Лионесс: Мэдук - Джек Вэнс

"Надо полагать, зеленый дым вызывает мгновенное привыкание, как сильнейший наркотик. Тамурелло проглотил зеленую жемчужину — и теперь корчится в стеклянном шаре, пропитанный насквозь зеленой субстанцией. Нет никаких признаков того, что ему это нравится".

"Незавидное положение Тамурелло само по себе можно рассматривать как успешную месть".

"Да, но личной мести недостает величия, масштаба! Для Десмёи Тамурелло олицетворял не только себя, но и всех себе подобных. Кто способен измерить бездны злобы и порока? Их можно только ощущать, они вызывают изумление!"

"Скорее содрогание".

"На мой взгляд, полезно учитывать, что Десмёи, создавая Карфилиота и Меланкте, пользовалась магией демонов, происходящей из мира Ксабисте. То, что мы воспринимаем как "зеленый газ", может быть воплощением самой ведьмы в форме, навязанной условиями Ксабисте. Если это так, она, несомненно, с нетерпением ждет возможности восстановить свое привычное обличье".

"Ты считаешь, что Десмёи и Тамурелло могут быть закупорены вместе в этом стеклянном шаре?"

"Всего лишь гипотеза. Тем временем, мне приходится бдительно следить за Джоальдом и предохранять его чудовищную громаду от любых воздействий, способных нарушить его древний сон на дне океана. Когда у меня освобождается час-другой, я изучаю магию демонов Ксабисте, двусмысленную и предательски уклончивую. Таковы мои основные занятия".

"Ты упомянул, что собирался вызвать меня в Свер-Смод".

"Именно так. У меня вызвало серьезное беспокойство поведение ночной бабочки".

"Обычной ночной бабочки?"

"Судя по внешнему виду, в ней не было ничего особенного".

"И теперь мне надлежит иметь дело с бабочкой?"

"Она важнее, чем ты себе представляешь. Вчера вечером, уже в сумерках, я вернулся сюда, чтобы продолжить изыскания и, как всегда, обратил внимание на стеклянный шар. На поверхности шара сидела ночная бабочка, привлеченная, казалось бы, зеленым свечением. Пока я за ней наблюдал, бабочка проползла туда, где она могла смотреть прямо в глазницы Тамурелло. Я немедленно вызвал инкуба Рильфа, и тот сообщил, что это была не бабочка, а шайбальт из Ксабисте".

Шимрод вздрогнул: "Плохие новости!"

Мурген кивнул: "Это означает, что установилась связь — между тем, что заключено в шаре, и кем-то еще, находящимся извне".

"Что же случилось дальше?"

"Когда бабочка-шайбальт упорхнула, Рильф превратился в стрекозу и пустился вдогонку. Поднимаясь все выше в небо, бабочка пролетела над горным хребтом и спустилась над долиной Эвандера в город Исс".

"И залетела во дворец Меланкте на берегу моря?"

"К моему удивлению, нет. Шайбальт мог почувствовать слежку. В Иссе бабочка поспешно метнулась к большому факелу на площади и присоединилась к хороводу сотен других ночных мотыльков, привлеченных пламенем, что привело Рильфа в замешательство. Он продолжал наблюдать, однако, надеясь уличить по каким-нибудь признакам бабочку, прилетевшую из Свер-Смода. Пока оборотень ждал, разглядывая мириады порхающих насекомых, одно из них упало на землю и превратилось в человека. У Рильфа не было возможности узнать, какая именно бабочка превратилась в человека — та, за которой он следил, или другая. По всей вероятности — в той мере, в какой Рильф понимает теорию вероятности — интересовавшая его бабочка оставалась в кружившемся над площадью рое. Поэтому Рильф не последовал за человеком, хотя смог хорошо запомнить его внешность".

"И поэтому предоставил полезную информацию".

