Витой Посох. Время пришло - Ларк Аэри

После обеда Карада сама сообщила молодым, что считает необходимым отправиться им вместе с Лоданом в столицу. На удивление, отпирались супруги недолго, Арен сдался первым. Альну пришлось уговаривать дольше, но ведающая убедила и ее, сославшись на то, что такой рукодельнице и певице более пристало жить в приличном городе, чем в захолустье, да и подрастающей дочери в столице она сможет дать хорошее образование. Нэдри поддакивал, хотя не очень представлял, как это можно устроить. Собираться начали тут же, но без спешки.

Под конец месяца, когда все было обговорено и почти все вещи упакованы, в одну из ночей разыгралась страшная буря. Ураганы зимой не более часты, чем снегопад летом, хотя изредка случалось и такое. Возможно, дело повернуло к весне с ее переменчивой погодой. Лодан представил, сколько деревьев повалила буря в лесу, и решил, что затягивать с отъездом не стоит, привычные пути могут оказаться завалены буреломом, и придется искать обходные.

К утру от урагана не осталось и следа, даже ветер у земли почти стих, только рваные тучи мчались по небу, как клубы дыма от лесного пожара, а солнце проблескивало меж них всплесками огня. На душе было тревожно.

После завтрака Лодан решил вместе с Карадой напоследок прогуляться к морю. Пока они шли через деревню, редкие встречные шарахались от них, стараясь скрыться побыстрее, в глазах людей стоял страх. Это показалось странным – ведьму, конечно, слегка побаивались, но давно привыкли к ее присутствию. Мастера в деревне тоже знали, а если кто и не знал, то не было резона бояться немолодого охотника с холмов, каким он выглядел.

Море еще не успело улечься после ночного шторма. Тугие валы катились вдоль берега и били в каменную гряду, уходящую в море западнее поселка. Ледяной припой разломало штормом и выбросило крошево далеко на прибрежную гальку. Даже в сильную стужу море замерзало лишь вблизи берегов, пока волнение было слабым.

На берегу тоже оказалось безлюдно, хотя это как раз не удивляло. Деревня испокон веков жила не за счет морского промысла, а выращиванием злаков и овощей за прибрежной грядой холмов.

– Страх, – внезапно произнесла Карада. – Они всегда боялись чужих людей, чужого уклада, считая, что все чуждое может нести только зло. Боялись и ненавидели себя и всех за этот страх.

Лодан изумленно посмотрел на ведающую, но та, казалось, не заметила этого.

– Из страха перед любой силой они готовы преклониться перед ней, чтобы та не причинила им вреда. Но в глубине души будут ненавидеть ее и себя за этот страх. Страх убивает душу надежнее, чем кинжал убивает тело. В душе пораженного страхом нет ни радости, ни сострадания. Такой человек и живет только потому, что боится смерти. И не зря боится, – криво усмехнулась ведьма. – Чаще всего эта смерть уже навсегда. Подобная душа больше ничего не может дать миру.

Кажется, мастер начинал понимать, к чему клонит этот разговор Карада, но перебивать не стал. Последующие слова подтвердили его догадку.

– Потомки не отвечают за дела предков, если они изменят свой путь. У них был шанс и, видимо, не один за прошлые времена. Но они опять испугались, никто не смог пересилить страх и прийти на помощь чужому. Теперь живут в ожидании конца…

Повисло тяжелое молчание.

– А как же дети? – подал голос Лодан.

– Если родители не успели заразить их своим страхом, они смогут выжить, – пожала плечами Карада. – Как они похожи на дорцев, – бросила она.

– Почему?!

– Не все дорцы таковы, но многие привыкли слепо преклоняться перед силой. Поэтому они и противны мне, – засмеялась ведьма.

Ее громкий смех жутковато прозвучал на пустом берегу.

– Ладно. Пора домой! Вам бы надо собираться. Если погода завернула к весне, недалеко и до распутицы.

– А ты? – решился спросить мастер еще раз.

– Что я? Мне тоже надоело тут. Уйду, как тепло станет.

– И хозяйство бросишь?

– Новое наживу. Ведающую с работником везде примут. Хранов я завела лишь ради Альны с дитем. Вот и послужат заодно.

В конце декады сани с Сованом, Альной и Ниссой, запряженные на этот раз всей четверкой хранов, тронулись в путь. Арен и Лодан поспевали за ними на лыжах. Прощаясь, Карада сунула мастеру увесистый узелок со своими сбережениями. Тот хотел отказаться, но ведьма беззаботно заявила, что это не ему, а детям. Нэдри не посмел противоречить, тем более что у Арена с Альной и правда денег почти не было. В этих краях они не очень и требовались, а в столице как раз наоборот.

