Концессия 3 - Александр Павлович Быченин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ага, щаз! Не успел я толком порадоваться, как он уже отжался от пола, а затем и пружинисто вскочил, недовольно двигая нижней челюстью. И судя по её сохранившейся подвижности, она даже не вывихнута! Ну вот как такое вообще возможно?! Ладно бы я промазал… но ведь нет! Попал как надо, вон, моя собственная отбитая пятка не даст соврать! И тем не менее, факт есть факт: Пепе не просто выдержал сокрушительный удар, он его, такое ощущение, и не почувствовал толком. И даже умудрился сохранить совершенно непробиваемую физиономию — металлическая маска, а не морда лица! И пальцем этак издевательски ещё манит!
Ну всё, козёл, сам напросился. Холодная ярость, поднявшаяся из глубин подсознания, не помешала мне трезво оценить обстановку и задействовать уже хорошо себя зарекомендовавшую тактику: сблизившись и финтанув джебом, я снова взял тайский захват и насадил соперника на колено. Однако на сей раз вместо относительно податливого тела удар нарвался чуть ли ни на скалу — до такой степени жёстким стал мышечный каркас Пепе. А ещё он и не подумал уклоняться от моего финта, совершенно сознательно приняв джеб на скулу. И да, моему кулаку тоже мало не показалось. Но там-то хотя бы понятно, кость есть кость, хоть и прикрытая кожей. А с пузом-то у него что, скажите на милость?! Ясно, что вопрос риторический, да и задал я его самому себе, уже подкорректировав план и от души боднув оппонента в нос — хрен с ними, с правилами, тем более что и не запрещено напрямую. И вот тут не прогадал, шнобель Пепе на подобное варварство среагировал как положено, хрустом перегородки и обильной юшкой. Да и сам «дикий» наконец-то показал, что и ему бывает хреново — закатил глаза и машинально вцепился мне в плечо, едва не раздавив суставную сумку. Болью меня прострелило насквозь, и я сделал единственное, что ещё оставалось, то есть попытался сбить вражескую конечность локтём, убрав для этого левую руку с вражеской шеи. И тут наши взгляды пересеклись на неуловимое со стороны, а для нас растянувшееся почти до бесконечности мгновение. Ну, пересеклись и пересеклись, чего такого? Однако я успел заметить, как пелена безумия скатывается со зрачков Пепе этакой подозрительно знакомой плёнкой… да ну на фиг! Не может такого быть! «Мускус»?! Или… уже что-то иное, какая-то новая форма псевдоорганизма на его основе? Ведь «оживлял» же он титановые опилки в моём присутствии? Так почему бы не предположить и нечто подобное, но на ресурсах человеческого организма? Не, бред! Причём лютейший. Показалось. Скорее всего, слёзы — когда вот так вот в нос получаешь, их не сдержать при всём желании. Но и рисковать я больше не хочу. Так что сам виноват, амиго!
Эту мысль я додумывал уже в движении — вроде бы размахнувшись коленом для следующего удара, я вместо этого в прыжке закинул ноги Пепе на шею и поперёк пуза, а сам повис на руке, удачно вцепившейся мне в плечо. Да-да, тот самый переход из стойки на рычаг локтя, он же «висячка» по терминологии Вовы. И на канвасе мы оказались столь же быстро, как и на вытоптанном полу мастерской во время тренировки. Только в этот раз я слегка перестарался с финальным рывком, попросту переломив Пепе руку в локте. Даже сам не успел сообразить, что и как, как тот уже орал благим матом. С испугу я саданул Пепе левой ногой по лицу, а правой отпихнул в бок, не забыв выпустить покорёженную конечность, и, воспользовавшись импульсом, через кувырок оказался на ногах уже на безопасной дистанции, то бишь метрах в двух, если не больше. И застыл в боксёрской стойке, готовый в любое мгновение уйти в любую сторону — хоть челноком, хоть сайд-степом.
Вот только этого не понадобилось: Пепе корчился на канвасе, держа правую руку на отлёте и прижав её плечо левой ладонью. Но при этом, что самое страшное, уже не орал, а лишь шипел сквозь зубы, крайне недобро на меня зыркая. Впрочем, и его можно понять — вторая встреча со мной, и второй же перелом, причём одной и той же конечности. Правда, в этот раз не множественный, но зато с разрушением сустава, что как бы ни хуже. Ну а ещё взгляд его снова стал вполне человеческим, и в нём угадывалась сложная смесь боли с досадой и небольшой примесью восхищения.
Да и в моём, по ходу, последней эмоции не меньше — Пепе медленно и осторожно, но таки поднялся на ноги и изобразил нечто вроде боевой стойки, благоразумно повернувшись ко мне левым боком и прикрыв таким образом повреждённую конечность корпусом.
— Да ладно! — потрясённо выдохнул я и скользнул вперёд с предельно ясными намерениями: если противник и после такого не сдаётся, то просто необходимо добить его окончательно, наплевав на последствия для оного.
На моё счастье, рефери тоже это прекрасно понял, а потому решительно вклинился между нами, перехватив меня на полпути и стремительно оттеснив подальше от пострадавшего оппонента:
— Стой, парень! Угомонись! Тайм-аут!
И рявкнул, убедившись, что я послушался:
— Медика сюда! Быстро!
Впрочем, тот уже и сам сориентировался в обстановке, так что даже ждать не пришлось — выскочил, как чёртик из табакерки, и насел на Пепе, заручившись поддержкой двух дюжих «принеси-подай». Те оказались совсем не лишними, поскольку «дикий» на контакт не пошёл: руку осмотреть дал, но на слова доктора реагировал однообразно, отрицательно мотая головой. А под конец и вовсе рыкнул:
— Отвали! Я хочу продолжать!
— Чего?! — опешил медик, от возмущения перестав приглушать голос. — Какое продолжать, придурок?! Да у тебя кость торчит! Всё, сеньор Хименес, финиш! — обернулся он к рефери, не обращая больше внимания на возмущённо задергавшегося в руках «принеси-подай» Пепе. — По медицинским показаниям Хосе Хименес не может продолжить бой! Объявляйте результат!
Сказать, что в этот момент зрительный зал взорвался, это ничего не сказать. Гвалт стоял такой, что любо-дорого послушать. И всё бы ничего, но толпа разделилась: кто-то приветственно орал, радуясь за меня, а кто-то и недовольно гудел. И таковых как бы ни половина присутствующих, что и немудрено.
Правда, на судейскую бригаду все эти басовитые «бу-у-у-у!!!» впечатления не произвели: пошептавшись о чём-то для вида в тесном кружке, судьи отрядили рефери, чтобы тот озвучил окончательное решение. Что тот и осуществил