"Разумеется. По словам инкуба, человек этот, среднего роста, не выделяется особыми приметами, а его одежда, головной убор и обувь делают его практически неотличимым от других добропорядочных горожан. Рильф заметил также, что человек этот направился в крупнейшую из ближайших гостиниц, с вывеской, изображающей заходящее солнце".

"Насколько я помню, это гостиница "Закат" на набережной, неподалеку от пристани".

"Рильф продолжал наблюдать за ночными бабочками; среди них — согласно рассчитанному им значению вероятности — должна была находиться прилетевшая из Свер-Смода. В полночь, однако, факел догорел и погас, бабочки разлетелись во все стороны. Рильф решил, что сделал все, что мог, и вернулся сюда".

"Гм! — поморщился Шимрод. — И теперь мне надлежит попытать счастья в гостинице "Закат"?"

"Таково мое предложение".

Шимрод задумался: "Тот факт, что Меланкте проживает на окраине Исса, не может быть совпадением".

"Тебе предстоит это проверить. Я навел справки и узнал, что мы имеем дело с шайбальтом по имени Загзиг, пользующимся репутацией исключительного мерзавца даже на планете Ксабисте".

"И что, если я его найду?"

"В таком случае твоя задача станет сложной и даже опасной, так как мы хотели бы допросить шайбальта с пристрастием. Он попытается игнорировать твои указания и применить какой-нибудь подлый трюк. Ты должен надеть ему на шею вот это кольцо из суэйля прежде, чем шайбальт успеет убить тебя ядовитым дыханием".

Шимрод с сомнением разглядывал тонкое проволочное кольцо, протянутое чародеем: "Это кольцо усмирит Загзига и сделает его послушным?"

"Именно так. После этого ты вернешься с шайбальтом в Свер-Смод, и мы сможем не торопясь приступить к допросу".

"А если он заупрямится?"

Мурген встал, подошел к каминной полке и вернулся с коротким мечом в ножнах из потертой черной кожи: "Это меч под наименованием "Тейс". Он может тебя защитить, хотя я предпочел бы, чтобы ты привел Загзига в Свер-Смод целым и невредимым. А теперь пойдем в гардеробную — необходимо тебя загримировать. Нельзя, чтобы в тебе узнали волшебника Шимрода. Кроме того, если нам приходится нарушать мой собственный эдикт, лучше делать это тайком".

Шимрод поднялся на ноги: "Не забудь посоветовать Вусу и Вувасу встретить меня повежливее, когда я вернусь".

Мурген отмахнулся от претензий: "Пусть второстепенные факторы тебя не отвлекают. Прежде всего следует сосредоточить внимание на Загзиге".

"Тебе виднее".

Там, где она впадала в Атлантический океан, река Эвандер струилась мимо одного из древнейших городов, известного поэтам Уэльса, Ирландии, Даота, Арморики и других земель как "дивный Исс", "город ста дворцов" и "океанский Исс". Романтическая слава, величие и богатство этого легендарного города таковы, что впоследствии многие народы приписывали себе — незаслуженно — честь его основания.

При всем при том Исс не был знаменит ни показной роскошью, ни великолепными храмами, ни даже какими-либо празднествами или сборищами — Исс был проникнут тайнами, древними и новыми. Единственной уступкой горожан Исса человеческой потребности демонстрировать достижения предков были статуи мифических героев, выстроившиеся вдоль четырех Консанктов с восточной стороны центральной площади. Местные жители, говорившие на языке, неизвестном нигде, кроме Исса, называли себя "иссеями", то есть просто "людьми из Исса". Традиция гласила, что они прибыли на Старейшие острова четырьмя группами или "коленами", и на протяжении всей истории города, уходящей корнями в неизвестность, эти четыре колена сохраняли обособленность, превратившись, по сути дела, в четыре тайных общества, деятельность и обряды которых хранились в строжайшей тайне под страхом смерти. По этой и по другим причинам население Исса подчинялось сложнейшим обычаям и тончайшим правилам этикета, не поддающимся пониманию чужестранцев.