Загадка фарфоровой балерины (СИ) - Тюрина Елена Александровна

– Детский сад, – Артем цокнул. – А что это рядом с тобой Димка Кошман трется, а?

Спросил строго, а у самого в глазах пляшут задорные бесята.

– Димка Кошман? Это тот парень, который только что ко мне подходил? Ему Тома нравится.

«Тамара Николаевна Кошман», – фейерверком вспыхнула мысль. Значит, познакомиться поближе стеснительному старшекурснику все же удалось…

Артем собирался было развить тему, но она потянулась к его уху и быстро зашептала, пересказывая услышанное.

– Нужно все рассказать Пашке! И как можно скорее, – моментально посерьезнев, заявил Мартовицкий.

Глава 24. Пропавшая невеста

– Куда твой отчим мог поехать? – Артем сосредоточенно смотрел на дорогу, то и дело переводя взгляд на зеркала заднего вида.

Снова начал срываться снег. Мокрый, липкий. Дворники едва справлялись с ним. Если снегопад еще усилится, то разглядеть дорогу будет трудно. Здесь тебе не центр города, фонарей и горящих праздничными огнями витрин не так много.

– Не знаю. Домой, наверное. Или к бабуле. Это не очень далеко от училища, – напряженно ответил Павел, сидевший рядом.

– С чего бы это ему Татьяну везти к вам домой? – мельком глянул на него Мартовицкий и снова уставился вперед.

– Других вариантов, где его искать, у меня нет, – Тайгрян потупился.

– Поехали к бабуле, раз это ближе, – решил Артем.

Настя сидела сзади, ни жива, ни мертва от волнения.

Улицы заметало, но в домах горел теплый желтый свет, и от этого было бы уютнее, если бы не страх и напряжение, охватившее всех. Сегодняшняя премьера спектакля теперь казалась чем-то далеким, словно она случилась не пару часов назад, а уже давным-давно. Эйфория от успеха и бурных оваций зала бесследно испарилась. Все чувства до предела обострились, как у зверей, которые охотятся. Или на которых идет охота…

В одном месте машину так занесло на скользкой дороге, что Артем с трудом удержал руль. Настя слабо ахнула, чудом не ударившись лицом о спинку переднего сидения. Мартовицкий выругался. На улице было темно и пусто. И от этого становилось еще более жутко.

Павел короткими фразами указывал путь. Своих чувств он не демонстрировал, но и так было очевидно, что Тайгрян места себе не находит.

– Как твоя мать с ним познакомилась?

– Она в столовой заведующей была. Он там часто обедал.

– И что, никаких его странных наклонностей она не замечала?

– Она закрывает глаза на его измены, – вздохнул Павел. – А странность… У него жена первая когда-то давно пропала. Сбежала с любовником, вроде бы. Он на эту тему не распространяется. А мама его жалеет, нянчится с ним.

– Наверное, он ее тоже убил, – мрачно заметила Настя.

«И про Таню такой же слух распустил. Сбежала с любовником за границу. Удобно», – подумала она.

Дальше ехали в молчании. Стояла такая тишина, что даже слышно было, как моросит по окнам машины снег.

К дому подкатили тихо, с выключенными фарами. Павел открыл ворота и сразу шикнул на собаку.

– Бона, тихо. Свои.

Перед воротами гаража стояла слегка припорошенная снегом «Чайка».

– Он здесь! – шепнул Павел и как-то весь задрожал, ощетинился, словно хищник перед атакой.

– Сбегай к соседям, вызови милицию, – сказал Артем Насте.

Та не посмела спорить. Побежала к соседнему дому, из калитки которого выходила женщина, когда она была здесь в прошлый раз. Сердце комком встало в горле и не давало нормально дышать. Лучше бы он повез Таню куда угодно, но не сюда! По спине пробежал холодок. В голове билась мысль: «А что, если ее уже нет в живых? Вдруг мы опоздали?» В сумке нашла номер следователя, небрежно написанный на клочке блокнотного листа. Тогда он просил позвонить, если она еще что-нибудь вспомнит, или что-то покажется ей подозрительным… К счастью, хозяйка позволила воспользоваться телефоном и даже не стояла над душой. Скорее всего, подслушивала из соседней комнаты. Теперь Настя поняла, почему Артем послал именно ее. Конечно, девушке поздним вечером охотнее откроют дверь, чем незнакомому мужчине.

