Повесть о великом инженере - Леонид Арнаутов

В своих проектах, выполняемых для армии и флота, Шухов никогда не упускает из виду экономическую сторону дела. Он, как всегда, хочет, чтобы создаваемые им конструкции и устройства были не только просты в изготовлении, прочны и надежны в работе, но и достаточно дешевы. Не напрасны ли его старания?

Финансы вне ведения главного инженера. Однако эта сторона деятельности технической конторы не может совершенно не интересовать Шухова, для которого сметная стоимость любого проекта - один из важнейших показателей его эффективности. Далеко не всегда у Владимира Григорьевича есть возможность лично проверить и исправить калькуляции к договорам, заключающимся с военными ведомствами. Из бухгалтерии до него доходят сведения о небывалых расходах на командировки представителей фирмы в Севастополь, в Сестрорецк. Не скрывается ли за этими цифрами куртаж в пользу флотских и армейских чиновников? В этих невеселых думах встречает Шухов февраль 1917 года - предвестник лавипы великих событий. Трудно работать по-прежнему, как будто ничего не случилось, когда и рядом, в техническом отделе, и на бульварах, и на площадях люди хрипнут в ожесточенных спорах, когда на улицах бурлят бесконечные митинги, а стены пестрят самыми противоречивыми листовками и воззваниями. Толпы солдат, поваливших в тыл, заполняют привокзальные площади, и лишь слепой не видит, что армия тает с той же быстротой, что и авторитет Временного правительства. Сознание непрочности происходящего, ожидание неумолимых перемен - господствующее настроение в среде, окружающей Шухова.

Поздним октябрьским вечером Владимир Григорьевич сидит, как обычно, за письменным столом в своем кабинете. Внезапно что-то похожее на короткий удар грома сотрясает пол и стены. Слышится звон разбитого стекла. В комнату врывается поток холодного воздуха, неся с собой запах сырости, кирпичной пыли и гари. Рядом с письменным столом Владимир Григорьевич обнаруживает осколок снаряда, пробившего окно гостиной и внутреннюю стену, граничащую с кабинетом.

Небо над Новинским бульваром снова и снова озаряется вспышками. К грохоту артиллерийских выстрелов присоединяются пулеметные очереди. Успокоив переполошившихся домочадцев, Шухов кладет на свой письменный стол еще горячий осколок. Здесь этот почерневший, зазубренный кусок металла и будет лежать долгие годы как память об окончательном крушении старых порядков, о начале новой эры в истории.

Растерянность и беспомощность царят в кругах интеллигенции. Толкуют о том, что страна на краю пропасти, о гибели культуры и правопорядка, о банкротстве теории прогресса, основанной, казалось бы, на убедительных научных выкладках. Как точно определяет В. И. Ленин, таким паническим настроениям поддаются все те, кто не сумел понять исторической перспективы совершившегося переворота, кто «оглушен могучим крахом старого, треском, шумом, «хаосом» (кажущимся хаосом) разваливающихся и проваливающихся вековых построек царизма и буржуазии».

Какую позицию занимает Шухов в эти трудные дни? Удается ли ему сразу оценить исторические перспективы совершившейся революции? Одно совершенно бесспорно. Владимир Григорьевич не из тех, кто отделяет понятие родины и национальной культуры от революции. В эти дни Шухов, как никогда прежде, ощущает свою связь с великим народом, к которому принадлежат и его старшие друзья Николай Егорович Жуковский и Дмитрий Иванович Менделеев, и он сам, и знакомые ему рабочие механического завода в Симоновой слободе, дравшиеся вчера с юнкерами.

«Оставьте мне мои тетради с формулами, и я буду работать». Так, по мнению П. К. Худякова, встретил Шухов победу Октября. Точно ли определяют позицию Шухова эти слова, близкие крылатой фразе Архимеда: «Не трогай моих чертежей!»

Старый инженер мог бы смело повторить вслед за поэтом:

Ты сама только отсвет огня,Ничего не темнишь и не застишь,Но зато воскресаешь меня.Доброта в твоих зорких очах,Как бывало, сулит мне удачу,Возвращает домашний очаг,И зубчатых колес передачу,И лебедку, и винт, и рычаг.

Работать. Для народа и вместе с ним. Вот путь, который избирает в дни Октября Владимир Григорьевич Шухов.

ЧАСТЬ IV

На развилке судьбы

Июльский день 1919 года. Заместитель наркома почт и телеграфов Аким Максимович Николаев мерно шагает по кабинету из угла в угол. Машинистка за низеньким столиком проворно отстукивает текст на «ундервуде».

– В Высший Совет Народного Хозяйства,- диктует Николаев.- Для восстановления разрушенных в Самарской и Саратовской губерниях телеграфных и телефонных линий срочно необходим наряд на получение проволоки, железной и бронзовой, в количестве, указанном в прилагаемом к сему перечне…

– Вы ждали инженера Шухова. Он в приемной,- напоминает секретарь, заглядывая в дверь.

– Присаживайтесь, пожалуйста, Владимир Григорьевич,- приглашает Николаев.- Извините, сейчас закончу письмо…

Расположившись поудобнее в кресле, Шухов поглядывает на большую, во всю стену, карту, утыканную разноцветными флажками, на окно, за которым синеет московское небо, такое чистое, не затуманенное дымами заводских и фабричных труб: большая часть столичных предприятий бездействует из-за нехватки сырья и топлива.

– Трудно у нас со связью,- вздыхает Николаев, закончив диктовку.

Молодая Республика Советов напрягает все силы, чтобы справиться с обступившими ее кризисами - продовольственным, транспортным, топливным. Николаев убежден, что можно без особого преувеличения говорить и о кризисе связи. Царизм оставил тяжелое наследство - крайнюю изношенность технологического оборудования. Телеграфные линии не ремонтировались с 1913 года. Телефонная сеть принадлежала концессионерам, которые больше всего заботились о прибыли и меньше всего - об исправности связи. Деревянные опоры для проводов Подмосковной телефонной сети успели сгнить от основания до верхушки.

Белогвардейцы, отступая, стараются не только подорвать мосты, водокачки, железнодорожные депо, но и уничтожить линии телеграфа и телефона. Нелегкие испытания связистам приносят зимние ветры, гололед. Окутанные ледяной шубой провода обрываются, увлекая за собой опоры, дробя изоляторы. В довершение всех бед не хватает материалов для ремонтных и восстановительных работ. На телефонных линиях местного значения приходится порой подвешивать колючую проволоку, снятую со старых заграждений.

– Понятно, почему Советское правительство берет курс на развитие беспроволочной связи,- заключает Николаев.- Она надежнее, экономнее и быстрее. Задумано дело колоссальной важности - архисрочно построить в Москве современную мощную радиотелефонную станцию. Для ее антенн нужны высотные металлические мачты.