Классик (Городское фэнтези) - Глеб Исаев

Однако спасенный, хотя его и перестало рвать слизью, глаз не открывал. Тело пострадавшего начала сотрясать дрожь. Супруги перенесли спасенного в каюту и укрыли одеялом. — Пойду, гляну, как там наш парус, а ты присмотри за ним. — Вспомнил Пьер о своих обязанностях и поднялся на палубу.

Но, ни через час, ни позже, хозяйке не удалось услышать леденящую душу историю загадочного незнакомца. Он перестал дрожать, задышал ровно и глубоко. Тем не менее, сознание до самого возвращения яхты в порт, не вернулось к жертве стихии.

Вызванная к причалу машина скорой, забрала пациента, и завывая сиреной, унеслась в больницу.

Пациент лежал в коме второй месяц. Медсестры привыкли к виду неподвижного тела, и не считали особым грехом нарушить установленный порядок. "Лежит и лежит, пульс нормальный, давление как у младенца. Чего беспокоиться"?

Он открыл глаза утром 23 декабря. Медсестра, приняла смену, и начала обход. Заглянув в палату, где кроме неопознанного лежало еще трое таких же «овощей», как она их про себя называла, глянула выведенные на экран монитора цифры, и уже собираясь выйти, заметила, что пациент открыл глаза. Она даже не сообразила, что больной в сознании. Слишком статична была его поза. Но, когда, поняла, приблизилась и заглянула в серые глаза. Они смотрели на нее. Наконец больной моргнул и слабо улыбнулся. "Какое милое лицо"? — удивилась сиделка, а я и не замечала? Она склонилась над пациентом, и, проверив крепление датчиков, спросила. — Как вы себя чувствуете? Он медленно и еле разборчиво прошептал. — Нормально. Где я?

Медсестра удовлетворенно кивнула, бросив взгляд на часы. Время для отчета должно быть внесено точно. — В больнице, месье. Вас подобрали в море, вы почти утонули. Помните?

Он наморщил лоб, сосредоточился, и отрицательно помотал головой. — Нет. Обвел глазами приборы и кровати соседей. — А какая это страна?

"Все ясно, — заключила медсестра. — Амнезия. — Ну, это уже не моя забота, пусть у психологов голова болит. Наше дело маленькое". Она поправила одеяло, и успокаивающе кивнув больному, собралась отправиться к старшему отделения с докладом о проснувшемся пациенте.

Однако мужчина, желая удержать ее, пошевелил рукой, и произнес уже более разборчиво. — Как вас зовут? — Спросил он.

— Анна, — ответила медсестра. И вышла.

Нельзя сказать, что случай был из ряда вон выдающийся, после таких испытаний, потеря памяти вполне нормальное явление. Иногда частичная, иногда полная. Бывали случаи, когда и сознание возвращалось не до конца. Пациенты в таком случае превращались либо в слаборазвитых детей, либо в идиотов. Здесь, похоже, проблемы только с памятью.

Прошло несколько дней. Больной с аппетитом ел, начал потихоньку вставать, даже делать несмелые шаги, на ослабших, от неподвижного лежания ногах. Но исследование показало стойкую потерю памяти. Очнувшийся не смог назвать ни своего имени, ни откуда он. Словно, все что с ним было до этого момента, стерлось. Впрочем, навыки бытового характера восстановились быстро. Он умело пользовался ложкой, совершал обыденные поступки. После недолгого обучения, разобрался с пультом вызова медсестры. А вот на элементарные вопросы, какой сейчас год, кто президент Франции, сколько стоит проезд в метро, ответить не смог. Только смущенно улыбался и разводил руками. Врач покачал головой, разглядывая область затененного участка мозга, и прописал курс развивающей терапии. Чтение, письмо, просмотр образовательных телепрограмм, музыкальных передач. Новостей. В общем обычный в таких случаях набор. Плюс повышающие кровообращение препараты. Больной оказался на редкость обаятельным собеседником, совершенно неконфликтным и хлопот не доставлял. Более того, многие сиделки специально подстраивали график, чтобы выпадало проводить процедуры с ним. Психолог, же обследовав его после полумесячного курса лечения, дал размытое, но в целом позитивное, заключение.

