осмотры и получили сертификат! «Спеар» допущена к гонкам. А это главное.

– А что вы сделали со сцеплением? – спросила Лили чуть позже, когда они сидели за столом в маленькой гостиной и Грегг с аппетитом отхлебывал из дымящегося горшочка суп, заедая его хрустящими хлебцами.

– Джек все отрегулировал, – пробурчал он сквозь набитый рот, быстро отправляя в него очередную ложку. – Джек редкая птица, он ведь работает из чистой любви к своему ремеслу. Сейчас те, кто трудятся в гаражах, по большей части сборщики, а не механики. Они могут что угодно собрать и разобрать, но ничего не в силах смастерить. Если с машиной что-то неладно, они просто берут одну деталь и заменяют ее другой. Но в «спеар» каждый винт и каждый болт должен быть подогнан точно к месту с почти ювелирным искусством. И ты знаешь, я могу снять руки с руля даже на самой оживленной улице, когда машина идет со скоростью двести миль в час, и почти не почувствовать этого.

Лили поднесла к губам его большую, перепачканную в машинном масле руку и поцеловала.

– Но зачем же убирать руки с руля, когда машина идет со скоростью двести миль в час?

Луна отбрасывала темные спокойные тени на серебристый песок. За языками пламени огромного походного костра король Абдулла видел стройные силуэты верблюдов, проступающие на фоне темного неба. Их стреножили на ночь, чтобы они не разбредались. Несмотря на внушительную армию джипов, вертолетов и легких самолетов, верблюды все еще оставались в пустыне основным транспортом. Они ведь были неприхотливы, мало ели, пили на каждый пятый день, но в случае необходимости могли прожить двадцать дней без воды и способны были перетаскивать на себе шестисотфунтовый груз.

Хакемское племя много времени проводило в гонках на верблюдах, и Абдулла становился победителем большей части забегов. Королевские победы были воспеты местным поэтом – седобородым человеком в черном, который теперь, сидя напротив костра, нараспев декламировал четверостишья. И каждый раз, когда произносилось вслух королевское имя, окружающие палили из ружей.

Отблески костра освещали и возбужденное лицо сидящего напротив Абдуллы двенадцатилетнего принца Хасана – племянника и единственного наследника короля. Абдулла привез мальчика сюда, чтобы представить его племени, которым рано или поздно Хасану придется управлять. Это было уже четырнадцатое племя, которое Абдулла посетил в течение одного месяца. Причем он приезжал с визитом только в самые значительные племена своей страны, откуда набирались солдаты в королевскую армию и чья лояльность была особо важна. Ведь свобода его государства сейчас зависела от позиции армии. К сожалению, небольшой, но сказочно богатой нефтью стране, столь важной со стратегической точки зрения для Запада, приходилось давно уже жить в состоянии постоянной непрекращающейся войны.

Поэт окончил свою декламацию, и тут все почти разом заговорили: вспоминали прошлые бои, охоты, верблюжьи бега. Желтый огонь костра высвечивал длинные худые лица, обрамленные черными волосами, со сверкающими, подобно освещавшим их звездам, темными глазами. Сегодня они будут спать вокруг походного костра, защищенные от мороза лишь своими черными одеждами. Бедуинские племена, такие, как Хакемское, презирали комфорт.

После бесконечной бумажной работы, встреч с послами, переговоров с министрами и военачальниками, Абдулла отдыхал душой среди этих простых, мужественных людей, живущих в пустыне, где каждый следующий день как две капли воды похож на предыдущий и где человек не подвластен течению времени.

Было объявлено начало празднества, и воины последовали за своим правителем в тридцатиметровый шатер, обтянутый козлиной кожей. При входе принц Хасан оступился и едва не упал. Абдулла смотрел, как одетый во все белое телохранитель помог уставшему ребенку удержать равновесие. Внутри роскошно убранного коврами шатра мальчики подавали угощение из фиников и инжира. Горький черный кофе разливали по миниатюрным чашкам без ручек из причудливого кувшина. Как положено было по обычаю, чашку короля наполняли трижды, а потом ему поднесли ритуальный сосуд с верблюжьим молоком – еще теплым и слегка отдающим солью. Когда Абдулла опустошил сосуд, поднялся на ноги шейх Хакемского племени и начал свою приветственную речь, перенасыщенную восхвалениями, неуемной лестью и прилагательными в превосходной степени. Он возблагодарил Аллаха за могущество Раба Божьего – так переводилось с арабского имя Абдуллы, восславил королевские деяния и пожелал ему долгих лет жизни. И все это продолжалось достаточно долго.