«Пассажир» из Сан-Франциско - Анатолий Маркович Бальчев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Диву даешься, как в «Архангельском» соединялись представители взаимоисключающих сословий: артисты и расхитители народного добра, проститутки и гэбэшники, цеховики и поэты, таксисты и кремлевские принцы с принцессами. Этот паноптикум фантастичен! Нынче ничего подобного уже быть не может. Всех этих экзотических личностей объединяла атмосфера, созданная Кипой, и музыка его легендарного ансамбля.
С Толей Бальчевым я познакомился лет двадцать тому назад в Доме кино на церемонии престижной премии «Ника». Разговорились, в перерывах выходили в буфет, потом чуть ли не до утра «обмывали» победителей-призеров на гигантском фуршете.
Я понял, что мне, как журналисту, подфартило. Мы сдружились, и богемный Анатолий Бальчев стал героем моей книги о кумирах XX века. Встречались не очень часто, он все разъезжал по свету, претворяя в жизнь новые и новые свои «бредовые» культурологические проекты, связанные с музыкой, архитектурой, кино, драматургией.
Однажды после поэтического вечера в Политехническом музее, почти уже за полночь мы ломанулись в ЦДЛ. По дороге в его шикарном авто я нахально спросил друга о его встречах с Владимиром Высоцким. На что мне Анатолий ответил: «Когда нибудь напишу». Правда, поведал историю, как он написал первые свои строчки: «Когда Володя умер, после похорон, то вся стена театра на Таганке, была обклеена множеством посвящений. И одно из них мне хорошо запомнилось. Начиналось оно так „Талант в России не жилец“ и т. д. Буквально через три дня меня вдруг прорвало и решил написать свое посвящение. Это мои стихи, но на музыку Володиных „Коней". Начиналось оно со следующих строк „Он зря просил коней, чтоб медлили они… Сдержать? Но пела плеть струной гитарной." и т. д. А кончалось словами „…он будет петь представ перед Всевышним, а тот его забрал к себе на разговор". Через какое-то время я был на юбилее Аркадия Вайнера, и там было много друзей Высоцкого. И когда я там исполнил эту песню, то реакция гостей была для меня сверхнеожиданной. И я тогда понял, что Всевышний мне разрешил еще и писать стихи».
Подарил мне Бальчев и сюжет, связанный с Галиной Леонидовной. Правда, нынче о ней столько понаписано, что эта тема уже приелась. Но увидеть картинку прямо из брежневско-застойной (так и хочется сказать «застольной») эпохи — любопытно.
Вот одно из его воспоминаний, записанное мной на диктофон:
«Галина Брежнева была привычным персонажем тогдашней ночной Москвы. Она по-настоящему любила кураж, возможность предстать перед посетителями злачных мест во всем своем великолепии. Бросались в глаза ее роскошные драгоценности: серьги, колье, подвески, массивные перстни. Все знали о ее бешеной страсти к „камушкам". К нам в „Архангельское" она приезжала ближе к ночи с людьми, близкими ей по духу и темпераменту. Богемная дружба Галины Леонидовны имела ночную привязку: ей были нужны друзья и подруги, которые поддерживали ее разговоры, разделяли привычки, потакали прихотям. О приезде Брежневой извещали телефонным звонком, и мы готовили столик для честной компании. Особый официант подсовывал „жучка“ в хлебницу „высокой“ гостьи. Но, с другой стороны, поскольку такие наезды были регулярными, ее появление в нашем ресторане стало обыденным делом. Уютный уголок с китайским фонарем для нее мы всегда держали в резерве. Выпить она любила, но пьяной я ее никогда не видел. Рассказывала анекдоты, шутила, от души веселилась. Никакой охраны, приставленной к ней, мы не замечали».
Я обязан герою моего эссе и великолепным сюжетом, связанным с Андреем Вознесенским и Аллой Пугачевой, который вошел в мою книгу о поэте «Я тебя никогда не забуду». Не буду здесь его пересказывать, но замечу, что он повествует о том, как композитору и поэту Анатолию Бальчеву пришла идея написать песню на стихи Андрея Андреевича «Реквием». С этой песни много лет начиналась популярная телепередача «Человек. Земля. Вселенная», которую вел космонавт Виталий Севастьянов.
Песни на стихи Вознесенского «Человек надел трусы» и «Подайте искристого к баранине» сейчас войдут в новый альбом А. Бальчева.
Однажды у Кипы приключился забавный эпизод с Аллой Пугачевой. У Андрея Вознесенского есть строчки:
«Идиотов бы поубрать вдвойне
И в твоей стране, и в моей стране…»
Анатолий написал музыку к стихам и предложил эту песню Алле. Певица приехала к нему. Выпили немного шампанского. Послушала песню и стала читать внимательно текст. И вдруг говорит: «Слушай, давай вот здесь изменим слова, пусть будет так: Но спокойно спят, хоть живут в говне, и в твоей стране, и в моей стране». И зачеркнула куплет, вписав свой вариант. «Алла, как можно менять текст при живом поэте?». Она в ответ с иронией: «Думаю, что нельзя… Искренне сожалею… а вообще так было бы точнее».
Не раз я говорил другу, чтобы он садился за мемуары, ведь его жизнь — это калейдоскоп поразительных историй, дружбы с самыми яркими личностями ушедшей эпохи. Но он все откладывает, забрасывая свою роскошную мастерскую рядом с английским посольством, и гуляет по свету: Париж, Нью-Йорк, Рим, Вена… Мне рассказывал один свидетель популярности Анатолия: «Идем с ним по Монако, и ты не поверишь — то и дело раздаются возгласы „Кого мы видим! Ты что, Толя, прописался в этой маленькой стране? Уж не заболел ли ты казино?“
Рулеткой, как я, Кипа не заболел, знаю точно. Еще пять лет назад, когда у нас на каждом шагу светились огни игральных притонов, я как-то позвал его поразвлечься. Ответ Анатолия придал вес его принципам: «Феликс! Я лучше эту ночь потрачу на женщин, в противном случае „рука к перу. Перо к бумаге", если меня никто из дамочек не подберёт. У меня в „загашнике" лежит история, которая постепенно превращается в роман».
Совсем недавно я прочёл его сценарии «Зима в Калифорнии» и «Парад-алле», также несколько воспоминаний о Москве 70-х годов для будущего романа. И мне показалось, что в этом уже живет литература.
А сейчас я рад представить читателю новое амплуа Анатолия Бальчева — увлекательный роман «Пассажир из Сан-Франциско». Бросайте все земные дела и окунайтесь в вечность!
Феликс Медведев
