Алмаз раздора. До и после Шерлока Холмса [сборник] - Артур Дойл

— Вы хотите этим сказать… — горячо воскликнул штатский, но фон Берг прервал его резким взмахом руки.

— Хватит бесполезных споров, — прорычал он. — Я солдат, а не оратор. Начинайте вы, фон Штейн, а мы послушаем, что вы скажете.

— Мне нелегко говорить, — ответил второй штатский, крупный, подтянутый светлобородый блондин. — Однако если вы настаиваете.

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошел представительного вида мужчина. Все шестеро, сидевшие за столом, разом вскочили и, как по команде, щелкнули каблуками. Император холодно поклонился и жестом пригласил всех сесть. Одного за другим он обвел присутствовавших взглядом своих проницательных серых глаз, словно пытаясь понять, что у них на уме. Затем, деланно улыбнувшись, он сел отдельно от остальных в дальнем конце стола.

— Ну-с, господа, — начал он. — Мне стало известно, что вы решали судьбу своего императора. Могу я поинтересоваться результатами вашего обсуждения?

— Ваше Величество, — произнес в ответ фон Штейн, — мы тщательно проанализировали ситуацию и пришли к единому мнению. Мы уверены, что, оставаясь здесь, Ваше Величество подвергает себя опасности. Мы не можем нести никакой ответственности за дальнейший ход событий.

Кайзер лишь пожал плечами.

— Если падет Германия, что будут значить судьбы отдельных людей, — промолвил он.

— Германия может оступиться, сбиться с пути, но она никогда не падет. Нельзя смахнуть с карты шестьдесят миллионов человек. Скоро начнется период восстановления и переустройства, и кто сможет переоценить присутствие Вашего Величества в это эпохальное время?

— А каково ваше мнение, фельдмаршал? — поинтересовался император.

Фон Берг пожал широкими плечами и мрачно покачал головой. — Ваше Величество, сегодня я получил донесения из штабов семи армий. Большинство частей боеспособны и готовы противостоять противнику. Однако они решительно отказываются стрелять по своим. Кроме того, многие соединения ненадежны.

— А как обстоят дела с флотом, адмирал?

— Ситуация безнадежная, Ваше Величество. На всех кораблях в Киле и Вильгельмсхафене подняты красные флаги. Офицеры были вынуждены сойти на берег. Обошлось почти без насилия, но суда находятся под командой советов матросских депутатов.

— А гражданское население, герр фон Штейн?

— Люди выступают против войны, Ваше Величество. Они смертельно устали от нее, и теперь им нужен только мир.

— Они осознают все последствия возможной капитуляции?

— Эрцбергер со своей делегацией отправился во французский Генеральный штаб. Они стараются выторговать как можно более выгодные условия. Возможно, государь, все не так плохо, как вам кажется.

— Не надо обманываться. Нужно лишь спросить себя, каковы оказались бы наши требования, будь мы победителями. А сейчас все это будет означать потерю нашего флота, всех наших колоний, крах того, что было создано под моим водительством за последние четверть века. Почему, почему нас постигла такая ужасная судьба?

— Потому, что народ Германии отвернулся от нас.

— Но отчего же это случилось? — В глазах императора промелькнула вспышка гнева, и он принялся оглядывать присутствовавших в поисках ответа.

— На его долю выпали слишком суровые испытания, Ваше Величество. Человеческому терпению есть предел. Люди не в силах продолжать так жить дальше.

— Это ложь! — горячо воскликнул кайзер, ударив рукой по столу. — Все потому, что вы им не верили. Все оттого, что их постоянно обманывали, вводили в заблуждение, как вводили в заблуждение и меня. И именно поэтому они разуверились в вас, во мне, во всех нас!

— Вас вводили в заблуждение, Ваше Величество?

— Именно так, и на каждом шагу. Я мог бы выразиться более откровенно. Я не обвиняю каждого из вас лично, господа. Я говорю о различных службах и сферах, которые вы представляете. Тем не менее все вы в большой мере причастны к тому, что меня снабжали недостоверной информацией, исходя из которой я строил все свои планы. Как оказалось, они стояли на зыбком песке. Мы могли бы в любое время заключить почетный мир, знай я тогда все, что знаю сейчас.

Присутствовавшие неловко заворочались в своих креслах. Нарушил молчание второй из штатских, небольшого роста, с коротко стриженными темными волосами, подтянутый и живой, словно породистый терьер.

— Возможно, Его Величество перекладывает на нас вину, которую с полным основанием можно было бы возложить на более царственные плечи, — возразил он.

— Помолчите, — грубо прервал его фон Берг. — Здесь не место вашей берлинской наглости.

— Мы хотим знать правду, всю правду, которую наш император так редко слышал раньше! — вскричал радикальный депутат. — Разве сам он не сказал нам об этом? Разве все не говорили ему то, что он хотел услышать, вместо того, чтобы доложить ему истинное положение вещей? Разве он не принимал это на веру и не уступал всем в своей доверчивости?

— Довольно, Брюннер! — гневно воскликнул адмирал. — Мы собрались здесь, чтобы выслушать императора, а не слушать ваши левые лозунги и речи. Однако, Ваше Величество, ваши обвинения весьма серьезны. Когда и как ваши советники подвели вас или ввели вас в заблуждение?

Британский линкор "Бенбоу"

— Всегда и везде, — горько ответил кайзер. — Едва ли все то, что обещали мне и германскому народу, было когда-либо исполнено. Взять хотя бы флот, фон Шпеер. Разве командование «Кайзерлихмарине» не убеждало нас всех, что, начав в феврале 1917–го неограниченную подводную войну против Англии, мы задушим ее голодом и тем самым выведем из войны? Вы и ваш штаб повторяли это, словно заклинание. Сейчас ноябрь 1918–го, и где же голод в Англии?

— Обстоятельства оказались выше нас, Ваше Величество.

— Мудрый советник всегда предвидит возможный поворот событий. А вы, фон Берг? Разве вы с Людендорфом не убеждали меня, что с выходом России из войны мы сможем перебросить высвободившиеся части с востока на Западный фронт, затем оттесним французов за Париж, а англичан сбросим в море?

— Нам это почти удалось, Ваше Величество.

— Все ваши заверения были полностью некомпетентны. Вы все заявляли, что так и случится. В 1914–м все военные, как один, убеждали меня, что британские сухопутные войска не стоят даже упоминания. Однако эти донесения, — кайзер похлопал рукой по лежавшей на столе объемистой папке, — убедительно доказывают, что за последние четыре месяца они взяли у нас больше пленных и пушек, чем все остальные союзники. Как и чем вы можете объяснить столь дикие просчеты?