Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945 - Дмитрий Хмельницкий

Щелкают затворы винтовок не совсем нормальных, почти всегда полупьяных конвойных.

– Партия, предупреждаю; шаг вправо, шаг влево – будет применено оружие. Партия, направо, нале-во, кррру-гом! Шаг на месте – марш! Раз, два, три, четыре... Партия, стой! Партия, вперед за конвоиром, шагом... марш!

Партия пошла. Партия сохраняет гробовую тишину. Партия по сторонам не оглядывается, ибо, кто это сделает, получит прикладом в бок.

Партия идет, как солдаты на параде.

– Партия, слушай мою команду: вперед, бегом, марш!

Партия побежала, ряды расстроились, некоторые, споткнувшись, попадали.

– Раз, два, три, четыре... Раз, два, три, четыре...

Партия бежит. Слабые отстают и падают на землю.

– Партия, стой! – кричит старший по конвою чекист, отставший от партии метров на полтораста.

Партия стала. Отставшие собирают последние силы и догоняют передних.

– Партия, чище разберись по четверкам!

Партия опять чисто построилась и ожидает новых команд. Каждый напрягает внимание, чтобы не прозевать команды.

– Первая четверка, три шага вперед, марш! Вторая! Третья! Четвертая!..

Новая поверка окончена. Никто не исчез. Все на месте. Все пока живы.

– Партия! – вновь кричит старший чекист. – Идти стройными рядами, держать равнение в рядах, по сторонам не оглядываться! Шаг вправо, шаг влево – будет применено оружие. Партия, вперед, за конвоиром, шагом марш.

Партия пошла.

– Раз, два, три, четыре... Ты что это там согнулся, как старая баба?.. Забыл, где находишься? Думаешь, в Бутырской тюрьме? В Таганку приехал?.. Я тебя... научу шагать! – кричит кто-нибудь из конвоирующих партию чекистов не в ногу шагающему заключенному.

Вот партия и у ворот Кемьперпункта. Над огромными, тяжелыми, двухстворными, багрово-красного цвета воротами вывеска – «Кемьский пересыльный пункт Северных лагерей особого назначения ОГПУ СССР». Дежурный чекист открывает ворота. У ворот происходит еще одна поверка.

Партия вошла в Кемьперпункт. Направо и налево рядами расположены карантинные роты. Кругом ни души. Кто в лесу пилит дрова, кто на погрузочных работах, кто на работе на северолесовском лесопильном заводе, кто вытаскивает из воды «баланы» и подкатывает их к железнодорожным платформам. Там их грузят, и оттуда слышны вскрики: «Раз, два – взяли... Раз, два – взяли»...

– Партия, стой, – командует старший по конвою чекист, когда подошли к бараку 3-й карантинной роты. К партии пришла дюжина командиров взводов, командир 3-й карантинной роты и его помощник. По прошлому все они – уголовные преступники: убийцы, грабители, взломщики и проч. Начинается сдача прибывших надзирателям внутренней охраны – командирам рот, их помощникам и командирам взводов. Сдача окончена. Конвой разрядил винтовки и ушел отдыхать. Заключенные неподвижно стоят в строю и ожидают распоряжений от новых хозяев. Каждый боится шевельнуться, чтобы не получить «в морду».

– Партия! Сложить вещи в одну кучу! – отдает распоряжение помкомроты и указывает пальцем место.

Каждый бежит к указанному месту, кладет вещички, бежит обратно и опять как вкопанный стоит в строю.

– Партия! Слушай мою команду. Напра-во! Нале-во! Кру-гом! Партия! Шаг на месте, шагом... марш! Раз, два, три, четыре... Партия! Стой! Кру-гом! Ты что это там, как старая баба, поворачиваешься? Смотри... я тебя быстро научу...

Партия повернулась кругом, и теперь перед ее глазами, шагах в пятнадцати, проволочное заграждение, а за ним каменистый спуск к морю. Справа на одной линии с передней четверкой двери в барак 3-й карантинной роты.

– Партия! Справа по одному, в барак, шагом... марш!

«Советские граждане», уже с автоматической головой и таким же сердцем, плавно входят в барак. Кто-то на пороге споткнулся, наступив ногой на размотавшуюся онучу другой ноги, но получил от стоящего у дверей комвзвода пинок в спину и пулей влетает в барак.

В бараке партия выстроилась в четыре шеренги и стоит, как рота оловянных солдатиков. Царит гробовая тишина. Если кто закашляет, раздается громовое комвзводское:

– В больницу приехал, что ли?.. Дома не накашлялся?.. Звука чтоб я не слыхал из строя! В строю замри!

Комроты ушел к себе и ожидает, когда ему скажут, что «строй готов», чтобы прийти и поздороваться с прибывшей ротой. Тем временем командиры взводов подготовляют партию к его приходу.

– Ррравняйсь! Чище равняйсь! Ты что там, патлатый водолаз, выпучил свое брюхо? Думаешь, что приехал в Соловки Богу молиться?.. Смотри, я подберу тебе брюхо дрыном! Справа по порядку номеров рассчитайсь!

