Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы - Диана Гэблдон

– Маккензи, ты тоже здесь! Нам еще долго добираться?

Джейми сунул нос в окошко кареты, чтобы его голос не заглушил бесящийся ветер, проливной дождь и бурлящая вода в канавах.

– Миледи, четыре мили! Так сказал Джеффрис!

То есть еще два часа.

Коли Бог поможет и не спихнет чертову развалюху с незадачливыми пассажирами в озеро Уотенлеф с Эшнесского моста.

Изабель плакала. Джейми понял это, потому что дождь не придает лицу такой оттенок. Кивая, она опустила штору. Он ощутил, что у него не только замирает сердце, но и скручивается желудок.

В Эллсмир они прибыли только три часа спустя. Лорд Дансени так поспешно покинул карету, что уже был бы в доме, когда бы его воспитание не заставило его задержаться, чтобы предложить руку Изабель.

Джеффрис и Джейми смогли войти в дом спустя час, поскольку нужно было распрячь и протереть лошадей, спрятать экипаж в каретном сарае и отвести животных в стойла. Кухня Эллсмира была открыта для них, и они с радостью пошли покрепиться и согреть вымокшие тела.

– Синие, истинный крест, совсем синие! Бедняги! – запричитала кухарка. – Ну-ка, садитесь, а я вам мигом приготовлю горяченького покушать.

Она выглядела не так, как выглядят поварихи. Она не была ни сдобной, ни дородной, но от привычного образа ее отличали лишь худоба и резкие черты лица. В остальном она не уступала самым пухленьким поварихам – она так же радушно привечала гостей, так же вкусно кормила и так же ловко управлялась с готовкой. Очень быстро перед изголодавшимися и усталыми путниками появились ароматный омлет и горшочек с джемом, а уж на хлеб и масло она не поскупилась.

– Славное кушанье! – оценил Джеффрис предложенные блюда, но, подмигнув кухарке, заявил: – Славно, ничего не скажешь, да только нам бы к горяченькому еще и чего согревающего. Вот это было бы вовсе чудесно! А, дорогуша? Пожалеешь ребят?

Жалкий вид путников вкупе с ирландской обходительностью кучера заставили сердобольную хозяйку поставить на стол бутылочку домашнего бренди, нашедшую свое место в желудках и сердцах «ребят». С одежды Джеффриса скапывало, и он собирался согреть себя изнутри, чмокая губами у рюмки.

– Во-о-от, теперь другое дело! Теперь твоя очередь, – обратился он к Джейми.

Конюх взял бутылку, а кучер слушал сплетни, уплетая омлет.

– Так что же – можно праздновать рождение?

– Можно, можно: прошлой ночью госпожа родила, – сообщила помощница кухарки. – Мы почитай и не спали – знай таскали теплую воду, да бегали с простынями, да подавали полотенца… Такая кутерьма была, уж такая!.. Да только на том не кончилось…

– Ну хватит, – хмурясь, перебила ее кухарка. – Дел невпроворот, а ты только балагурить горазда, Мэри Энн. Поди-ка спроси господ, что им еще подать или сделать чего нужно.

Джейми вытирал остатки омлета хлебом и наблюдал. Мэри Энн так же быстро умолкла и удалилась, как и говорила. Следовательно, ей хотелось знать, что происходит в кабинете.

Кухарка, спровадив помощницу, начала сплетничать сама, благо, никто не мог остановить ее.

– Да, на том не кончилось. Должна вам сказать, что это было еще когда леди Джинива поняла, что понесла. Его милость был рад, так рад, когда женился! Берег ее как зеницу ока. Выполнял все ее прихоти, навез пропасть всяких безделушек, и из Лондона, и из других мест. Все кутал ее, кормил вкусностями. Словно с Луны свалился, такой был, мы прямо не узнавали его. А как появились признаки, что будет ребеночек…

Повариха, придавая рассказу значимость, помолчала.

Джейми очень хотел знать все подробности о малыше: как он выглядит, спокоен ли, как назвали, но он не мог выдать себя и не мог прикрикнуть на женщину, чтобы она рассказывала быстрее, поэтому он вперил в нее глаза, давая знать, что рассказ интересует слушателей, побуждая ее продолжить.

– Ох, тогда-то все и началось! Такой крик начался, такие сцены! Леди ревет как белуга, а его милость так и казнит ее, да все такими словами, каких и конюхи стыдятся. Я и сказала Мэри Энн, когда она…

– Получается, что граф не радовался ребеночку? – подытожил Джейми, перебивая поток бабских сплетен и подводя ее к самому главному.

Съеденное стояло у него комом в горле, поэтому он приложился к стакану с бренди.

Кухарка оценила его замечание, будто оно было невесть каким умным, и во взгляде ее блеснул интерес.

– А ты смышлен, парень, как я погляжу. Да, его милость был не рад, ох как не рад! Хотя с чего бы, правда? Да только он был не рад! – Интриговала она мастерски.

– Отчего же так? – Джеффрис, в отличие от Джейми, не выказывал особого интереса к рассказу, воспринимая его как неизбежное следствие господской жизни, о которой можно поточить лясы, но в которую лучше не соваться.

