Самый неподходящий мужчина - Джо Беверли

Ему стоило немалых усилий встретиться с ее глазами.

— У меня была любовная связь с женой моего брата. Это причинило страдания всем причастным к этому и разбило мою семью. Привело к драке с братом, во время которой он упал и ударился головой. С тех пор он подвержен припадкам дикой ярости, что делает ситуацию для матери и сестер еще более трудной. Его жена, моя соучастница во грехе, бросилась с лестницы вскоре после случившегося и сломала шею.

Ее глаза потемнели от потрясения.

— Эта история широко известна, — продолжал он, — и брат все еще жаждет моей крови. Я не могу позволить ему повесить на себя бремя убийства, поэтому должен уехать из страны как можно быстрее. А теперь возвращайся в свою постель и забудь обо всем, как будто ничего и не было.

Она схватила свою накидку, кажется, всхлипнула и продолжала стоять, глотая слезы. Он взял эту накидку и расправил у нее на плечах.

— Мне очень жаль, Дамарис.

Он даже и не пытался перечислить все те вещи, о которых сожалел.

Она взглянула на него и шмыгнула носом.

— Но здесь ты выполняешь важное задание — охраняешь жизнь людей. Ты не можешь этого отрицать.

— Одно никак не связано с другим.

— А должно бы. Ну ладно. — Она решительно вздернула подбородок. — Я сказала, что помогу. Завтра я найду способ задержать вдову, чтобы ты смог еще раз поискать документы.

Она ушла, а Фитц внезапно отвернулся к стене, содрогаясь от потери, слез и яростных отголосков неудовлетворенной страсти.

Глава 14

На следующее утро Дженива и леди Талия суетились вокруг Дамарис, не в состоянии поверить, что она ничуть не пострадала от своего падения. Возможно, признаки бессонной ночи и мучений из-за того, что Фитц рассказал ей, послужили тому причиной.

Она была реалисткой и не ожидала от мужчин чистоты и целомудрия. Но то, что совершил Фитцроджер... Худшее из возможных — предательство брата, которое привело к психической травме бедняги и смерти его жены.

И в то же время она вкусила экстаз в его объятиях, и ее тело отказывалось забыть. Она чувствовала себя от этого разбитой и почти больной. Неяркое зимнее солнце слепило ей глаза, а холодный воздух обжигал кожу. Прикосновение меха вызывало в ней дрожь незабытого желания. Ее сознание не могло примирить то, что он сказал ей, с тем, что она знала о нем в своем сердце.

Мужчины отлучились, поэтому ей пока не пришлось встретиться с Фитцем. Что будет, когда это произойдет? Как вести себя с ним?

Дамарис подумала было спросить леди Талию про историю Фитца, но ни капельки не сомневалась, что он рассказал ей правду. Она звенела в каждом его жестком, горьком слове.

Невыносимо было думать об этом, но она не могла избавиться от мыслей о нем. Даже если бы никто больше не знал о трагической правде, она и тогда не смогла бы связать с ним свою судьбу. При существующем же положении вещей она была слишком слаба, чтобы не обращать внимания на то, что многим об этом известно. Жена вынуждена будет разделить его позор.

Жена. Да, она думала о том, чтобы купить его для своего удовольствия. Больше нет. Как же болит ее бедное, разбитое сердце!

Болтовня леди Талии о своих приключениях в годы юности напомнила Дамарис о других вещах. По-прежнему остается насущным вопрос о королевской крови Эшарта. Если ее догадка о принце Генри верна, это важно.

Прошедшей ночью она пообещала помочь Фитцу обыскать покои вдовы, но было бы лучше обойтись без этого. Леди Талия знала Бетти Прис в ее преклонные годы, и ей может быть что-нибудь известно. Не попробовать ли еще раз расспросить ее? Но вряд ли леди Талия хранит какие-то секреты. Однако она могла что-то забыть. Если они вместе просмотрят последние бумаги Присов, возможно, одна из них даст толчок похороненному воспоминанию. Это лучше, чем сидеть и хандрить.

Дамарис предложила сделать это, и они все пошли в библиотеку, хотя леди Талия не выказывала особого воодушевления. Она просто сидела рядом, пока Дженива и Дамарис сортировали бумаги, называя вслух, что представлял собой тот или иной документ.

Старая леди вспомнила кое-какие сплетни, но они не представляли никакой важности. Вскоре она начала зевать.

— Такое скучное старье, — заявила она. — Я оставлю вас с ним и почитаю книжку. «Кандида». Такая порочно забавная вещь.

Когда дверь за ней затворилась, Дженива отложила список постельного белья, показывая, что ее это тоже мало интересует.

— Ты знаешь, что затевал Фитцроджер прошлой ночью?

— Наверное, хотел выяснить насчет королевской крови Эшарта. А если и есть какие-то бумаги, имеющие отношение к той связи, они скорее всего у вдовы.

— Так, значит, он обыскивал ее покои. Вот был бы тарарам, если бы его поймали. — Потом она уставилась на Дамарис. — Ты упала с лестницы, чтобы помочь ему убежать?

Дамарис закатила глаза:

— Почему все считают меня безрассудной? Разумеется, нет. Я произвела весь необходимый шум и растянулась на полу в трагической позе.

— Здорово придумано.

— О да, я горжусь этим, хотя будь у меня время спланировать, я могла бы сделать и лучше. Фитцроджер слишком скрытен. — Подозреваю, это стало его второй натурой. С его-то историей. — Она бросила на Дамарис встревоженный взгляд. — Я расспросила о нем Талию.

— Не волнуйся, — быстро проговорила Дамарис. — Мне уже все известно. Он подлый соблазнитель, и я не могу иметь с ним ничего общего.

Дженива потрясенно вытаращила глаза от такой прямолинейности, но возражать не стала.

— Меня удивляет, что Эшарт и Родгар впускают его в свои дома, подвергая опасности невинных леди, — резко сказала Дамарис.

— Между Эшартом и Фитцроджером существует глубокая привязанность, — мягко возразила Дженива. — Бывает такая дружба. Это почти как любовь. По мнению Эша, скандал произошел так давно, что о нем пора забыть, но свет не настолько добр.

— Но лорд Родгар позволил мне приехать сюда с Фитцем, — заметила Дамарис, испытывая облегчение от того, что может поговорить с кем-то об этом. — Он распорядился, чтобы я ехала сюда. Он должен был знать, что мне придется находиться в обществе Фитца.

Дженива нахмурилась:

— Да, это странно.

— Значит, все не так плохо? — Ах, жалкая надежда!

— Не думаю, что дело в этом. Возможно, лорд Родгар считает, что женщина, находящаяся под его защитой, неприкасаема.

— Что лишает меня выбора!

— Неправильного выбора, — поправила Дженива. Дамарис вспыхнула:

— Не понимаю, почему я не могу сама принимать решения.

— В глазах света Родгар отвечает за твою безопасность и благополучие. Дамарис, будь осторожна, — добавила она с горячностью. — Посылая тебя сюда, Родгар возложил свои обязанности опекуна на Эшарта. Ты же не хочешь, чтобы Эш и Фитц поссорились из-за тебя. Дамарис взглянула на бумагу, которую держала в руке, — запись о погребении мертворожденного ребенка. Дженива взяла ее ладонь и стиснула.