Колумб - Яков Свет

И все же благополучному исходу экспедиция обязана не только энергии и предприимчивости ее главы, но и стойкости подавляющего большинства простых матросов, людей, сроднившихся с морем, и уроженцев тех областей Кастилии, которые дали этой стране тысячи прекрасных моряков.

ПУТЬ НА ЗАПАД

Три корабля в пятницу, 3 августа 1492 года, при крепком северном ветре отошли от песчаных отмелей в устье Одьеля — Рио-Тинто и взяли курс на юг.

Миновав унылый и плоский мыс Умбрию, они вступили в открытое море.

Кастилия и Арагон в этот день проснулись в великом волнении. Потрясающую новость обсуждали на все лады: дома, в четырех стенах — откровенно, но не слишком громко, на улицах и площадях — вполголоса, е оглядкой на случайных прохожих.

Накануне, в четверг, 2 августа, истек последний срок указа их высочеств от 31 марта 1492 года» Указа о поголовном изгнании из кастильского и арагонского королевства всех Моисеевых сынов.

Последние корабли с последними изгнанниками покинули гавани Испании в ночь со 2 на 3 августа. С наступлением дня — а 3 августа солнце взошло в шесть часов утра — любой иудей, какого бы пола и возраста он ни был, обнаруженный на территории Кастилии, подлежал казни.

Корабли с последними изгнанниками утром 3 августа уже были в открытом море и держали курс на Лиссабон, Геную, Марсель, Оран, Алжир, Ла-Рошель и Лондон.

За мысом Умбрия им, возможно, встретилась небольшая флотилия, которая под всеми парусами шла прямо на юг. Флотилия Адмирала Моря-Океана. О выходе же ее в дальнее плавание решительно ничего не знали подданные Католических Королей, встревоженные, опечаленные и обрадованные вестью об исходе из Испании двухсот тысяч врагов истинной веры.

Уже сам по себе выбор генерального курса — до Канарских островов на юг и далее на запад — был решением гениальным. Лучшей морской дороги из Испании в тропические области Нового Света не существует. От берегов Пиренейского полуострова к Канарским островам следует очень сильное Канарское течение. Сразу же к югу от этих островов оно круто поворачивает на запад и вливается в струю Северного Пассатного течения. Это течение в полосе восточных пассатов пересекает Атлантический океан в интервале между 25 и 10 градусами северной широты и доходит до берегов Кубы и Флориды. Но по Северо-Пассатному пути возможно лишь одностороннее движение (конечно, для парусных кораблей, а не для паро- и теплоходов). В обратном направлении, от Антильских островов в Испанию, надо держать путь в зоне Гольфстрима, который пересекает Северную Атлантику с юго-запада на северо-восток и выносит корабли к Азорским островам. Именно так шел Колумб домой в 1493 году, вторично избрав единственно верную трассу. С той поры только так — туда через Канарские острова, обратно через Азоры — ходили решительно все корабли на линиях, связывающих Испанию с Центральной и Южной Америкой. Правда, в 1664 году один упрямец решил пройти из Америки в Испанию по «южной» дороге, но вместо полутора месяцев он затратил на этот путь полтора года.

Первое плавание Колумба. Показан маршрут перехода от Канарских островов к Новому Свету и маршрут обратного плавания из Эспаньолы к берегам Пиренейского полуострова. Переход в Новый Свет осуществлялся в полосе попутного Северного Пассатного течения, переход из Нового Света в Испанию в струе Гольфстрима.

Колумб, таким образом, открыл кольцевые течения в Атлантике и тем самым предопределил всю систему трансокеанской навигации. Бесспорно, он использовал богатый португальский опыт: законы течений в восточной части Атлантики португальские мореплаватели познали еще в первой половине XV века. Но португальцы не заходили далеко на запад от Канарских островов и тем более не совершали кольцевых плаваний в Атлантике, и заслуга первого такого перехода, несомненно, принадлежит Адмиралу Моря-Океана.

Странно, но его биографы крайне редко отмечают значение этого выдающегося открытия, хотя именно оно и определило возможность постоянных сообщений с Новым Светом в кольцевом контуре североатлантических течений.

Три корабля Колумба вышли в плавание в ту пору, когда кораблевождение было хитрым и тонким искусством. Только огромный опыт и богатая интуиция помогали капитанам и кормчим Колумбовой эпохи определять место корабля в открытом море. Никаких приборов для определения долготы тогда не существовало в природе. Широту «ловили» весьма несовершенными способами. Ее можно было определить либо по высоте Полярной звезды, либо по высоте солнца в полдень, в то время уже существовали таблицы, в которых было указано, какой широте соответствует угол возвышения над горизонтом солнца в полдневный час. Но беда заключалась в том, что угол этот измерялся крайне неточными приборами, квадрантом и морской астролябией, причем пользоваться ими было невероятно трудно при малейшем волнении на море.

Но по одной только широте совершенно невозможно было проложить курс и определить, где же именно в данный момент находится корабль. Сугубо приближенно это удавалось сделать методом счисления, сущность же его заключалась в том, что кормчий устанавливал место корабля по трем элементам: направлению, времени и скорости хода.

В самом деле, если известно, что судно шло на северо-северо-запад 24 часа со средней скоростью 10 миль в час, то нетрудно определить, в каком месте оно находилось в исходе 24-го часа в сравнении с его положением, зафиксированным сутки назад.

Направление легко было определить по компасу, хотя в те времена никто не знал, что стрелка тянется не к географическому, а к магнитному полюсу Земли. Куда хуже обстояло дело со скоростью. В XV веке еще не было лага, прибора для измерения скорости хода судна, и ее оценивали лишь на глаз. При этом, разумеется, можно было допустить очень серьезную ошибку, ведь наблюдатель не мог учесть скорость попутного или противного течения, а оно либо форсировало, либо замедляло движение судна.

Неладно обстояло дело и с измерением времени. Карманных часов XV век не знал, время на кораблях рассчитывалось по песочным часам — ампольетам. Песок пересыпался из верхней склянки в нижнюю за полчаса, после чего приставленный к этому прибору юнга должен был перевернуть ампольеты, а вахтенный начальник отметить на грифельной доске очередной интервал времени. Стоило юнге на несколько минут зазеваться или командиру, стоящему на вахте, пропустить очередную отметку, и в отсчет времени вносились серьезные ошибки.

К счастью, исправимые, так как мореплаватели имели возможность определять местное время по солнцу или по Полярной звезде (если эти светила не скрывались за облаками).