Стратегии правового развития России - Олег Рыбаков

153

См.: Беляев И.Д. История русского законодательства. СПб.,1999. С. 491.

154

Название и понятие закон, указывает Ф.В. Тарановский, прилагалось в прошлом не только к тому, что теперь считаем законом, но и другим источникам положительного права, обладавших наибольшей значимостью и авторитетностью В имперский период российского государства уже сознается различие закона, административного распоряжения и судебного решения. Впервые попытку такого разграничения предпринимает Екатерина II в своем «Наказе», понимая под законом «те установления, которые ни в какое время не могут перемениться», а под указом – «все то, что для каких-нибудь делается приключений, и что только есть случайно…». Хотя практика не делала, по сути, никакого различия между законом и административным распоряжением, исходившим непосредственно от императора. (См.: Тарановский Ф.В. История русского права. М., 2004. С. 3–7; Латкин В.Н. Учебник истории русского права в период империи XVIII и XIX вв. М., 2004. С. 6).

155

См.: Лаппо-Данилевский А. Идея государства и главнейшие моменты ее развития в России со времени Смуты и до эпохи преобразований / Сб.: Русский мир. СПб., 2003. С. 606.

156

Наказ Екатерины II был предназначен депутатам созванной императрицей в 1767 году комиссии для составления нового Уложения; он воспроизводил многие политические идеи Монтескье. Цель Наказа – быть руководством для депутатов при составлении Уложения, хотя и депутаты, и сама императрица смотрели на него как и на источник Уложения.

157

Учение о законе и его значении, как основании русского государственного управления, по мнению А.Д. Градовского (1841–1889), должно предшествовать изложению всех других институтов государственного права.

158

Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 2002. С. 350.

159

См.: Сперанский М.М. Указ. соч. С. 50–65.

160

См.: Осипов И.Д. Истинная монархия графа М.М. Сперанского / Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПБ., 2002. С. 33; Сперанский С.И. Учение М.М. Сперанского о праве и государстве. М., 2004. С. 25–26, 33, 37.

161

Цит. по: Казанский П.Е. Власть Всероссийского императора. М., 1999. С. 339.

162

Дневники и документы из личного архива Николая II: Воспоминания. Мемуары. Мн., 2003. С. 24.

163

Четкого разграничения между законами в формальном и материальном смысле тогда не проводилось, хотя в Конституции СССР 1924 г. такая попытка прослеживается. В ней устанавливалось, что «все декреты и постановления, определяющие общие нормы политической и экономической жизни», а также «вносящие коренные изменения в существующую практику государственных органов» обязательно должны «восходить на рассмотрение и утверждение» ЦИК СССР (Ст. 18). Вместе с тем признавалось, что в период между сессиями ЦИК СССР высшим законодательным, исполнительным и распорядительным органом власти» является Президиум ЦИК СССР, который издавал декреты, постановления и распоряжения (ст. 29, ст. 33). СНК СССР, являясь по Конституции СССР исполнительным и распорядительным органом ЦИК СССР, в пределах установленных ЦИК СССР также издавал декреты и постановления (38).

164

Стучка П.И. Избранные произведения по марксистко-ленинской теории права. Рига, 1964. С. 130.

165

См., например: Правотворчество и технико-юридические проблемы формирования системы российского законодательства в условиях глобализации: Сборник статей / Под общ. ред. С.В. Полениной, В.М. Баранова, Е.В. Скурко. М.-Н. Новгород, 2007.

166

«Наше отношение к западной науке, – писал один из ярких представителей плеяды выдающихся юристов конца XIX – начала XX вв. Н.М. Коркунов, – можно сравнить с отношением глоссаторов к римской юриспруденции. И нам приходилось начинать с усвоения плодов чужой работы, и нам прежде всего надо было подняться до уровня иноземной науки… Тем не менее в каких-нибудь полтораста лет мы почти успели наверстать отделявшую нас от западных юристов разницу в шесть с лишком столетий». (Цит. по: История философии права. СПб., 1998. С. 404).

