Хождение к морям студёным - Вадим Бурлак

Но однажды двое хмурых «пушкиноведов» в штатском вызвали знатного потомка в кабинет проректора по хозяйственной работе и сурово предупредили: «Ты, Василек, можешь, конечно, называть себя родственником арапа Петра Великого. Не возражаем. Дело царское, дело давнее. А вот Александра Сергеевича не трожь…»

После того Васька откорректировал свою родословную и о Пушкине стал помалкивать. Уж очень он полюбил Москву и не спешил возвращаться в Африку. Васька прекрасно знал, что эти «пушкиноведы» в штатском могут ускорить его встречу с жаркой родиной.

Телефон в избе капитана Сани, видно, решил показать все, на что он способен. Отработать сполна после многочасового молчания.

От каждого нового звонка мы настораживались, ожидая недоброй вести. Саня чертыхался, подходил к тумбочке, где стоял телефон, и начинал разговор с короткого: «Ну?!»

Казалось, все побережье Северного Ледовитого океана заволновалось. Чем темнее становилось за окнами, тем грознее звучали голоса в трубке: «Обеспечить!..», «Принять меры!..», «Найти!..», «Посрываю к чертовой матери погоны и отправлю в туркменские пески!..».

— Пронюхали… — тоскливо констатировал капитан

Даня и поднял вверх указательный палец. Потом его палец опустился и вытянулся в мою сторону. — А все ты!.. «Друг из Самарканда»!.. Твой Васька так же похож на узбека, как я на папуаса.

— У тебя больше сходства, — польстил капитан Митя.

— Да если б узнали, что он иностранец, кто бы его пустил сюда, в режимные районы? — перешел я в атаку. — Ты бы первый и настучал на меня.

— Нет, не он, а я бы первый стукнул, — признался честный Митя.

— Кончай хреновиной заниматься, — пробурчал Саня. — Даже если с Васькой все в порядке, надо думать, как выпутываться.

— Дальше этих мест не сошлют, — мудро молвил Митя.

— И то верно, — согласился Даня и кивнул мне. — А вот тебе огни Москвы теперь не светят. Будешь до пенсии сидеть с нами и рассказывать свои «Московские тайны».

Митя многозначительно кивнул:

— А что, у нас тут хорошо, даже из теплых стран гость нагрянул. Если мы все погорим, негра нашего оленеводом пристроим.

Снова телефонный звонок. На этот раз властный голос призвал Даню.

Какого он племени?

Капитан мычал что-то невразумительное, морщился, переступал с ноги на ногу. Потом вдруг брови его в изумлении поползли вверх, и он печально уставился на меня. Когда разговор закончился, Даня, задумчивый и неприступный, уселся рядом со мной и почесал затылок:

— Слушай, а ты Ваську давно знаешь? Из какого хоть он племени?

— А что случилось? — почти одновременно спросили Митя, Саня и я.

— Дело в том, — медленно и зловеще ответил Даня, — что пропали уважаемые люди — два знатных оленевода. Ушли они из поселка в сторону льдины, где засел негр…

— Ну и?.. — нетерпеливо перебил Саня.

— Вот тебе и ну! — раздраженно ответил Даня. — Одни варежки остались от знатных оленеводов!..

— Ты на что намекаешь? — возмутился я.

— Да так, — уклончиво ответил Даня. — Голодный человек, один на льдине… Всякий может озвереть…

— Наш негр оленеводов не ест! — убежденно заявил Саня.

— Да что он тебе — крокодил, чтобы за один день двух мужиков сожрать? — снова возмутился я.

— А почему остались только варежки и куда он, интересно, подевал их одежду и кости? — профессионально заинтересовался Митя.

— Куда-куда! — выкрикнул Даня. — В море Лаптевых выбросил!

Может, станем майорами?

Телефонный звонок снова прервал наш содержательный разговор.

— Все ясно! — это было единственное, что ответил в трубку Саня. И, обернувшись к нам, так же коротко сообщил:

— Несут!..

— Кого? — не понял Митя.

— Ясно кого… Негра…

Даня, Митя и я поднялись в скорбном молчании, и наши руки невольно потянулись к стаканам.

— А я мечтал майором уйти на пенсию, — тоскливо произнес Митя.

— Никогда, мужики, мы не станем майорами, — вынес суровый приговор Даня.

— Да вы не поняли, — Саня повесил телефонную трубку. — Живой Васька!.. Только задубел совсем: руки-ноги не сгибаются…

— М-да, море Лаптевых — это тебе не Баб-эль-Мандебский пролив, — глубокомысленно произнес Митя.

— Причем тут Баб-эль-Мандебский пролив? Это же Восточная Африка, а Васька откуда-то из Центральной, — поправил я.

— А-а, один хрен! — махнул рукой Митя. — Африка, она и есть Африка, со всех сторон света.

— Ну, а когда, сказали, негра принесут? — спросил Даня.

