Горошина для принцессы - Олег Шушаков

И вздрогнула, когда в их дверь постучали.

Владимир открыл. Один чекист решительно прошел в квартиру, а двое других прижали его к стене.

- Майор Иволгин?.. - спросил один из них.

Это был совершенно идиотский вопрос. Вошедшие отлично знали, кто он такой. Потому что вот уже почти три недели, через день, да каждый день, по очереди возили его на своем автомобиле в районное отделение НКВД и обратно.

- Вы арестованы!

- Нет! - крикнула Снежка, кинулась к Владимиру и прижалась изо всех сил.

- Уезжай! Куда угодно! Немедленно! - успел шепнуть он, прежде чем ее оттащили.

Первым делом чекисты забрали его пистолет и документы. Партийный билет, удостоверение личности, удостоверения Героя СССР и депутата Верховного Совета. Затем свинтили с френча ордена, медаль «ХХ лет РККА» и депутатский значок. Срезали знаки различия с надетой на нем гимнастерки и с шинели. А потом приступили к обыску. Который, к счастью, оказался недолгим. Потому что обжиться на новом месте они со Снежкой не успели. А тряпок и книг у них было совсем немного…

Когда всё это оказалось на полу, его увели. Даже не дав попрощаться с женой.

Владимир навсегда запомнил ее огромные льдисто-серые глаза, полные еще невыплаканных слез. Полные неизбывной боли. И невысказанной любви…

С тех пор Снежку он больше уже не видел…

Его привезли в отделение и отвели в камеру. Тесную, сырую и вонючую. В которой уже сидели два человека. Точнее, спали. Потому что до рассвета было еще далеко. Охранник снял с него наручники. Громыхнула, закрываясь, дверь, скрежетнул ключ в замке, и наступила тишина.

Владимир лег на свободную койку. Закрыл глаза. И внезапно отключился.

Огромное напряжение, под властью которого он находился все эти долгие недели, вдруг ушло. Словно кто-то повернул рубильник. И Владимир рухнул в черное забытьё…

Со своими товарищами по несчастью он познакомился поутру.

- Полковник Сидоров, - представился пожилой мужчина в грязной гимнастерке со споротыми петлицами. - Иван Петрович. Бывший начальник штаба дивизии. В Германскую имел неосторожность дослужиться до офицерского чина. Поэтому записан в члены контрреволюционного Российского Общевоинского Союза. И, само собой, в японо-маньчжурские шпионы и диверсанты…

- Интендант второго ранга Цесарский. Ефим Давидович, - назвался другой арестант, маленький и суетливый. - Троцкист. А также англо-немецко-французский шпион. Папа говорил мне в детстве: «Учи языки, Фима! Они таки всегда пригодятся!» Вот и пригодились! Выучил на свою голову! Следователь меня спрашивает: «Зачем тебе буржуазные языки, Цесарский? Чтобы Родину продать империалистам за ихние серебренники?!» А что я ему скажу? Что учить языки мне посоветовал папа? - развел руками интендант. - Хорошо, что папы уже нет! А то его тоже арестовали бы! За то, что он англо-немецко-французский шпион! А по совместительству еще и древнегреческо-латинский!

Такое откровенное ерничанье сокамерников слегка шокировало Владимира.

- Вы, товарищ майор, вероятно, думаете: «Сам-то я ни в чем не виноват, а попал в компанию преступников! Шпионов, диверсантов и троцкистов!» - покачал головой Цесарский, заметив его реакцию. - Если вы так думаете, то напрасно! Мы такие же, как вы. Просто раньше вас попали в эту мясорубку. Лучше расскажите нам, что делается на белом свете, а то мы давно уже от него оторваны и таки ничего не знаем.

Полковник Сидоров был арестован в середине июля, когда с подачи Фриновского и Мехлиса началась очередная чистка в рядах комначсостава бывшей ОКДВА. А Цесарского взяли в начале августа.

Владимир рассказал им о Мюнхенском кризисе и сговоре Гитлера с Чемберленом.

- Это Бенешу за Тухачевского прилетело, - прокомментировал оккупацию немцами Судетской области полковник, напомнив присутствующим о меморандуме президента Чехословакии, после которого все и началось в прошлом году.

Потом Владимир рассказал о дальнем беспосадочном перелете Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко и Марины Расковой на рекордном самолете ДБ-2 «Родина». О том, как они потерялись уже через пол суток после взлета. О том, как их искали по всему Дальнему Востоку десятки самолетов, пешие и конные отряды, охотники и рыбаки. И о том, как их нашли…

- Прямо над «Родиной» столкнулись два самолета. «Дуглас» с журналистами на борту и ТБ с парашютным десантом, - сказал Владимир. - Погибло пятнадцать человек, в том числе Герой Советского Союза Бряндинский…

- Бардак! - покачал головой Сидоров и возразить на это было нечего.

