Роспись по телу - Анна Данилова

Шубин испытал даже облегчение от мысли, что ему не придется теперь самому себе утром объяснять свой невероятно странный и нелепый поступок.

– Хорошо, Рита. Так и сделаем. Ты на редкость догадливая и понятливая девушка… – Он поцеловал ее в щеку, отнес в одну из комнат, где имелся диван, нашел в шкафу постельное белье, подушку, одеяло и уложил «больную» спать. Убедившись в том, что квартира погрузилась в спасительную и благостную ночную тишину, Игорь на цыпочках вышел из нее. Его ждал Фиолетовый.

37. Утро у Гел

– Ты проснулась? Какое счастье! – Юля услышала голос Гел, и он подействовал на нее как чудотворный бальзам. Гел рядом, ее голос звенит радостными переливами, а это означает, что они находятся в безопасном месте. И лишь спустя несколько мгновений, оглядевшись, она поняла, что лежит в спальне Гел. Уютная комната, купающаяся в солнечном свете, украшенная латиноамериканскими циновками, тростниковыми орнаментальными панно и ракушечными пейзажами.

Взгляд скользнул вверх, и она встретилась глазами с Гел. Та улыбалась и даже тихонько прихлопывала в ладоши.

– Я помню только «Макдоналдс»…

– Тс… Тебе вовсе не обязательно сейчас вспоминать этот жуткий вчерашний день. Мой друг Андрюша – сейчас он на кухне пьет кофе – сделал тебе уколы, перевязку, и ты снова ожила. Эта фиолетовая скотина довольно сильно подпортила тебе живот. Но ничего, – улыбка Гел становилась все шире и шире, – до свадьбы заживет. А теперь тебе надо чего-нибудь поесть. Куриного бульону, как положено в таких случаях, пока нет, я курицу только что поставила варить, но вот кашка молочная имеется. Ты как, не против?

– На войне как на войне, – устало улыбнулась Юля и кивнула головой: – Давай сюда свою кашку.

Когда она завтракала, в комнату заглянуло бородатое существо с веселыми голубыми глазами – Андрей. «Знакомься, это Андрей. Твой спаситель. Хирург, большой друг и большая умница». Он сказал, как следует вечером обработать рану, после чего, нежно поцеловав Гел, ушел.

– У тебя хорошие друзья, – заметила Юля.

– У тебя, между прочим, тоже. Звонил Шубин.

– Куда? Сюда, к тебе домой?

– Нет, что ты. Просто я имела нахальство включить твой сотовый. И, насколько я поняла, сделала правильно. Во-первых, позвонил, как я уже сказала, Шубин. Во-вторых, объявилась наша Рейс, черт бы ее побрал…

– Женька! – Юля резко подняла голову и поморщилась от боли. – Как же я могла забыть про нее? Она должна была меня ждать вчера вечером в «Лангусте»… А я не приехала и тебе, наверное, ничего не сказала.

– За нее не переживай. С ней все в порядке, – отмахнулась так, как если бы речь шла о каком-то пустяке, не стоящем внимания Гел.

– Где она?

– Познакомилась с одним парнем и закружилась. – И тут же пояснила: – Влюбилась, дура.

И хотя последнее слово Гел произнесла довольно нежно и даже с оттенком трогательной заботы, Юля возмущенно возразила:

– Почему дура-то?

– По кочану. Нашла время, тоже мне…

– Перестань…

– Не перестану! – вдруг взвилась Гел. – Подумай сама, разве можно в этом чертовом баре подцепить приличного мужика?

– В жизни всякое бывает… Она ничего не рассказывала о нем? Кто он, чем занимается?

– Нет. Но, судя по тому, что я успела из нее вытянуть, она и сама-то толком ничего о нем не знает. Да и голос у нее виноватый, словно она сама понимает, что вляпалась в очередной раз. А я считаю, что любовь – это обуза, болезнь, это страшно и больно…

– Прекрати, Гел. Где сейчас Женя?

– У него. Он был в ванной, поэтому-то она мне и позвонила. Вернее, она позвонила тебе, но я отозвалась и отматерила ее.

– И что она?

– Она, между прочим, сказала, что я права, да только, мол, поезд ушел, и теперь ей не так легко будет с ним расстаться.

– Но зачем расставаться?

– Да потому что… Не знаю даже, говорить тебе или нет… Понимаешь, этот парень оказался в баре не случайно, так же, как и мы…

– То есть?

– Женька сказала, что он ищет… меня.

– Тебя?

– Да, представь себе, он ищет «какую-то Гел».

– Не может быть. Это уж слишком.

– Ничего не слишком. Я так думаю, что это напарник Фиолетового. А почему бы и нет? Ну, посуди сама, Герман узнал о «Лангусте» от Дмитрия, когда достал разорванное письмо, так?

– Так.

– Фиолетовый с Бахрахом имел какие-то общие дела, и Бахрах, судя по всему, наколол его… То есть Фиолетовый…

– Это Нодень, – оборвала ее Земцова.

– Нодень?