167

Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992. С. 575–578.

168

См.: Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М., 1999. С. 352–355.

169

Борьба за политические права казалось Д.Н. Шипову чуждой духу русского народа, который, по его мнению, думает не о борьбе с властью, а о совокупной с ней деятельностью для устранения жизни «по-божески». Шипов воспринимал самодержавие в духе тех русских историков, которые не связывали этот термин с абсолютизмом или произволом, понимая под самодержавием лишь политическую самостоятельность, независимость от других государей. Старое русское самодержавие (до реформ Петра I), считал он, имело «в своей основе идею моральной солидарности государя и народа», получившую воплощение в Земских соборах. Поэтому исторической задачей, стоящей перед Россией, являлось, по его мнению, восстановление «всегда необходимого в государстве взаимодействия государственной власти с населением и в привлечении народного представительства к участию в государственном управлении». На ноябрьском съезде (1904 г.) земских и городских деятелей, обсуждавшем вопрос о введении народного представительства, Шипов и его единомышленники, оказались в меньшинстве, отстаивая идею законосовещательного народного представительства, а большинство делегатов съезда настаивало на придании народному представительству законодательных прав. В дальнейшем Шипов стал одним из учредителей «Союза 17 октября» – партии октябристов, лидеров которой стал А.И. Гучков (первоначально партию возглавил Шипов, но сложил с себя обязанности председателя незадолго до открытия второй Государственной Думы). Подробнее о политических взглядах Шипова см.: Российские либералы: Сб. статей. М., 2001. С. 441–467.

170

Киреев А. Россия в начале XX столетия. СПб., 1903. С. 15.

171

См.: Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии (XI–XX вв.). СПб., 2001. С. 208.

172

Градовский А. Политика, история и администрация. Критические и политические статьи. СПб. М., 1871. С. 132.

173

Корф С.А. Русское государственное право. Часть 1. СПб., 1915. С. 39.

174

Корф С.А. Понятие суверенитета (К десятилетию манифеста 17-го октября). М., 1915. С. 4.

175

Корф С.А. Понятие суверенитета (К десятилетию манифеста 17-го октября). М., 1915. С. 4.

176

Некоторые современные российские авторы, по сути, придерживаются такой же позиции. Так, Л.С. Мамут пишет: «Народ, который представляет собой устойчивую целостную коллективность, в большинстве случаев обретает статус (и играет роль) субъекта права, лишь воплотившись в государство. Оно и есть юридическое лицо: юридическое лицо народа». (Мамут Л.С. Народ в правовом государстве. М.,1999. С. 53). Вопрос о народе как субъекте права основательно проанализирован академиком О.Е. Кутафиным и Б.С. Эбзеевым. См.: Кутафин О.Е. Субъекты конституционного права Российской Федерации как юридические лица и приравненные к ним лица. М., 2007. С. 38; Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2005. С. 345–359.

177

Корф С.А. Русское государственное право. Часть I. СПб., 1915. С. 39.

178

Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1866. С. 168–169.

179

В Указе Президента РФ от 21 сентября 1993 года № 1400, в частности, говорилось: «стремясь к ликвидации политического препятствия, не дающего народу самому решать свою судьбу…. принимая во внимание, что безопасность России и ее народов – более высокая ценность, нежели формальное следование противоречивым нормам, созданным законодательной ветвью власти; в целях:… вывода страны из экономического и политического кризиса;… основываясь на статьях 1, 2, 5, 121.5 Конституции Российской Федерации, итогах референдума 25 апреля 1993 года, постановляю: 1. Прервать осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функций Съездом народных депутатов Российской Федерации и Верховным Советом Российской Федерации. До начала работы нового двухпалатного парламента Российской Федерации – Федерального Собрания Российской Федерации и принятия им на себя соответствующих полномочий руководствоваться указами Президента и постановлениями Правительства Российской Федерации. Конституция Российской Федерации, законодательство Российской Федерации и субъектов Российской Федерации продолжают действовать в части, не противоречащей настоящему Указу…».