– Первый! второй! третий! четвертый! пятый!.. – быстро и отчетливо рассчитываются заключенные.

– Отставить! На военной службе не были! Я вас научу рассчитываться!.. Партия! Слушай мою команду. Справа по порядку номеров рассчитайсь!

– Первый! второй! третий! четвертый! пятый!..

– Отставить! Рассчитываться так, чтобы стекла в окнах дребезжали, чтобы на Соловках было слышно. Партия, слушай мою команду справа по порядку номеров рассчитайсь!..

– Первый! второй! третий! четвертый!..

– Отставить! Ах, шакалы... Всю ночь будете у меня рассчитываться. Ну-ка, патлатые водолазы, – обращается помкомроты к священникам, – что попрятались в задних рядах?! Вылетай пулей в переднюю шеренгу!

Старики-священники торопливо проталкиваются вперед.

– Сколько лет пел аллилуйя? – обращается к кому-нибудь из них помкомроты.

– Я... я... гражданин начальник, – а у самого судорожно подергиваются губы, – я гражданин начальник, двадцать пять лет был священником.

– Двадцать пять лет пел аллилуйя! Значит, хорошо будешь рассчитываться! Партия, слушай мою команду: справа по порядку номеров рассчитайсь!

Удовлетворившись, наконец, расчетом, помком переходит на «здра». «Здра», – отвечают в Красной армии красноармейцы на приветствие своих начальников. «Здра» говорят два раза в день – на утренней и вечерней поверках – все заключенные СЛОНа.

– На приветствие отвечать всем, как один, – предупреждает помкомроты.

– Здравствуйте, пересыльная рота!

– Здрра! – что есть силы отвечают заключенные. В окнах дребезжат стекла.

– Не слышу! Здравствуйте, пересыльная рота!

– Здрррррра!

– Отвечать так, чтобы шапки с голов слетали! Здравствуйте, пересыльная рота!

– Здррраааа!

– Не слышу! Отвечать всем, как один. Если я замечу, что кто-нибудь не будет отвечать – берегись, дрыновать буду!.. Знаете, что такое «дрыновка»?

Все молчат.

– Не знаете, так скоро узнаете. Здравствуйте, пересыльная рота!

– Здррррррраааа!

– Хорошо, но еще не совсем хорошо. Отвечать так, чтобы в Соловках колокола гудели, чтобы в Ленинграде было слышно! Здравствуйте, пересыльная рота!

– Здррраа! – Как раскат грома, раздается ответное приветствие.

Помкомроты посылает сказать командиру, что партия готова.

Вот идет и сам командир роты. Он низко надвинул свою шапку и остро блестит из-под нее глазами. Дневальный караулит у двери: чтобы не прозевать его прихода. Вот комроты на пороге барака. Помкомроты набрал полные легкие воздуха и орет:

– Пересыльная рота, смирно! Равнение на середину!

– Здравствуйте, пе-ре-сыль-ная рота! – здоровается комроты.

– Здрррааа...! – с дребезжанием оконных стекол отвечают прибывшие.

Беда той партии, которая почему-либо ответит командиру роты без дребезжания оконных стекол. «Товарищ помощник, вы еще не научили заключенных отвечать на приветствие командира роты как следует», – скажет ротный командир и уйдет. Не успеет он выйти из барака, как заключенные услышат: «Партия, слушай мою команду – налево, направо, кругом!» И потом несколько сот раз «здра», и «здра», и «здра»... После этого помкомроты опять посылает за командиром роты...

Если случалось, что к вновь прибывшим приходил кемьперпунктовский лагерный староста Курилко, тогда совсем беда. Этот совсем психически больной тип по 3 – 4 часа муштровал заключенных, поворачивая «направо, налево», опять «направо» и «налево» и «кругом»; по 500 – 600 раз заставлял отвечать «здра», двадцать раз повторял: «Это вам не Бутырская тюрьма. Это вам не Таганка, а это четыре огненные буквы: О... Г... П... У...»; говорил, что научит ходить вокруг столба прямо, отвечать так, «чтобы в Соловках колокола гудели», чтобы в Ленинграде было слышно», «чтобы шапки с голов летели». Все это собственные выражения Курилки, он первый стал их употреблять. Командиры рот, их помощники и комвзводы переняли их от изобретателя. Кто только не знает в СЛОНе Курилку! У кого не становятся дыбом волосы, когда он услышит секретнейшее сообщение: «Курилко идет».

– Что, шакал, ты еще жив? – спрашивает обычно Курилко какого-нибудь встретившегося заключенного.

– Так точно, жив.

– Десять лет ты, брат, прожил лишнего, – скажет, сверкнув звериными глазами, Курилко и пойдет дальше.

– Заключенные! – отдает распоряжение помкомроты, когда командир роты ушел к себе на отдых. – Вылетайте по одному, пулей! – за своими вещами.