– Фиолетовый – это Нодень, друг Бахраха, которому недавно за крупные финансовые махинации впаяли семь лет. Он бежал…

– Вот черт! Тогда Женька на самом деле влипла…

– Почему?

– Да потому, что теперь, когда мы знаем, кто такой Фиолетовый, то смело можно предположить, что Валентин – Женькин парень – человек Ноденя!

– С чего ты это взяла?

– А ты хочешь сказать, что этот Валентин сам по себе?

– Почему бы и нет?

– Ну, я не знаю…

– А кто знает-то? Но, с другой стороны, если предположить, что ты права и что Валентин действительно связан с Ноденем, то зачем же ему тогда было клеить Рейс? Логичнее было бы им и действовать вдвоем, тогда бы вчера вечером сюда, к тебе на квартиру, чтобы встретиться с Гел, Фиолетовый, то есть Нодень, пришел бы не один, а с Валентином.

– Тоже правильно. Я как-то не подумала.

– Да ты о многом не подумала, а просто так ляпнула. Посуди сама, разве Валентин стал бы говорить Рейс, зная, скажем, что она связана со мной или тем более с тобой, что он ищет «какую-то Гел»? Ведь найти Гел – это цель того, посвященного в планы Бахраха, кто появится в «Черной лангусте». Вот Нодень нашел тебя. А Валентин – нет. Я же видела этого парня. Красивый, одет во все белое. Он вышел из уборной той самой девицы, которая носит сейчас твое имя. Стало быть, он на самом деле сам по себе…

– Но тогда вообще непонятно, кто он. Женька говорит, что он москвич и что она сейчас живет у него в большой квартире. Больше того, – Гел вздохнула, – он хочет, чтобы Женька перебралась к нему жить!

– Вот так дела. Если предположить худшее, что Женька ему нужна лишь как приманка (а вдруг он знает, что вы с ней знакомы?), тогда непонятно, почему он так долго медлит? – рассуждала Юля. – Что стоило ему прижать ее к стенке и выпытать, что ей известно о настоящей Гел.

– Выходит, что он не знает о том, что Женька и я знакомы.

– Значит, он действительно влюбился в нее. И пусть. А вдруг Женька сама каким-нибудь образом узнает, зачем он ищет Гел, то есть тебя?

– Узнает. Со временем. Между прочим, у нас теперь есть номер телефона этого парня и адрес.

– Понятно… Ну и дела. С Рейс, значит, все ясно. А что Игорь?

– Просил тебя позвонить ему.

– Все правильно. Он переживает… Я прямо сейчас ему и перезвоню.

Она уселась поудобнее, Гел помогла ей, подложив под спину еще одну подушку.

– Игорь? – услышав совсем рядом довольно громкий и четкий голос Шубина, Юля разволновалась. – Привет.

– Привет, Земцова. Тебя убить надо. Зачем отключаешь телефон? Ты что, одна? А я?

– Прости. Это небрежность, легкомыслие…

– Это свинство! – заорал Шубин, обрушивая на нее все свое возмущение, всю свою тревогу и боль. – Как ты там? Как девчонки? Вы живы? Здоровы?

– Подожди… Запиши номер Гел, мы сейчас здесь, у нее. Перезвони, поговорим нормально… Сотовый должен быть открыт для Рейс…

Шубин позвонил по обычному телефону.

– Привет еще раз.

– Привет. Ты не переживай, у нас все в порядке, – она провела рукой по своему перебинтованному животу. – Сначала я тебя спрошу, пока не забыла. Скажи, что ты знаешь о Нодене?

– Нодень? Это друг, приятель Бахраха, они вместе делали деньги, но потом он сел на семь лет…

– Все правильно. Да только он сбежал, Игорек. Сбежал… И теперь он здесь… Словом, это Фиолетовый.

– Фиолетовый?

– Да. Этот человек, с пятном на щеке, и есть Нодень.

– Вот теперь мне все стало ясно…

– Что? Что тебе ясно?

– Я был вчера с Дмитрием на квартире Бахраха. Словом, мы пили. Отмечали его вступление в наследство. Расшумелись… Он пригласил Лолиту…

– Да? Интересно… – в голосе Земцовой просквозила неприкрытая ревность.

– Дело не в этом. На лестнице я встретился с человеком… Представь себе мое удивление, когда у него на щеке я тоже увидел огромное фиолетовое пятно…

– Пятно? Что такое ты говоришь? Когда это было?

– Вчера вечером…

– Но Фиолетовый был здесь, со мной… в Москве, во всяком случае… Он же не мог телепортироваться!

– Земцова, слушай меня и не перебивай. Человек с родимым пятном, которого я вчера встретил на лестнице, – его сосед. И это именно у него настоящее родимое пятно во всю щеку.

– Сосед? Чей сосед?

– Бахраха. Они долгие годы дружили и вместе играли в шахматы. И Нодень – я же сказал тебе, что теперь мне все стало понятно! – знал этого соседа…

– Ты хочешь сказать, что он специально прилепил себе это родимое пятно, чтобы в случае, если его кто увидит на лестнице, подумали, будто это сосед?