Дурнушка Хана - Стэлла Соколова

Если бы малыш умел говорить, он бы все рассказал. Честное слово! Младенец некоторое время усиленно пытался сказать хоть что-то в свое оправдание, но ничего не вышло и он просто разревелся. Лицо Эйрина приняло свое обычное выражение. Спокойно-безразличное (ДОПРОС ЗАКОНЧЕН. НА КОСТЕР!), от чего маленький Лейрис испугался еще больше.

Так, разревелся! И что прикажете делать? Эйрин чуть сдвинул брови. Лейрис уже закатывался от плача. Ах да, Астен подбрасывал сына вверх, когда тот плакал. Эйрин подбросил маленького вверх. Астен не подбрасывает высоко, а вот Эйрину всегда нравилось когда его подбрасывали повыше. Эйрин подбросил Лейриса повыше… еще… вот так! Смотри, ты достанешь до небааааа! Теперь еще «Уууу» надо сделать, чтобы веселее было. Каждый взлет и падение ребенка сопровождало «Уууу», звучавшее словно похоронный вой. Лейрис уже не мог плакать. Он просто икал от страха.

Ну вот, успокоился. Эйрин посадил ребенка на руку. Смотри-ка, а неплохо получается! Самодовольная улыбка растянула губы.

Что это? Эйрин посмотрел на племянника, тот, широко раскрыв глаза, смотрел прямо перед собой, маленькое тельце подскакивало при каждом «Ик». Таааааак… с маленькими — одни проблемы. Наверное, пока плакал, воздуха наглотался. Что там при икоте делают? Помнится, мастер-наставник рекомендовал стоять на голове, пока не пройдет. Эйрин с сомнением посмотрел на ребенка. Не… на голове ему стоять еще рано. Придется помочь. Нет, все-таки своих детей Эйрину не хотелось абсолютно. Он взял малыша за ножку и перевернул. Поднял повыше, чтобы лицо племянника было на уровне глаз, проверяя, оказал ли данный метод благотворное влияние на ребенка.

— Ну? — Брови нахмуренны, лицо серьезное.

Лейрис от испуга прекратил дышать.

— Прошло? — Подержав племянника в таком положении еще немного (для страховки), Эйрин вернул его в нормально положение. Посмотрел на часы. В Акадэмии в это время ученики уже второй сон видят. Так, и где эта няня? Ладно, сами справимся.

Эйрин поднялся по лестнице и зашел в комнату ребенка. Положил его в кроватку и сел рядом. Свет включать не стал — иначе не уснет. На некоторое время в комнате стало тихо.

Чуть приоткрыв глазки, Лейрис огляделся. Страшный дядя ушел. Теперь надо, чтобы пришла мама. Лейрис начал посапывать, а потом и вовсе захныкал. Мама всегда приходит, когда он так делает. Услышав, что племянник хныкает (видимо, опять собираясь разреветься), Эйрин задумался над тем, как бы его успокоить. Подбрасывать нельзя. Способ хороший, конечно, но маленький может разыграться. Кажется, с детьми такое бывает. Что делать?… Правильно. Надо дать ему игрушку. Оглядевшись в потемках, Эйрин не узрел ничего похожего на игрушки и слегка приуныл. Взгляд его упал на пояс, а на поясе… висели кинжалы. Ну конечно! Лейрис ведь мальчик, а мальчикам больше всего нравится оружие.

Радостно улыбаясь, Эйрин взял в руку один кинжал и склонился к кроватке. Ласковым голосом (на этот раз действительно ласковым. Само собой получилось. Наверно тренировка внизу все-таки принесла пользу) произнес:

— А что это у дяди в рууууучке?

Лунный свет осветил улыбающееся лицо, зловеще блеснул на лезвии, отражаясь в глазах. Мальчик закрыл глаза и больше не открывал.

— Ну как ты? — Сестра с раскрасневшимися от свежего воздуха щеками, впорхнула в комнату, где Эйрин восседал на стуле и перелистывал книгу.