— Возле печки его положим, — заявил Саня. — Будет проходить, так сказать, процедуру ускоренного оттаивания.

— Это как? — не понял я.

— Внешняя и внутренняя атака на холод. Один стакан спирта на растирку, другой — вовнутрь…

— Мужики! — В глазах Мити загорелись радостные огоньки. — Так, может, станем майорами?!

Накой негру на льдине бананы?

За окнами послышались веселые крики. В ту же секунду распахнулась дверь, и на пороге возникли радостные вертолетчики. Они сбросили на пол огромный бесформенный тюк, состоящий из шуб, курток и каких-то тряпок. Этот ворох зашевелился, и перед нашими очами предстал Васька.

Радостный и ошалелый, он уселся на пол, вытянул негнущиеся ноги и прохрипел:

— Здорово! Будьте готовы!..

— Ну что, замерз, маугли? — посочувствовал Саня и, обернувшись ко мне, осуждающе буркнул: — Ты б его еще в холодильнике запер, душегуб-экспериментатор.

— Кончай базар! Хочу спирт! — снова прохрипел Васька.

— Толковое заявление, — одобрительно кивнул Валера.

Все разом засуетились. Ваську усадили на лавку спиной к печке. Зазвенели стаканы, вилки, ножи.

Один Митя не двигался и с каким-то подозрением разглядывал Ваську.

— А вы, часом, стрекозы полярные, не подменили негра? — вдруг заявил он вертолетчикам. — Наш был черный, как антрацит, а этот какой-то белый…

Все изумленно уставились на Ваську.

— Да вы что, совсем офонарели?! — завопил он. — Я это!.. Я!..

— А ты сам погляди! — рассудительно ответил Саня и протянул Ваське зеркальце.

Тот повертел его в руках, зачем-то показал язык и сокрушенно покачал головой:

— М-да-а, действительно, какой-то белый. Лишился, понимаешь, индивидуальности и шарма.

— Не тоскуй, Васек, все будет нормально, — заверил Даня. — Ты просто заиндевел. А как оттаешь, снова почернеешь, засверкаешь черным жемчугом.

— Или куском антрацита, — поддержал кто-то из вертолетчиков.

— Так не бывает, — упрямо заметил Митя.

Васька отложил зеркальце.

— Я понял, отчего это..! Хреново у нас на Северах с экологией, мужики! Загадили, понимаешь, Арктику!.. Подумать только: льдина черная, а негр белый!.. Вот до чего довели родное Заполярье! Вы когда-нибудь видели белого негра на черной льдине?..

— Ладно тебе, эколог выискался! Оберегай лучше свою Африку! — обиделся Даня. — Давай выкладывай, не встречал ли на льдине двух оленеводов, челюскинец?

— Встречал! — радостно выпалил Васька. — Вот номер был! Доконал меня холод. Стал я плясать на льдине.

Даже вприсядку пустился и при этом что есть мочи горланю: «Живет моя отрада в высоком терему…» И тут, откуда ни возьмись, эти самые оленеводы. Ох, и видели бы вы их рожи! Рты разинули, глаза еще больше сощурили. Стали они пятиться и за винтовки схватились. А я им как заору: «Вы что… моржовые, не видели, как негр гопака пляшет? Опустите стволы, заразы!» — «Нет, — отвечают, — никогда не видели. А может, ты — гуманитарная помощь из Америки?..» Тут я совсем озверел: «Вы что, с пальмы только соскочили?! Какая помощь? Куда ж, блин, я ее спрятал? Моржам на… что ли, привязал и пустил по Севморпути? Я свой, не американский!..» Недоверчивые какие-то аборигены попались. Трясут головами, цокают и бубнят: «Как белый медведь плачет — видели, как олень скачет по льдине — видели, а чтоб негр… Никогда…»

— Вот за это мы с ними и решили выпить, — неожиданно завершил свой рассказ Васька.

— А как же чистота научного эксперимента? — с ехидцей поинтересовался я. — Ведь уговор был: трое суток — ни есть, ни пить.

Васька беспечно махнул рукой:

— В другой раз продолжим испытания — когда приедете ко мне в Африку. Я вас в пустыне Сахара оставлю без воды и еды…

— А куда же оленеводы подевались? — прервал Даня.

— Черт их знает, — пожал плечами Васька. — Помню, как они две фляги спирта выставили, да еще бананы и сало. Помню, как пили за дружбу, прозрачность границ и интернационализм. Даже лозунг новый провозгласили: «Даешь льды Арктики знойной Африке!» А дальше — темнота. Провал. Утром очухался — нет друзей-оленеводов. Один я — чисто как негр на льдине в Заполярье. Рядом — только два банана валяются и женские пляжные тапочки. Розовые. Размера эдак сорок пятого. На память, что ли, мне оставили? Ну, скажите, на кой негру на льдине бананы, а чукчам — пляжные тапочки?