Возвращение великого воеводы - Алексей Фомин

Но ее не так-то просто было сбить с занятых позиций.

– А кто Гаврилу Ивановича пригрел подле себя? Разве не ты? Дмитрий-то его на помойку вышвырнул. А ты разглядел нужного человека, согрел его своим доверием и заботой.

– Хорошо, хорошо, – уже вконец раздражаясь, проговорил он. – Все понимаю, не понимаю только одного, к чему весь этот разговор?

– Неправильно мы поступаем, Тимоша. – Она несколько раз тяжело вздохнула. – Не дело это – тебе, богатырю и сиятельному вельможе, прятаться под чужим именем здесь, в этом захолустье.

Ну все! Приехали! И вот пойми после такого этих баб! Ну кто, как не она, твердил, что «рыбасоиды» не оставят их в покое, пока не убьют? Кто просил, нет, требовал, чтобы он что-нибудь придумал? И ведь года не прошло, а все уже забылось.

В августе прошлого, 6889 года, когда последняя сотня вельяминовского отряда добралась наконец до Кафы, великий воевода Тимофей Вельяминов и его возлюбленная боярыня Ольга Тютчева исчезли, растворились на тесных улицах Кафы. Зато в семи верстах от Кафы, в небольшом рыбацком поселке, объявились простолюдины Елена и Александр. Они купили дом и зажили в нем мирно и счастливо. И был единственный человек на Земле, знавший, где искать Тимофея и Ольгу. Звали этого человека Епифаний. Он пришел вместе с ними в поселок, он видел дом, в котором они поселились. Он оставался единственной ниточкой, связывающей Елену и Александра с Тимофеем и Ольгой.

Это был счастливый год. Время от времени Сашка, правда, вспоминал, кто он такой, откуда и зачем сюда явился, но тут же гнал от себя эти мысли, обещая себе подумать об этих неприятных вещах завтра. Но Сашка помнил не только об этом – о своем долге, которым он пренебрег (сам он предпочитал слово «отсрочил»), он помнил также о том, что его любовной идиллии могут угрожать не только «рыбасоиды», но и Лобов. Озабоченный тем, что слипер давно не выходит на связь, Лобов мог прервать слиперский полет насильственным образом. Поговорить же с ним, хотя бы через портал, Сашка не мог себя заставить. Ведь пришлось бы что-то врать… Кому угодно, но только не Лобову. Через это Сашка переступить не мог.

Порой он принимался задавать себе вопросы, на которые сам же и отвечал:

– Ты что, боишься «рыбасоидов»?

– Нет. Мне плевать на них, но я боюсь потерять Ольгу.

– Неужели ты не понимаешь, что рано или поздно ее потеряешь? Ты не можешь находиться в этом времени бесконечно долго.

– Понимаю. Но чем позже это произойдет, тем лучше.

– Но… Как думаешь, долго ли сможет любить женщина мужика, прячущегося от опасности?

И, черт возьми, наконец-то этот момент настал. Дед Варган влез со своей дурацкой сказкой. И у нее в голове сразу как лампочка зажглась. Он же такой, он сякой, мой Тимошенька. За это я его и полюбила. А в кого превратился? В простого рыбака? В труса?

Сашка улегся, отвернувшись от Ольги. Все, хватит самокопаний. Завтра вставать чуть свет. У нее, может быть, гормональный взрыв. Сегодня с ума сходит, а завтра проснется, и все будет по-прежнему. Надо меньше обращать внимания на подобного рода истерики. Она дурит просто, а у него из-за этого на душе кошки скребут. Он положил на голову подушку и придавил ее рукой, чтобы не слышать Ольгиной болтовни, и теперь до него еле доносились ее жалобные причитания:

– Я скверная, скверная, скверная… Тебе жизнь загубила. А дети… О ужас! Запрятала девочек в монастырь, и теперь они – сироты при живой матери! Бедные девочки… – Ольга начала всхлипывать. – А этот… Этот ребенок… Он родится в этой дыре… Пресвятая Дева, помоги мне… Что же я такая?.. Я всех делаю несчастными…

Под монотонный звук ее голоса Сашка заснул, как под колыбельную. Проснулся он, лишь только забрезжил рассвет, и день, набирая разбег, начал привычный свой бег. Когда он спустился к лодке, дед Варган уже ждал его, приветствуя привычными словами:

– Слишком спать любишь, Александр. Эдак из тебя рыбака не получится.

Сашка рассмеялся. День начался как обычно. Вчерашний дурацкий разговор канул в Лету. Счастливая, беззаботная жизнь продолжается. Он помог столкнуть в воду лодку Варгана, а следом столкнул и свою.

Домой вернулся он уже за полдень, лишь после того, как они с дедом смотались в Кафу и продали там свой улов. Сашка развесил на шестах сеть – сохнуть на ветру, а уже высохшую свернул и взвалил на плечо. Надо было отнести ее домой, чтобы на досуге заняться ее починкой. Подойдя к дому, он сбросил с плеча сеть и пристроил ее на скамье, повесил в тень низку бычков из сегодняшнего улова и, не желая входить в жаркую духоту дома, позвал:

– Елена!