— Все нормально… А знаешь что? — Он посмотрел на сестру. — Похоже, что мальчик будет воином.

— С чего ты взял? — Эйлис посмотрела на брата.

— Уже сейчас один вид оружия приводит его душу в состояние покоя. У меня так же, посмотрю на свои кинжалы, и сразу спокойно на душе становится. Наверное, это у него в крови.

Сказав это, он пошел к двери. Пора возвращаться в Акадэмию.

Эйлис на цыпочках зашла в комнату сына. Лейрис спал, вытянув руки по бокам. Обычно он спал неспокойно, ворочался, хныкал, выкидывал одеяло из кроватки. Сейчас же кроватка была в полном, можно сказать, образцовом порядке. Надо же, как спокойно спит. Наверное, так наигрался с дядей, что сил ворочаться и хныкать просто не осталось. Эйлис улыбнулась. Надо будет почаще оставлять Лейриса с дядей.

Держа Эйрина за руки, мы поднялись наверх. Уложили его в постель (таз он так и прижимал к себе).

Лейриса потряхивало. Надо все же выяснить, что там было между ним и Эйрином.

Я посмотрел в ничего не выражающие глаза наставника. Что это с ним? Не я же его так ударил? Надо разобраться.

Лейрис тихонько вышел из комнаты и я услышал его топот. Ничего себе он несется! Так и шею свернуть недолго.

Я повернулся и пошел вниз. Надо посмотреть, что там такое в служебной комнате. Открыв дверь, я увидел воина, который спал на скамейке, раскинув руки в стороны. Лицо было повернуто вбок. Я подошел поближе. Встал напротив, рассматривая лицо. Красивый мальчик. Новый ученик Эйрина? Сердце кольнуло. Хорошо все-таки быть учеником, да еще и у Эйрина. Он конечно жесткий, но справедливый учитель. И что же этот ученик сделал, что Эйрин впал в ступор? Надо разбудить и спросить его. Пусть поделится опытом. Братья по несчастью, как-никак.

Я потряс пацана за плечо. Он что-то сонно пробормотали отвернулся. Я потряс сильнее. Какая разница, все равно вставать придется, не будет же он тут спать? Мальчик открыл глаза. Странные глаза, теплого карего цвета, почти оранжевые. Где-то я такие уже видел. Ученик тем временем сел на скамейке, держась за голову, как будто она у него болела.

— Тебя как зовут, новичок?

— Джонни Депп — Буркнул пацан.

Джонидеп? Что за странное имя.

— А я — Рейган. — Я протянул ему руку. — Будем знакомы, Джонидеп.

Мальчик уставился на меня, как на придурка.

— Слушай, Джонидеп, а что ты такое с Эйрином сделал, а? — Я почти умоляюще заглянул ему в глаза.

— Ничего. — Буркнул тот.

Похоже, мальчик не в настроении. Я поднялся.

— Пойдем, покажу тебе твою комнату.

Мальчишка еле поднялся. Да… а мальчишка-то человек… Догадка сверкнула молнией.

— Как, ты сказал, тебя зовут? — Я чуть прищурил глаза и посмотрел на «ученика».

— Джонидеп. — Повторил он.

Ну что ж, Джонидеп, так Джонидеп. Я показал Джонидепу его комнату (которая, кстати, находилась рядом с комнатой Эйрина) и пошел вниз. Надо было кое-что обмозговать. Спустившись вниз, я уселся за пустой стол, подпер голову рукой и стал думать. Ошибки быть не может. Но… как она изменилась. Через пару лет совсем красавицей станет. Не такой, как Сельга, а настоящей красавицей.

Сельга была красива как… как ваза или статуя. Смотришь на нее и ничего не чувствуешь (хотя несколько веков назад я бы своими руками убил того, кто засомневался бы в ее красоте), а эта девочка полна жизни. Смотришь на такого человека, и самому жить хочется. И как к ней теперь относиться?…