Удивительная жизнь Эрнесто Че - Жан-Мишель Генассия

Полицейское расследование пришло к заключению, что Ян Масарик покончил с собой.

В досрочных выборах смогли принять участие только кандидаты от представленных в новом правительстве партий, и Коммунистическая партия Чехословакии получила на них подавляющее большинство. Бенеш ушел в отставку, президентом стал Готвальд, а партия утвердилась у власти.

Пражский переворот завершился.

Тогда же, в начале 1948 года, в жизни Кристины и Йозефа произошло невероятное событие, перевернувшее их жизнь. Они внимательно следили за ходом событий и были твердо убеждены, что нужно раз и навсегда покончить с ограниченными консерваторами и псевдодемократами и прогнать спесивых богачей, сторонников старого режима. Довольно дискуссий, пришло время взять в руки оружие и сражаться!

Они или мы.

Йозеф бывал в больнице набегами, а бóльшую часть времени проводил в штаб-квартире партии и на заседаниях Национального собрания. В Праге проходили встречи активистов с народом и бесконечные демонстрации, множились жестокие стычки оппозиционеров с членами профсоюзов, студенты дрались с полицейскими.

Кристина ходила на демонстрации вместе с другими актерами, иногда к ним присоединялись учителя, в том числе Тереза, которая брала с собой Людвика Бреста. Малыш орал как резаный, и они по очереди несли его на руках, пытаясь укачивать на ходу. Кристина часами размахивала транспарантом, выкрикивала лозунги, а вечером, на спектакле, произносила текст охрипшим голосом. Она чувствовала себя уставшей и вялой и относила свое состояние на счет бурных событий последнего времени, необходимости выходить на сцену, бесконечных дискуссий, бессонных ночей и курения. Йозеф, тоже находившийся на грани физического истощения, хотел, чтобы она притормозила и отдохнула.

– Нужно пережить эти трудные дни. Еще одно усилие, и все наладится.

Как-то раз, субботним мартовским вечером, Кристина заснула на профсоюзном собрании. Никто бы ничего не заметил, но секретарь отделения замолчал, переводя дыхание, и в наступившей тишине раздалось уютное похрапывание. Соседка толкнула Кристину локтем, она проснулась и ужасно сконфузилась.

Кристина пошла к врачу, тот провел обследование, и выяснилось, что она ждет ребенка.

– Это невозможно, доктор, физически невозможно, уверяю вас!

– Значит, случилось чудо, мадам.

Никто – ни Йозеф, ни его коллеги, вызванные на консультацию, – не мог объяснить случившегося, но факт оставался фактом: Кристина была в положении.

Срок – два месяца.

Знаменитый профессор, хорошо знавший отца Йозефа, в чудеса не верил, а потому сделал сугубо реалистическое предположение: «Возможно, специалист, лечивший вас в Алжире, допустил ошибку – такое часто случается, либо ваш организм излечил сам себя, как морская звезда отращивает новое щупальце или ящерица – хвост».

Все изменилось в мгновение ока. Весь мир изменился. Они изменились и больше никогда не вспоминали ни Алжир, ни Мориса, это больше не имело значения. Йозеф и Кристина были счастливы настоящим, а жизнь подарила им будущее.

– У нас будет ребенок, ты только подумай – у нас!

– Как у Павла и Терезы!

– Малыш, такой же как Людвик Брест!

– Это чудесно!

– Ты хочешь мальчика или девочку?

– Мальчика.

– Я тоже.

– Может, пора нам пожениться?

– Конечно пора.

Всех, кто не состоял в Коммунистической партии, вычистили с ответственных постов, был назначен новый глава МИДа, и Павел тоже получил новое назначение: он мечтал о Бонне, но для такой миссии его сочли слишком молодым и назначили послом в Болгарии – для тридцативосьмилетнего дипломата и это было очень неплохо. В ближайшие десять лет Павел мог надеяться получить престижный пост в Лондоне или Париже.

София не была городом стратегического значения, но Павел твердо вознамерился придать блеск братской социалистической стране. Болгарский язык благодаря знанию русского он выучил за два месяца. Они с Терезой и Людвиком поселились в огромной посольской резиденции, и для них началась совсем не социалистическая жизнь. Тереза с трудом привыкала к ежедневным приемам, ужинам и светским условностям, она считала служебную виллу излишне роскошной, а обслугу – слишком многочисленной и не решалась отдавать распоряжения «челяди». Тереза говорила только на чешском и словацком и потому не бывала на встречах «послиц», по очереди приглашавших друг друга на чай и игравших в бридж. Она много читала и занималась с сыном, так что Людвик уже в четыре года научился читать и писать и мог сказать несколько слов на болгарском.