От ворот к ступеням шли гуськом по мощеной дорожке. Глинистую почву развезло от мокрого снега, поэтому идти по ней было неприятно, да и опасно – можно поскользнуться.

Павел что есть мочи забарабанил в дверь. Сначала долго никто не открывал. Потом щелкнул замок, и в проеме показался Платон Альбертович. Взгляд слегка шокированный. Но в целом отчим Павла выглядел вполне спокойным. Однако в следующий миг Тайгрян с такой силой зарядил ему кулаком в лицо, что раздался хруст носового хряща, а затем грохот падения. Ни Настя, ни Артем никак не ожидали подобного. Анастасия взвизгнула. За дверью в глубине дома ответным эхом послышался такой же женский визг. Когда они вломились – по-другому и не скажешь – в коридор, то увидели Татьяну. Та стояла у двери, ведущей в гостиную, и пораженно смотрела на пытавшегося встать Платона Альбертовича. Из его носа хлестала кровь. Таня так и была одета в балетное платье, только лицо умытое, и по глазам заметно, что плакала.

– Ты что! – она бросилась к Павлу. – Что ты творишь! С ума сошел?!

Отчим был гораздо более внушительной комплекции, нежели пасынок, но эффект неожиданности сделал свое дело. Тот словно оглушен был этим ударом, не мог собраться и что-то предпринять. Еще и не поднялся толком, как его сбила с ног следующая атака. Павел будто с цепи сорвался. Артем успел его остановить, когда тот замахнулся, чтобы ударить Платона Альбертовича в третий раз, теперь уже ногой. Мартовицкий оттащил друга и крепко держал его, обхватив из-за спины поверх рук.

– Пашка, ты чего? Хватит, лежачих не бьют!

– Убийц бьют, – выдохнул юноша.

Ноздри его раздувались, как у породистого жеребца в разгар скачки. Скулы бугрились желваками.

– Видишь, она жива! С ней все в порядке! – пытался достучаться до сознания друга Мартовицкий.

Платон Альбертович, наконец, встал. Ему помогла Татьяна. Весь пол в прихожей оказался усеян каплями крови. Даже на стене кое-где виднелись бордовые потеки.

– Он не пытался ничего плохого тебе сделать? – Павел, все еще сдерживаемый Артемом, обеспокоенно посмотрел на Гальскую.

Таня отрицательно повела головой.

– Мы сидели в гостиной и пили чай, – тускло сказала девушка.

Тайгрян пообещал больше не применять силу. Друг его, наконец, отпустил, и тот попытался взять невесту за руку. Но она настойчиво тянула свою ладонь из его пальцев. Таня хотела вытереть кровь с лица отчима Павла носовым платком, но выходило плохо. Да и после того, как девушка неловко задела и так сломанный нос, мужчина, вздрогнув, попросил ее отойти. Пошатываясь, он добрался до гостиной и рухнул в кресло.

– Платон Альбертович убеждал меня хорошо подумать, прежде чем выходить за тебя. Сказал, что ты вспыльчивый, резкий и что просто замучаешь меня, – вдруг промолвила девушка.

Отчим Павла говорил практически то же самое, что и Аркадий Валентинович. Только не в общем об армянах, а конкретно о своем пасынке.

В углу просторной комнаты стояла большая наряженная елка. Пахло мятным чаем и хвоей. Настя лишь теперь, когда все немного утряслось, осознала, что находится в хоть и перестроенном, но доме, принадлежавшем когда-то купцу Валетову. Конечно, здесь уже не было ни лепнины, ни бархатных обоев, ни фресок с ручной росписью. Телевизор, накрытый кружевной салфеткой, книжный шкаф, плотно заполненный книгами, низкий столик, на котором стояли заварник, сахарница и две чашки из одного сервиза… Создавалось впечатление, что это дом очень интеллигентного и старомодного человека.

Рассматривая хозяина, Настя поняла, чем привлекательна внешность Платона Альбертовича. Кроме правильных черт лица, это еще и редкое сочетание темных, или скорее совсем черных волос и синих глаз. Даже начинавшие образовываться густо-фиолетовые синяки не смогли его изуродовать. А пострадавший нос, уже почти переставший кровить, придавал своему владельцу вид благородного раненого рыцаря. Наверное, этим он и очаровывал своих несчастных жертв. Не скажешь, что человек с такой внешностью – насквозь аморальный тип, да еще и маньяк, прячущий трупы в подземном ходе. Артем и Пашка на его фоне значительно проигрывали и выглядели совсем мальчишками. В сущности, ребята ими и являлись.