«Ворон» - Михаил Ахманов

К тюрьме и к дому Одноухого люди аль Рахмана подобраться не смогли, так как эта территория охранялась бдительной стражей и свирепыми псами. Лазутчики явились в деревню у бухты под видом ищущих работу подмастерьев и осмотрели укрепления в разбойничьем поселке, загоны для невольников-гребцов, сад и службы — от конюшен до последнего курятника. Еще послушали разговоры в кофейнях, у колодцев, в мастерских, и эта информация оказалась самой ценной. Ее аль Рахман приберег напоследок.

— Госпожа, о которой ты спрашивал, похищенная Караманом, — да возьмет Иблис его душу! — точно в его доме. Еще зимой он повелел прислать из деревни опытных женщин и лучших повитух, и они находятся при той госпоже неотлучно, и даже к семьям их не отпускают. Но всем известно, что та госпожа — алмаз среди красавиц, махвеш, фезли, лямин![94] — Аль Рахман в порыве чувств поцеловал кончики пальцев. — Она предназначена в дар дею Гассану Чаушу после того, как разрешится от бремени. Дей об этом знает — так говорил мой человек во дворце, носитель опахала над владыкой. И еще он сказал, что дей ждет ее с нетерпением.

Серов скрипнул зубами и пробормотал проклятие. Потом спросил:

— Эта госпожа такая ценность, что дей отпустит за нее Караману все провинности? Кстати, в чем они состоят? Он не платил портовых сборов и пошлин?

Абд аль Рахман важно погладил бороду:

— Пошлины — это одно, и Караман, как многие рейсы, старался от них уклониться. Но есть за ним вина гораздо большая — он был приятелем прежнего дея Шабана и поддерживал его вооруженной рукой. Когда кишки Шабана все же увидели свет и власть досталась Гассану Чаушу, Караман решил, что новый дей долго не усидит во дворце, а значит, не нужно проявлять к нему почтения. Аллах видит, как он ошибся! Такую ошибку золотом не искупишь… ни золотом, ни дорогими камнями, ни благовониями или редкими тканями… Тут нужен особый дар! А дей Гассан Чауш падок на женщин — особенно на тех, у кого волосы светлые, а глаза голубые.

— Падок… хр-р… не знает, что в девчонке кр-ровь Бр-рукса… Да она ему глотку в пер-рвую же ночь пер-рережет! — заметил Хрипатый, но для Серова это было слабым утешением.

— Что узнали про других людей? — спросил он. — Я описал их тебе, почтенный аль Рахман. Их видели среди невольников?

— Нет, мой господин. Я обещал своим помощникам по пять золотых в награду, и их зоркость превосходила зоркость сокола… Но похожих людей нет среди гребцов и тех, кто работает в саду, на конюшнях и в других местах. А еще я готов поклясться бородой пророка, что Караман — да сожрут его джинны! — не продал их на Бадестане[95]. Он привез много рабов и торговал ими зимой, но таких, как ты говорил, среди них не попалось. Должно быть, они сидят в зиндане или в башне.

— Помоги Господь им и нам, — сказал де Пернель и перекрестился. — Если они в тюрьме, мы их выручим.

— Это не так-то просто. — Покачивая головой, аль Рахман отхлебнул кофе. — Не так-то просто, мой господин, ибо мои посланцы, возвратившись, сообщили нечто странное. Я бы сказал, много странных вещей. — Он принялся перечислять, загибая пальцы: — Во-первых, все псы Карамана при нем, хотя обычно он отпускал их повеселиться в наш чудесный город. Но в этот раз не отпустил — кормит, поит и держит при себе! Во-вторых, в деревне толковали, а мои помощники слышали, что он получил весть о разорении своего дома на Джербе, и теперь стража у него удвоена, он рассылает дозорных на запад и восток, и особые люди следят за морскими водами. И наконец, в-третьих, он не вышел в море, хотя бури уже стихли, персиковые деревья расцвели, и многие рейсы отправились за добычей. Он ведет себя так, мои господа, словно боится мести какого-то могущественного человека… — Старый лазутчик погладил бороду, вскинул глаза вверх и будто про себя пробормотал: — Слышали во многих городах Магриба… я слышал и другие тоже… и, думаю, слышал Караман, пес из псов… Серов нахмурился:

— Что слышали? Говори без недомолвок, почтенный! Мы тебе достаточно платим!

— Слышали, что некий рейс Сирулла, явившийся из западных стран, разыскивает женщину по имени Сайли… Но это, клянусь Аллахом, не мое дело! К тому же я стар и быстро забываю имена.

— Полезная привычка, — заметил Серов. — Значит, ты говоришь, что у Карамана восемь шебек и все их экипажи сейчас в поместье? Это сколько же народу?

— Тысячи полторы или две, мой господин. Большая сила!

— Большая, — согласился Серов. — Так возьмешь сукно по сто десять?

— Сто. Только из уважения к тебе, светоч Аллаха.

