На семи холмах. Очерки культуры древнего Рима - Юрий Павлович Суздальский

Катулл родился в 87 г. до н. э. на севере Италии, недалеко от города Вероны. Там, в плодородной долине реки По, у подножия Альпийских гор, на берегу живописного Гардского озера, прошло детство поэта.

Стихи он начал сочинять очень рано. Впоследствии поэт вспоминал: «В те времена, как впервые получил я белую тогу, много я песен пропел…»

Отец Катулла, по-видимому, был влиятельным в своей провинции человеком. По свидетельству писателя Светония, он был в дружественных отношениях с Юлием Цезарем.

Жители провинций недавно добились прав римских граждан, перед ними открылись пути к столичному образованию, к политической карьере, к богатству и славе. Среди юношей, которые устремились из разных городов Италии в Рим, был и юный Катулл. Однако его не привлекали ни честолюбивые соблазны государственной службы, ни научные проблемы, сулящие радость уединенных занятии греческой философией. Он всецело отдался беспечной и веселой светской жизни, проводил время в кругу близких друзей, чаще всего соседей и земляков — выходцев из той же провинции.

Хотя Катулл не принимал непосредственного участия в политической деятельности, в стихах ярко отразились его взгляды. Вполне справедливо писал А. А. Блок: «Личная страсть Катулла, как страсть всякого поэта, была насыщена духом эпохи… В эпохи бурь и тревог нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта также преисполняются бурей и тревогой…»

В стихах римского поэта встречаются отклики на волнующие его события. Катулл неодобрительно относился к деятельности триумвиров, позволял себе смелые выпады против Помпея и Цезаря. Грубо и безжалостно поносил он своего земляка Мамурру, приближенного Юлия Цезаря, который беззастенчиво грабил покоренные провинции:

Кто видеть может это, в силах кто стерпеть?

Лишь плут, игрок, похабник беззастенчивый!

В руках Мамурры все богатства Галлии,

Все, чем богата дальняя Британия!

Ты видишь это, Ромул[27], и снести готов?

Ты, значит, плут, похабник беззастенчивый!

(Пер. С. К. Апта.)

Катулл воздает должное Цезарю как гениальному полководцу, но не может простить ему несправедливость и расточительность. Приближенным, которые поддерживают его, карьеристам и подхалимам, Цезарь разрешает грабить государственное добро и покоренные страны. Последние строки этого стихотворения показывают, что Катулл одинаково порицал и Цезаря и Помпея в их честолюбивой борьбе за власть:

Затем ли на далекий остров Запада

Ходил ты, цвет и слава победителей,

Чтобы вот этот твой кобель потрепанный

За сотней сотню расточал и тысячу?

Чудовищная щедрость, невозможная!

Неужто мало промотал, растратил он?

Сначала деньги прокутил отцовские,

Затем ограбил Понт, затем Иберию,

Где Таг течет, река золотоносная,

Теперь дрожат Британия и Галлия.

Зачем с негодным нянчитесь? Годится он

Лишь на одно — имущество проматывать!

Не для него ль вы город погубили наш,

О зять и тесть[28], властители могучие?

(Пер. С. К. Апта.)

Гневом и ненавистью дышат стихи Катулла, направленные против римского всадника Коминия, выступившего против народного трибуна Корнелия и вызвавшего возмущение свободных граждан Рима:

В час, когда воля народа свершится и дряхлый Коминий

    Подлую кончит свою, мерзостей полную жизнь,

Вырвут язык его гнусный, враждебный свободе и правде,

    Жадному коршуну в корм кинут презренный язык.

Клювом прожорливым ворон в глаза ненасытные клюнет,

    Сердце собаки сожрут, волки сглодают нутро.

(Пер. А. И. Пиотровского.)

Политические авантюристы, окружающие Юлия Цезаря, не гнушаясь никакими средствами, рвутся к власти. Легат Цезаря Ноний занимает должность курульного эдила — одну из высших государственных должностей. Цезарианец Ватиний с помощью подкупа становится претором и уже клянется консульством, которое ему обещает Цезарь. Республика становится ширмой, за которой совершаются грязные политические спекуляции. И Катулл в отчаянии восклицает:

Увы, Катулл, что ж умереть ты мешкаешь?

Водянка-Ноний в кресло сел курульное.

Ватиний-лжец бесчестит званье консула.

Увы, Катулл! Что ж умереть ты мешкаешь?

(Пер. А. И. Пиотровского.)

Друг Катулла Лициний Кальв выступил обвинителем против Ватиния и в страстной речи доказал, что тот нечестным путем добился должности претора. Напуганный обвинениями Кальва, Ватиний воскликнул: «Неужели я должен оказаться виновным только потому, что мой обвинитель так красноречив?» Катулл откликнулся на это событие эпиграммой, где он подсмеивается и над своим другом Кальвом, который отличался очень малым ростом:

Я вчера посмеялся на собраньи.

Друг мой Кальв говорил на диво сильно,

Все Ватиния мерзости исчислил.

В восхищении кто-то руки поднял:

«Ну и складно же сыплет карапузик!»

(Пер. А. И. Пиотровского.)

На этом знаменитом процессе защитником цезарианца Ватиния был Цицерон. Конечно, симпатии Катулла были не на его стороне. Ведь два года назад Цицерон выступал против того же самого Ватиния. Но Ватиний пользовался поддержкой Цезаря, а Цицерон как раз в это время пошел на сближение с Юлием Цезарем. Катулл не мог простить Цицерону, что тот изменил своим республиканским идеалам. До нас дошла полная язвительной иронии эпиграмма на Цицерона, в которой Катулл намекает на беспринципность «наилучшего» из ораторов Рима:

Говорливейший меж потомков Рема,

Тех, кто есть и кто был, и тех, кто будет

В дни грядущие, — будь здоров, Марк Туллий!

И прими от Катулла благодарность.

Из поэтов — поэт он самый худший,

Он настолько же хуже их, насколько

Лучше ты, чем любой другой сутяга!

(Пер. А. И. Пиотровского.)

В Риме все явственнее ощущалась тенденция к единовластию, и Катулл отрицательно относился к Юлию Цезарю и его приверженцам. В язвительных эпиграммах Катулл высмеивает будущего диктатора. Он наделяет его всеми нравственными пороками:

Чудно спелись два гнусных негодяя,

Кот-Мамурра и с ним похабник Цезарь!

Что ж тут дивного? Те же грязь и пятна

На развратнике римском и формийском[29].

Оба мечены клеймами распутства,

Оба гнилы и оба полузнайки…

(Пер. А. И. Пиотровского.)

Юлий Цезарь признавался, что поэт Катулл «навеки запятнал его имя». Он предпринимал попытки примириться с Катуллом и приблизить к себе злоязычного поэта. Но Катулл смело отказался служить и угождать могущественному триумвиру:

Нет, чтоб тебе угодить, не забочусь я вовсе, о Цезарь!

Знать не хочу я совсем, славен ты или дурен.

(Пер. А. И. Пиотровского.)

Катулл был в центре литературного кружка молодых поэтов Рима. Они создали новое направление в