Павел и Тереза пригласили в гости чету Каплан, но господин депутат не имел ни одной свободной минуты, а мадам была занята на репетициях.

Тереза возненавидела этот мрачный город.

Кристина опасалась, что ей, как и Терезе, придется сидеть или – хуже того! – лежать дома, но она чувствовала себя на удивление хорошо. Йозеф заставлял ее есть говядину с кровью, требовал бросить курить, она отвечала: «Да, конечно, обещаю, еще два-три дня, и все» – и тут же начинала торговаться, вымаливая разрешение выкуривать сигарету после еды. Животик у нее округлился совсем незаметно, она слегка поправилась в талии, но продолжала репетировать Брехта и каждый вечер играла спектакль. На гастроли Кристина перестала ездить только на пятом месяце, да и то после скандала с Йозефом.

На восьмом месяце она ушла в декрет – уж слишком нервничал Георг Фрейка. Труппа репетировала пьесу «Добрый человек из Сезуана», и он не мог допустить, чтобы главная героиня Шен Те выглядела глубоко беременной.

«Она проститутка, а не мать семейства!»

Два последних месяца оказались очень тяжелыми. Кристина скучала, ей не хватало Терезы и Людвика, она целыми днями разглядывала свой живот, смотрела на вечно хмурое небо и ждала, когда же начнутся схватки.

«Ты не торопишься», – мысленно укоряла она ребенка.

Йозеф уходил, едва рассветало, возвращался не раньше полуночи, и Кристине было очень одиноко в пустой квартире. Она даже в плохую погоду подолгу сидела на балконе, смотрела на прохожих, выкуривала полсигареты и ждала его.

В конце концов нервы у Кристины сдали, она написала Терезе, и та поспешила на помощь.

Хелена родилась в субботу 9 октября 1948 года. У девочки были круглые щечки, длинные черные волосы, шелковистая кожа, и она взирала на мир удивленными глазами. Хелена смешно, по-боксерски, махала крохотными кулачками перед лицом и так много спала, что ее приходилось будить, чтобы накормить. Кристине казалось, что она вернулась в детство и играет в куклы. У нее появилось смутное и какое-то стыдное чувство потери времени, она ждала невероятного прилива материнских чувств и была разочарована, что ничего подобного не происходит. Тереза оказалась бесценной помощницей: она обожала возиться с малышкой, купать и пеленать ее. Они все дни проводили вместе, и Людвик принял девочку как свою сестру, как только ему разрешили брать ее на руки.

Терезе не хотелось возвращаться в Болгарию, и через полтора месяца Павел сам за ней приехал.

– Никак не могу привыкнуть к той жизни, – призналась она, – я не создана для роли супруги посла. Прости, что оказалась плохой помощницей.

– Эту проблему можно решить: будешь проводить месяц в Софии, месяц в Праге, согласна?

Они отправились в Болгарию, и Павел сдержал обещание. Тереза курсировала туда-сюда, но бóльшую часть времени жила в Праге.

Однажды Кристина решила написать матери – впервые со дня своего приезда в Чехословакию, сообщила ей о рождении внучки и вложила в конверт три фотографии Хелены.

К началу декабря она почувствовала, что больше не может сидеть взаперти, и решила отправиться на репетицию в Театр на Виноградах. Хелена спокойно спала в коляске, актеры по очереди тетешкали ее, она открывала глаза и «гулила», стоило погладить ее по шейке под подбородком. Все поздравляли Кристину с рождением очаровательной дочери и пытались определить, на кого похожа Хелена. Когда Георг Фрейка захотел лично покормить малышку из бутылочки, Кристина наконец испытала прилив гордости и материнской любви.

– Все, хватит, за работу, мы выбились из графика. И не шумите, не то разбудите ребенка.

Кристина была счастлива. Она пока не выходила на сцену, но была среди товарищей, дышала воздухом театра, слушала указания Георга и примеряла их на себя. Если у режиссера возникало сомнение, он оборачивался, ища совета у Кристины, она кивала или качала головой, выражая отношение к происходящему. Георг почти всегда прислушивался к мнению своей актрисы и порекомендовал ее одному другу, собиравшемуся в начале года ставить Гольдони. Фрейка не сомневался, что из Кристины выйдет отличная венецианская горожанка.

Йозеф был не в восторге от намерения жены снова начать играть. Он считал, что Хелена еще слишком мала, ей требуется забота матери и театральную карьеру можно продолжить, когда девочка пойдет в школу. Он объяснил, что депутаты только что приняли закон, по которому домохозяйка, воспитывающая детей, получает право на пенсию, как любая другая работающая женщина. Таковы преимущества жизни в социалистической стране!