Со стороны Нарита снег уже осел, и сани едва дошли до какого-то небольшого городка. Сован налегке отправился в обратный путь, а путешественники пошли искать постоялый двор.

Глава 12

Между небом и землей

«На этих скалах не растут цветы. На этих скалах не растет ничего. Я иду между землей и небом, между небом и землей. Сколько лет минуло с тех пор, когда я сделал свой выбор. Тогда он казался мне единственно верным – остаться на родной земле. Но год от года сомнения стали посещать мою душу. Отец и брат Эйранел – оба живы, я знаю, и оба не могут вернуться, не могут ступить на родную землю, взрастившую всех нас.

Я многое постиг, но по-прежнему не знаю, что мне делать в этом мире, если он успел настолько измениться уже на моих глазах. А я?

Много лет я искал проход в закрытые города и нашел его. Мили подземных путей пройдены с тех пор. Десятки тысяч книг и древних манускриптов прошли через мои руки и мое сердце. Теперь я знаю слишком много, чтобы спокойно спать, и слишком мало, чтобы сделать то, что нужно для мира.

Боги или кто-то еще решили отдать судьбу мира в руки тех, кто живет в нем. Но люди даже не подозревают об этом. Я, как и другие, всего лишь звено одной неразрывной цепи. Наступает время, когда каждый должен будет сделать свой выбор раз и навсегда. Я боюсь этого и жду».

Мелианор появился из скалы, замыкавшей узкий горный проход, и вдохнул свежий воздух с легким запахом наступающей весны. До настоящей весны было еще далеко, но в солнечные дни на скалах начинал подтаивать снег, принося ни с чем не сравнимый запах возрождения.

Проход в запретный город он обнаружил семь лет назад по чистой рассеянности, а вернее, именно благодаря ей. Он увидел дверь там, где ее никогда не было, и не задумавшись вошел. Позднее он понял, что прошел по «другой стороне», как это называлось в легендах, но в первый раз молодой человек, точнее денери, долго не мог отойти от шока после такого открытия. Повторить то же самое Мелианору удалось лишь спустя полгода и в другом месте. Но постепенно проход в потаенный город стал не менее обыденным действием, чем спуск в расщелину к горному ручью за водой. Только обстановка самого города, точнее, системы городов поражала по-прежнему. Древняя утварь, оружие, а главное – тысячи тысяч книг и совершенно непонятных ему до сих пор предметов, наверняка имевших магическое или иное далеко не бытовое назначение.

Многие из книг были на даэре и родственных ему языках. Но встречалось немало таких, на которые молодой истинный маг до сих пор смотрел, как молодой бычок на хрустальный шар. Мелианор был молод, особенно с учетом того, что денери, обладающие даром истинных, или настоящих, магов, как привычно называли их в Дайне, свободно жили до тысячи лет. Княжичу же не исполнилось и ста, но других подобных себе он не встречал со времени ухода за Край отца и брата. Правда, оставалась надежда, что живы младшие брат и сестра, захваченные в плен дорцами, но об их судьбе не было известно ничего.

Снизу от ручья послышался вскрик, и Мелианор бросился бегом. Могла кричать только Тина, и кто знает, что случилось.

Не добежав до своей хижины нескольких десятков шагов, он снова услышал голос Тины:

– Мелианор!!

Девчушка-сирота всегда звала его только полным именем. Молодой денери, перепрыгивая через камни, бросился вниз по склону и чуть не оступился, увидев рядом с Тиной незнакомого рослого молодого мужчину – редко кто захаживал в эти места, а уж случайно и подавно. Сама Тина не в счет. Как-то туманным вечером некрасивая косоглазая девочка-подросток вышла из темноты и, зябко протянув руки к костру, спросила исподлобья:

– Можно, я здесь поживу?

Мелианор, давно живший отшельником и не стремившийся к обществу, не сумел ей отказать. Они стали жить в одном доме, благо комната была перегорожена надвое.

Высокий, атлетически сложенный мужчина в сером плаще на первый взгляд показался человеком, но почти сразу Мелианор понял, что ошибся. Гость явно принадлежал к арани, одному из народов, населявших север полуострова и туманные острова за проливом. По языку близкие к денери, северяне были мало похожи на них внешне. Суровые и молчаливые арани из века в век руководствовались своими законами, но также издревле верой и правдой служили княжеской короне. Мелькнувшая между скал серебристая тень карайна подтвердила еще одну догадку Мелианора – мужчина наверняка служил еще его отцу.