Ведь я еще жива - Татьяна Гармаш-Роффе

Еще два тезки, после Леши с Алексеем. Непонятно отчего, но Кису это было неприятно. Как будто происходило смешение понятий, смещение реальностей. Почему у нас столько одинаковых имен? Это неправильно! У каждой вещи, каждого явления или человека должно быть свое неповторимое имя! Уникальное, единственное, как папиллярный рисунок!

– Так что этот Паша?

– Все круги выделывает за «Хаммером». Будут танцевать, наверное, пока бензин не кончится.

– Это надолго… Если полный бак залили, то на пятьсот километров хватит как минимум.

– Да нам только лучше. Ребята сейчас быстренько бандюков устроят понадежнее, и мы выезжаем. Сторожить оставлю двоих спецназовцев, плюс фроловская охрана. Ты с нами?

Кабы знать точно, что Кристина все еще там, в доме главаря! А ежели нет, то кабы знать точно, что его возьмут и он скажет, где девушка!

Слишком много было в этой ситуации «кабы». Шеф банды, как правило, имеет весьма высокие связи, отчего не боится ни суда, ни следствия, и расколоть его угрозами не удастся. А если применить к нему серьезные меры, способствующие чистосердечному признанию, то тогда под судом и следствием окажутся скорее менты. Впаяют и превышение полномочий, и неправовые действия, и оскорбление чести и достоинства, и тэ дэ вместе с тэ пэ…

– Я останусь пока. С Фроловым потолкую.

– Все хочешь узнать насчет заказчика налета?

Алексей кивнул.

– Зачем тебе, Кис? Я же тебе сказал: нам подкрепление дают, мы возьмем всех, кто на «хазе», и Кристину найдем!

– А если нет?

– Тогда выпытаем!

– Димыч, я предпочитаю подстраховаться. От меня тебе пользы все равно нет, я безоружный. Так что я пока параллельно… Дай мне кого-нибудь в помощь. Лучше спецназовца, у них вид впечатляющий.

– Хорошо. Я тут приметил одного, с веселыми глазами.

– У нас веселье не намечается, – хмуро заметил детектив.

– Я имел в виду, глаза у него живые. Посообразительнее, типа. Не дергайся, Кис, может, все еще обойдется! – Димыч хлопнул старого приятеля по плечу. – Адрес у нас есть, мы сейчас вылетаем, подкрепление нам дают, авось поспеем!

Кис ненавидел слово «авось».

Парень «с веселыми глазами» оказался Геной. Черт бы побрал этот день, одни тезки!

– Для начала будешь хозяина устрашать, – принялся объяснять ему задачу Кис.

– До какой степени? А то у меня много методов устрашения, – гыкнул Гена.

– Пока только морально. Будешь грозно стоять у входа, как статуя Командора. Если захочешь узнать, кто такой Командор, я тебе потом расскажу, сейчас некогда.

– Да я и сам знаю, – не обиделся Гена. – «Тяжело пожатье каменной десницы!», Пушкин!

Кис сильно подивился познаниям спецназовца, но комментировать не стал.

– А к физическому устрашению перейдешь, если в нем надобность возникнет, позже.

– Лучше сразу, – убежденно заявил Гена. – А так только время потеряем.

– Три минуты. Его последний шанс.

– На такое чмо и три минуты жалко!

– Гена, – немного повысил голос Кис, пресекая дискуссию, – командовать парадом буду я!

– Ильф и Петров, – радостно улыбнулся Гена. – Остап Бендер, «Золотой теленок»!

– Молодец, грамоту за первое место на литературной олимпиаде для старшеклассников я тебе потом выдам. Пошли.

V

Оперы и спецназовцы пересекали двор, направляясь к машинам, припрятанным в укромных местах снаружи. Алексей проводил их глазами и скрестил пальцы в кармане. Только бы успели! Только бы без накладок! Только бы без «авось»!!!

Велев Игорю ждать его наверху, Алексей спустился с Геной-спецназовцем по ступенькам к подвалу. Детектив отпер дверь. Фролов тут же ломанулся в нее, словно все это время фанатично поджидал этого мгновения. Но наткнулся он на автомат Гены, упершийся ему в живот.

– Разговор есть, – бросил ему Кис. – Возвращайтесь на место.

Подвал был многокомнатным. Что находилось за двумя темными проемами без дверей, Алексей не поинтересовался, но в первой просторной комнате стояли гимнастические снаряды и два стола: для бильярда и пинг-понга.

– Присаживайтесь, – распорядился детектив.

Гена встал у двери с автоматом наперевес. Фролов, косясь на него, сел на лавку у стенки. И в этот момент у Алексея подозрительно слабо, как новорожденный котенок, мяукнул сотовый. Кис посмотрел на него: так и есть, в подвале не ловит!