— Молодой человек, а ему не более тридцати лет, скорее всего иностранец, или натурализовавшийся француз. На это указывало отсутствие акцента, свойственного жителю той или иной области Франции. И в тоже время знание нескольких европейских языков. Изъясняться мог и на английском и на немецком, и даже испанском, что впрочем, неудивительно. Объединенная Европа стерла почти все границы и расширила общение. Образование видимо высшее, поскольку на слова ректорат, сессия, зачет, коллоквиум больной отреагировал адекватно. Впрочем, заниматься пациентом, не имеющим страховки, специалист долго не стал. Он подмахнул заключение о дееспособности выздоравливающего и закончил, после окончания восстановительного курса больной может быть полноценным членом общества. Что в переводе на обычный язык означало, что через месяц пациента можно выпроводить за порог больницы и предоставить ему полную свободу жить на мизерное пособие или попытаться найти работу. Сложнее было с документами. Имя, путем подбора ассоциаций с грехом пополам установили. Алекс. Его звали Алекс, но вот с фамилией полный тупик.

Пациент и сам старался помочь врачам изо всех сил. Однако ничего вспомнить не смог. И чтобы не мучить себя и других, когда медсестра в очередной раз начала зачитывать длинный перечень всевозможных фамилий, он, изобразив узнавание, попросил повторить первую попавшуюся. Гостен. Сиделка, которой до ужаса надоело нудное перечисление, с радостью подтвердила опознание. Таким образом, в медицинской карте появилась запись. Алекс Гостен. Без определенного места жительства. Процедура установления гражданства вещь сложная, однако, из документа подписанного психологом и лингвистом следовало, что пациент, с большой долей вероятности мог быть гражданином республики. О чем говорило его знание языка, изначально высокий уровень образованности, а так же отсутствие заявлений о пропавших без вести иностранцах, отвечающим его приметам. Не последнюю роль сыграли внесенные в опись вещей дорогие часы, и кольцо с небольшим бриллиантом на мизинце левой руки.

А вот некоторые выводы врач вносить в карточку не стал. Во-первых, смутило его наличие характерных повреждений костяшек пальцев, свойственных профессиональным боксерам. И самое главное, испытуемый выказал явно положительные реакции на вопросы, касающиеся целой группы вопросов, военно-прикладного характера. Все это очень настораживало, однако врач, которому вовсе не улыбалось самому выступать в роли опрашиваемого, а в случае чего и допрашиваемого, счел уместным вспомнить старую пословицу, "Спокойней спит, не знающий чужих тайн".

Эти выводы настолько трудно доказываются, что никто не сможет попенять ему за невнимательность.

Сам же Алекс, смирившись с отсутствием воспоминаний, радовался жизни. Он заново открывал для себя вкус мороженого, запахи цветов и аромат духов, которыми пользовались его сиделки. Замечая, что некоторые из них с интересом заглядываются на него, он и сам проявлял к ним внимание. Не удивительно, что через несколько дней у него завязался легкий, но крайне поучительный, роман с одной из сиделок. Впрочем, никаких сложностей не возникло. Он сумел сохранить ровные и доброжелательные отношения со всеми претендентками на его скажем так свободное время. Вопросы, особенно в долгие ночные часы конечно возникали. Иногда он просыпался в холодном поту, судорожно пытаясь вспомнить, что так напугало его во сне, но страх быстро исчезал, и он гнал тревожные образы прочь.

Зима на юге Франции время совершенно бестолковое. Однообразие поникшей природы. Ветер, пасмурное, словно завешенное покрывалом низкое небо. Но уже в середине февраля появляются первые признаки весны, порывы ветра уже не гонят в тепло домов и гулять все приятней и веселей. Он пристрастился к пробежкам по больничному парку. Недорогие кроссовки и спортивный костюм, вот и все что нужно, для того чтобы почувствовать себя счастливым. Он мог бежать бесконечно долго. А разминка постепенно все более усложнялась. Алекс легко изобретал новые упражнения, и движения. Хорошо, еще, что занятия свои он проводил далеко в зарослях дубовой рощи. Потому как, случайному зеваке окажись он знатоком, стало бы весьма любопытно, откуда забывчивый больной так хорошо и точно знает методику подготовки французского спецназа. Однако на его удачу наблюдать за ним было некому, и он спокойно тренировался до седьмого пота. Ощущая ни с чем несравнимое удовольствие от слаженной работы хорошо разогретых мышц и сухожилий.

Но вот закончился и февраль. Закон, не разрешающий выписывать бездомных в зимнее время был соблюден, и руководство клиники, оформив Алексу Гостену временное удостоверение, простилось с необычным пациентом. Больше всех от его выписки расстроилась прелестная сиделка, тогда как психолог вздохнул с облегчением.

Алекс получил, небольшую сумму денег, а также теплую куртку, подаренную благодарной медсестрой.