Обычно она выпархивала к нему навстречу, лишь только он успевал произнести первые звуки ее имени, но сегодня его зов, стукнувшись о закрытую дверь, вернулся к нему обратно. Встревожившись (не случилось ли что-нибудь с ней), Сашка толкнул дверь и негромко позвал:

– Елена…

Ответом ему было абсолютное молчание, лишь где-то сердито жужжала невидимая муха. Сашка вошел в дом, озираясь по сторонам. И тут из-за открытой двери послышалось:

– Доброго вам здоровья, ваше высочество.

Он закрыл дверь.

– Епифаний… Ты что здесь делаешь? Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось, не извольте беспокоиться, – поспешил успокоить его Епифаний. – Просто я приехал сообщить боярыне Ольге, что к нам посыльные приезжали. Ветлужский княжонок хочет посватать нашу девочку. Сваты обещались приехать к Рождеству Пресвятой Богородицы. Вот я и приехал вам сообщить эту радостную весть. А то какое ж сватовство получится? Девушка сама в монастыре, в послушании, а мать ее незнамо где…

– Да, да, правильно… А где сама боярыня Ольга?

– В Кафу побежала, ваше высочество, вас искать. Уж больно торопилась вам эту радостную весть сообщить. Побегу, говорит, упрежу моего великого воеводу. То-то он обрадуется, как узнает, значит.

– Чему обрадуется, Епифаний? Объясни толком. Тому, что дочь боярыни Ольги кто-то посватать собрался?

– Это само собой. Нет… Вы вроде как все собирались, но как-то повода не было. А тут все одно к одному. Завтра и поедете. И я с вами.

– Куда поедем, Епифаний?

– На Москву, ваше высочество. – Епифаний, похоже, едва сдерживался, чтобы не продемонстрировать свое удивление от непонятливости великого воеводы. – В Тушино, в имение боярыни Ольги.

У Сашки сразу как будто ледяной ком в животе образовался от нехорошего предчувствия. «Значит, никуда он не канул, ни в какую Лету, этот вчерашний разговор. А воплотился – вот… В Епифания. Итак, прощай беззаботная жизнь. – Сашка чуть мысленно не произнес «прощай, Ольга», но вовремя себя одернул. – Ты что, совсем одурел здесь от безделья и расслабленности? В конце концов, ты знал, что это дезертирство в рай рано или поздно закончится. Впереди обычная, нормальная… Нормальная жизнь! А всякие предчувствия ни при чем!»

XV

Через Москву-реку переправились у Крымского брода. Сашка поглядел направо, на видневшийся отсюда Кремль. В той же стороне и родное для Тимофея Вельяминова Воронцово. Но, нисколько не раздумывая, он повернул в другую сторону, в Тушино. В имении их приезда, видимо, давно ждали, потому что не успели они еще подъехать к дому, как из его дверей выбежали навстречу матери четыре девочки. Глядя на это бурное проявление чувств, Сашка даже почувствовал укол ревности. «Пожалуй, под таким напором все мои надежды и планы могут рухнуть», – подумал он. Уезжая из Крыма, они с Ольгой, естественно, пытались планировать свою дальнейшую жизнь, но так и не договорились ни до какого конкретного варианта. Жить спокойно и открыто вряд ли получится. «Рыбасоиды» не дадут. Даже при наличии постоянной охраны. Они ребята упорные и терпеливые и, в конце концов, найдут-таки свой шанс. Значит, надо опять где-то прятаться, куда-то уезжать… Но где? Куда? Все непросто. А тут еще и эти девочки, облепившие Ольгу со всех сторон…

Через некоторое время, когда стихли ахи да охи, когда улеглись эмоции, и Ольга прошлась по всему своему немалому хозяйству, как бы вновь вступая в права полноправной хозяйки, Сашка шепнул ей:

– Оль, мне надо съездить к Адашу – разузнать, как здесь дела обстоят.

– Поезжай конечно же.

– Я не оставлю тебя одну. Так что, пока дома нет охраны, тебе придется ездить со мной. – Ольга состроила недовольную гримаску. – Уверяю тебя, это будет продолжаться недолго. Как только из Воронцова прибудут мои казаки, я перестану тебя всюду таскать за собой.

Хоть Ольга и была недовольна, но пришлось ей примириться с этим правилом. Нового похищения ей тоже совсем не хотелось.

Путилки их поразили произошедшими здесь за год переменами. Во-первых, к бывшим здесь пяти крестьянским домам добавилось еще три, а во-вторых, рядом с той развалюхой, в которую пришлось вселяться Кунице с дочерью, красовался большой рубленый господский дом в два этажа. Да и развалюха уже была не развалюхой, а вполне приличным домиком, куда не грешно было и гостей поселить. За домом же, в отдалении, высились два немалых амбара.