Предчувствуя недоброе, он выскочил наверх, оставив Фролова на попечение спецназовца. Телефон вновь зазвонил, на этот раз нормально, будто прочистил горло. Голос Димыча в трубке.

Дурное предчувствие усилилось…

…«Хаммер» оторвался от погони, уйдя в лес. Поначалу он шел по просеке, и ребята от него не отставали, но вдруг внедорожник резко нырнул в чащу, проскочив между деревьями: видимо, местность ему была хорошо знакома. Апрельский лес, мокрый и голый, прихваченный хрупким ледком, сразу же вцепился в колеса машины спецназа, фордовский микроавтобус, сучьями и липкой подмерзшей глиной: по внедорожным качествам ему было далеко до «Хаммера».

И финал-апофеоз: «Хаммер» съехал по склону оврага и резво покатил по его дну. Машина преследования встала на берегу: овраг ей был не по зубам. Вернее, не по колесам…

Алексей сжал челюсти. Что из этого вытекало, ему объяснять не требовалось: оторвавшийся от погони бандюган теперь быстро доедет до главаря, а он, «Хаммер», где-то не особо далеко от «хазы» находится, раз местность так хорошо знает! Так что доедет относительно скоро в любом случае, – скорее оперов, спецназа и подмоги, вызванной Димычем.

И предупредит хозяина.

И тогда участь Кристины решится в одно мгновение…

– У нас с вами есть две минуты для интеллигентной беседы, – сбавил временную маржу Кис, снимая часы с запястья и кладя их перед Фроловым. – Я задаю вопрос, вы отвечаете. Если интеллигентно поговорить не получится, то… Видите этого милого мальчугана у двери? Посмотрите на его руки, Павел Николаевич, какие они большие, правда? Сказочку помните? Бабушка, а почему у тебя такие большие руки? – почти пропел Кис. – Сечете, Фролов? А теперь посмотрите на его ноги. Они тоже большие, но особенно большие на них ботинки. Кованые, тяжелые, это даже невооруженным глазом видно. Бабушка, а почему у тебя такие большие ноги?.. Как вы думаете, Павел Николаевич, почему? Что будет, если такой ботинок врежется вам в ребра? А?

Фролов, заметно побледнев, переводил взгляд с рук на ноги спецназовца, но хранил при этом молчание. Наверное, он искренне считал, что из вечернего собеседования вышел победителем, – Кис помнил выражение торжества на его худощавом лице, – и Фролов надеялся, что и на этот раз тоже все обойдется.

Как подавляющее большинство людей, Павел Николаевич не учитывал фактор времени – точнее, протяженность во времени любой реплики, жеста, реакции, чувства, мысли. Она намного длиннее, чем отдельный спор, отчего ощущение, что последнее слово в последнем споре осталось за вами, всегда ложно, ошибочно. Если человек вам уступил, это не значит, что он согласился. Может, ему в этот раз просто некогда было спорить? Или лень? Или противно? Или он не успел найти слова. Или жесты. Или, или…

И в следующий раз – в следующее столкновение – вдруг окажется, что последнее слово отнюдь не осталось за вами, как вы думали. Окажется, что в прошлый раз ему просто не хватило времени дать вам в морду. Что молчание отнюдь не знак согласия и что «последнее слово» – это только роскошь приговоренных к казни.

У всех остальных «последнего слова» не бывает.

Именно эту философскую истину предстояло сейчас постичь Фролову, слишком преждевременно торжествовавшему эфемерную победу, одержанную несколько часов назад.

– Ну, и автомат у него, как видите, – продолжал инвентаризацию спецназовца Кис. – Из него можно не только стрелять. Им еще можно бить. Если по голове, к примеру, то вы на всю жизнь останетесь овощем. А вот ножа не видно, он спрятан в каком-то кармашке, у него в жилете уйма карманов, заметили? Может, в них даже спрятано несколько разных ножей – спецназовцы, знаете ли, они как мальчуганы, обожают оружие и таскают его при себе. Поэтому я вам советую соображать быстро, у вас всего две минуты до того, как этот мальчуган пустит в ход свою коллекцию. Вопрос у меня простой: кого вы шантажируете? Время пошло.

Фролов молчал.

– Тот, кого вы шантажируете, организовал нападение на ваш дом сегодня. Полагаю, это вам понятно. Ради чего бандиты похитили Настину дочку и собираются ее убить. Но и вас тоже должны были убить сегодня. Для начала пытать, чтобы узнать, где находится компромат, а затем убить. Равно как и Настю. Кто этот человек?

Молчание.

– Минута осталась. Мы вас, между прочим, спасли от смерти сегодня. Не думаете ли вы, что вам следует быть за это благодарным? Кто этот человек, Павел Николаевич?

Фролов дернулся, но так и не произнес ни слова.

– Ладно, перейдем ко второй части досрочно, хоть у нас еще и осталось сорок секунд. Гена, давай.