— Сто пять, и разгрузка за твой счет.

— Ах-ха… — вздохнул аль Рахман. — Даже сам Пророк тебя не переспорил бы… Сто пять. Договорились!

Они ударили по рукам, и старый лазутчик удалился. Солнце садилось, и над алжирскими крышами повеяло свежим морским ветерком. На небе бледным призраком замаячила луна, потом вспыхнули первые, по-южному яркие звезды, и темно-синий хрустальный кубок ночи накрыл город, прибрежную равнину и хребет Джурджуры, встававший на горизонте непроницаемой черной тенью. С минаретов ближних мечетей раздались призывы муэдзинов, и им тут же начали вторить другие протяжные голоса, призывая горожан повернуться к Мекке, пасть на колени и восславить Аллаха. По его соизволению конец света еще не наступил, день прожит, и завтра, если он не решит иначе, наступит новый день и принесет кому-то радость, а кому-то горе. Все в руках Аллаха!

Но в этот час Серова не занимали мысли о божественном. Он побарабанил пальцами по столу, переглянулся с де Пернелем и задумчиво сказал:

— Полторы или две тысячи… в полной боевой готовности… Это значит, что прямая атака невозможна.

— Согласен с вами, мой друг. — Рыцарь склонил голову. — Если мы нападем со всей силой и если даже получим помощь от великого магистра, за недолгий срок их не одолеть. У Карамана будет время — и как он поступит? Что сделает с вашей супругой и другими пленными? Господь видит, мы можем лишь гадать…

Хрипатый пошевельнулся. Его профиль в темноте походил на личину дьявола.

— Чего гадать? Пошлет своих ублюдков, и те всадят Уоту и нашим парням по пуле в печенку! — Он повернулся к Серову. — Что будем делать, капитан? Все же вызовем Тегга с «Вороном»?

— Нет. Действовать надо быстро и тайно. Обойдемся своими силами.

Серов не стал вдаваться в подробности и объяснять, что небольшая группа подготовленных людей может добиться успеха там, где завязнет полк или дивизия. Тактика спецназа была неизвестна в эту эпоху, однако его бойцы не уступали «зеленым беретам», «морским котикам» и прочим героям голливудских сериалов. Пожалуй, даже превосходили их — его корсары не боялись ни крови, ни лишений, и трупов на счету у каждого было столько, сколько не снилось роте спецназовцев. «Жестокое время, жестокие нравы, — подумал Серов. — Пожалуй, у царя Петра будет то же самое…» Этот государь не прятался в дворцовых покоях, а лично водил гренадеров в атаку.

Он повернулся к Деласкесу и спросил:

— Сведения насчет Бадестана точны?

— Да, синьор капитан. Мы с Абдаллой и другие мальтийцы много дней провели на базарах, в порту, в харчевнях и других местах, где собираются торговцы невольниками. Твоих людей не выводили на Бадестан. Каждый, кто продает рабов, желает получить за них цену побольше, а цена зависит от умений. Их объявляют непременно, и о невольниках, которых мы ищем, было бы сказано: крепкие мужчины, опытные в морском деле, умеющие грести. Но таких не было.

— Разумно, — сказал де Пернель.

— Не думаю, чтобы наших пар-рней пр-родали, как овец, — добавил Хрипатый. — Уж пар-ре купчишек они бы пустили кр-ровь! Это бы запомнилось!

— Значит, они все еще сидят у Карамана, — подвел итог дискуссии Серов. — Нас, считая с Мартином и Абдаллой, пятнадцать человек. Надо пробраться в тюрьму без шума, прикончить охранников, вооружить Стура и его парней. Их два десятка, и с этими силами мы захватим дом Одноухого. После этого прорвемся к морю.

— Нас не пятнадцать, а шестнадцать! — воскликнул рыцарь. — Если помните, мессир, я поклялся, что…

Серов остановил его движением руки:

— Я сказал: прорвемся к морю. Кто будет нас там ждать? Вы, командор, на бригантине с мальтийским экипажем. И крайне желательно, чтобы мальтийцы были в нужный час в нужном месте, а не в пятидесяти милях от него. Ваша задача — добиться их повиновения.

Де Пернель склонил голову:

— Я понял, мессир капитан. Но удастся ли вам выйти на берег? Положим, вы скрытно захватите тюрьму — молю Бога, чтобы это получилось! Но дом не тюрьма, там кроме охраны есть слуги, женщины… Малейший шум — и вас обнаружат, а затем…

— Пусть обнаружат. Главное — добраться до Карамана.

— Разве? Я полагал, что главное — ваша супруга.

— И это в самом деле так. Но Караман — гарантия ее и нашей безопасности, и потому, ворвавшись в дом, мы его схватим. — Тут боцман провел ребром ладони по горлу, но Серов покачал головой. — Нет, Боб, ты его не зарежешь, а будешь беречь как лучшего друга… даже как родного брата.