– Оттого что его милость утверждает, что отец малыша – другой! Это не его ребенок! – заключила она торжествующе, радуясь, что смогла добиться успеха как рассказчица понижением голоса в нужных моментах и сверканием глаз для пущего эффекта.

Джеффрис влил в себя второй стакан и высказал свое мнение на этот счет:

– Оно и понятно: старый козел с молоденькой козочкой. А вообще я думаю, что за леди главное слово, потому как никогда нельзя знать наверняка. Так что пусть его милость не бесится.

Повариха злорадно скривила губы в улыбке, с удовлетворением сообщая гостям строго конфиденциальную информацию.

– Правда, можно и не знать точно, кто отец. И его милость не знает толком. Но нам-то известно, что младенчик уж наверняка не его, не может быть его!

Джеффрис наконец включился в беседу:

– Вот как? Его милость не может?..

Он загадочно скосил глаза и широко ухмыльнулся. Джейми ощутил, что ему нехорошо, и глотнул еще бренди.

– Я не могу судить, но сказывали… Горничная их говорила, она убирала простыни после их первой ночи. Так на них не было ни единого пятнышка!

Джейми не смог больше ждать, слушая всякий вздор и каждый раз вздрагивая от новых неожиданных подробностей. Он махнул рукой на довольно хмыкающего кучера и спросил в лоб:

– Малыш жив?

Повариха, а еще больше Джеффрис, вперили в него изумленные глаза. Повременив, женщина кивнула.

– Ну да. Говорят, что славненький, хорошенький, здоровый. Да разве тебе не рассказывали? Мать, бедняжка, скончалась.

Кухня умолкла. Джеффрис быстро осенил себя крестным знамением, проговорил слова молитвы об упокоении новопреставленных и залпом допил содержимое стакана.

Джейми же чувствовал, что в глазах его щиплет, и ему хватило честности, чтобы не отнести это на счет выпитого. Он был потрясен и опечален. Если раньше в горле застревала еда, то теперь оно сжалось и наполнилось чем-то противным, ощутимым, словно ему заткнули рот колючей пряжей. Захрипев, он спросил:

– Когда?

– Утром. – Кухарка покачала головой, жалея леди. – Перед полуднем ласточка наша скончалась. От родов. Думали, что все образуется, но нет. Мэри Энн говорила, что леди держит малыша и смеется.

Она испустила тяжелый вздох.

– Да недолго ей было смеяться. На заре пошла кровь, опять – так уже бывало. Доктор спешил изо всех сил, да только…

Она договорила бы, если б не дверь, распахнувшаяся со стуком. Мэри Энн тоже спешила сюда изо всех сил. Она таращила глаза и задыхалась от бега, переживания и напряжения.

– Хозяин, лорд требует вас! – Она смотрела на Джейми и на кучера, так что нельзя было понять, кого именно требует лорд Дансени. – Обоих и сейчас же, – уточнила она. Дальнейшие слова были обращены к Джеффрису: – Сэр, он просит пистолеты!

Джеффрис окончательно протрезвел и, испуганно посмотрев на конюха, припустил к карете, стоявшей в конюшне. Он хранил там пару пистолетов под своим сиденьем: возница должен был защитить экипаж от нападения разбойников в дороге.

Джеффрис потратил совсем немного времени на поиск оружия, а найдя его, проверил, не отсырел ли порох. Джейми не стал терять драгоценных минут и потребовал от вконец напуганной Мэри Энн отвести его в кабинет, к лорду.

Но даже если бы девушка и не сопровождала его, он догадался бы, куда ему следует идти: из кабинета был слышен громкий разговор, не предвещавший ничего доброго. Голоса звенели от напряжения. Джейми помешкал, думая, идти ли одному с пустыми руками либо ждать подкрепление в виде Джеффриса и его пистолетов.

– Моя бедная девочка еще теплая, а вы уже выдвигаете столь бесстыдные обвинения! Это гнусно и подло! Вы трус! – кричал лорд Дансени. – Ее ребенок не будет жить здесь ни одной минуты!

– Бастард будет жить со мной! – По голосу Эллсмира было ясно, что граф чертовски пьян. – Он бастард, это верно. Но закон на моей стороне! Он мой наследник и будет жить со мной! Я купил его, заплатил кругленькую сумму и имею на него право! Его мать была шлюхой, да, но она родила его для меня.

– Проклятье! – Дансени взвизгнул. – Купили? Вы? Да как… вы смеете намекать, что…

– Ничего я не смею, я говорю как есть. – Эллсмир на удивление ясно мыслил и лучше держал себя в руках, чем лорд Дансени. – Мы заключили с вами сделку: я платил, вы продавали. Так вот, продавая мне дочь, вы надули меня. – Он осклабился. – Товар оказался бракованным. Я платил за девственницу с добрым именем. Она не была девственницей. Тридцать тысяч фунтов пропали даром. И я теперь сомневаюсь, что могу быть уверен в ее добром имени.