О расформировании фронта и снятии Блюхера сокамерники Владимира уже слыхали. От следователей.

- Фриновский постарался! Если бы Блюхер не валил все на пограничников, может, и обошлось бы! Хотя, вряд ли, - сказал интендант. - Когда в июне начальник НКВД края за кордон ушел, органы в такую лужу сели, что у них другого выхода не осталось! Чтобы отмыться! Только новый заговор раскрыть! С маршалом во главе! Не меньше!

И Цесарский, и Сидоров, уже смирились с неизбежностью и подписали все, что от них потребовали. Полковник - после побоев. А интендант сразу же после ареста.

Ефим Давидович придерживался какой-то странной теории. Чем больше посадят, утверждал Цесарский, тем лучше! Потому что там, говорил он, многозначительно тыкая пальцем в потолок, скорее поймут, что все это вреднейший для партии вздор! Потому что столько врагов просто не может быть!..

У полковника никаких теорий не было.

- Что скажут, то и подпишете, - вздыхал он. - Как говорится, битие определяет сознание. Как станут вас кулаками по ребрам да по физиономии охаживать, сразу все и подпишете!.. Вы, голубчик, не спешите зачислять нас в негодяи. Вот, схóдите на допрос, пройдёте через «конвейер», тогда и поговорим…

Однако Владимира на допрос почему-то не вызывали.

Он сидел на койке, стараясь не слушать болтовню Цесарского, которая день ото дня раздражала его все больше. Так же как и бесконечные вздохи Сидорова…

Обоих периодически вызывали по ночам к следователю. Вернувшись, они начинали со слезами исповедоваться, сколько еще соседей, товарищей по работе и просто знакомых им пришлось сегодня оговорить.

Сначала Владимиру было жалко этих несчастных. А потом его стала разбирать злость! Ведь, своими клеветническими показаниями они обрекали на страдания множество ни в чем не повинных людей!

И их семьи…

Страшнее всего для Владимира были ночные часы. Днем от ужасных мыслей о Снежкиной участи его отвлекали своим нытьем и жалобами полковник с интендантом. А ночью, когда их уводили на допрос, деваться от мыслей о Снежке было некуда…

Где она?.. Что она?..

Хоть бы она послушалась его и уехала!..

Владимир скрипнул зубами. Снежка была такая поперечливая!..

Сильная! Гордая! Независимая!.. И такая ранимая!..

Он так хотел ее защитить! Так старался! Он украл ее, он спрятал ее! Он увез ее за десять тысяч верст! На самый край земли!

И все-таки не смог уберечь от беды…

Льдисто-серые Снежкины очи, полные слез, полные тоски и горя, неотрывно стояли у него перед глазами. Ее отчаянное «Нет!» звенело у него в ушах…

Почему его арестовали на квартире, а не взяли под стражу в кабинете у следователя во время их очередной «беседы»? Зачем было отвозить его домой, а потом, несколько часов спустя, снова отправлять за ним машину?

Чтобы арестовать на глазах у испуганной полуодетой жены?

К чему эта бессмысленная жестокость?!

На самом деле Владимир знал ответ на этот вопрос… Только боялся себе в этом признаться… Потому что уже понял, что к чему.

Увы, слишком поздно, чтобы хоть что-то предпринять…

На самом деле весь этот непрекращающийся кошмар, все эти «беседы» и аресты были тщательно спланированной акцией! Разыгранной Златогорским, как по нотам!

Не случись этой истории с бомбами, он придрался бы к чему-нибудь другому. Или сам организовал провокацию. Или сфабриковал донос. Или попросту выбил из кого-нибудь нужные показания. Чем, в конце концов, все и закончилось…

Владимира не только не насторожило, его поначалу даже обрадовало, что расследование ведет приезжий следователь. Еще бы! Не кто попало, сержант - два кубаря, три класса образования, четвертый - коридор! А целый майор госбезопасности! Уж, он-то вникнет, он-то разберется! Что вся эта история выеденного яйца не стоит!

Вот и разобрался…

На самом деле, он сам ее и раздул! Разнюхал как-то и раздул! Владимир в этом теперь уже не сомневался! Как не сомневался теперь и в том, что Златогорский раздул всю эту историю с одной только целью - добраться до него! Чтобы убрать с дороги!

Потому что, лишь убрав с дороги Владимира, он мог добраться до его жены!..

Добраться до Снежки!!

Владимиру хотелось кричать и биться головой об стенку! Но на шум мог прибежать охранник. И он лежал, закрыв глаза, и только судорожно сжимал кулаки да стискивал зубы… Он собственными руками, сам, вырыл себе яму! И сам в нее залез!