Другой взгляд на Сталина - Людо Мартенс

То есть к июлю 1929 года большинство тракторов находилось в распоряжении сельхозкооперативов или колхозов. Во время партийной конференции некоторые предлагали продавать трактора колхозам: если, мол, крестьяне не смогут иметь собственных тракторов, то они не станут собирать деньги на них. Но в августе 1929 года Рабоче-крестьянская инспекция подвергла критике опыт кооперативов по использованию принадлежащих им тракторов. При такой системе было невозможно серьезное планирование, население для нее не было подготовлено, и, поскольку необходимого числа ремонтных цехов не хватало, отсутствие должного ухода приводило к частым и долгим простоям{287}.

В феврале 1930 года партия прекратила популярный среди некоторых активистов большой колхозный проект по принятию деревни-колхоза в качестве основы коллективизации. В сентябре 1930 года было решено централизовать используемые колхозами трактора, создав машинно-тракторные станции, которые должны быть собственностью государства{288}. Маркевич предлагал использовать 200 тракторов и один ремонтный цех на каждые 40–50 тысяч гектаров возделываемой земли. Он подчеркивал, что по технологии необходимо управлять сельским хозяйством из «единого организационного центра» для всего Советского Союза. Необходимо определить важнейшие районы, изучить технологии, использующиеся во всем мире, для того чтобы определить наилучшие модели техники; машины и механизмы должны быть стандартизированы, а управление ими должно быть централизовано. МТС должны быть собственностью этого центра{289}.

И уже весной 1930 года эта система показала свое превосходство. МТС обслуживали только 8 % колхозов, но во время «исхода» в них осталось 62 % крестьян. Организация уборки урожая в таких совхозах значительно упростилась после того, как они стали отдавать в МТС четверть урожая в качестве оплаты{290}. Работники МТС считались промышленными рабочими. Представляя рабочий класс в деревне, они имели большое влияние среди колхозников в части политического и технического образования и организованности. В 1930 году было подготовлено 25 тысяч трактористов. Весной 1931 года были организованы курсы для 200 тысяч молодых крестьян, которые потом пришли на работу в МТС, в их числе было еще 150 тысяч трактористов{291}.

В-третьих, была разработана оригинальная система оплаты труда колхозников, так называемые «трудодни».

Указом от 28 февраля 1933 года устанавливались различные виды сельскохозяйственных работ по семи определенным категориям, ценность которых выраженная в трудоднях менялась от 0,5 до 1,5. Другими словами, самые сложные и трудоемкие работы оплачивались в три раза дороже, чем простые и легкие работы. Доход колхоза в конце года делился между колхозниками в соответствии с количеством заработанных трудодней. Средний доход одной семьи за 1932 год в центральных областях составил 600,2 кг зерна и 108 рублей. В 1937 году он уже был равен 1741,7 кг зерна и 376 рублям{292}.

Наконец, было установлено оптимальное соотношение между коллективным трудом и индивидуальной деятельностью колхозников. Устав колхозов, принятый официально 7 февраля 1935 года, закрепил основные принципы, определенные за пять лет борьбы и труда{293}. В 1937 году личные участки земли, обрабатываемой колхозниками, составили 3,9 % всех обрабатываемых земель, но колхозники получали с них 20 % своего дохода. Каждая семья могла иметь корову и двух быков, одну свинью с поросятами, десять овец и неограниченное число ослов (faul, в тексте: foul. – Прим. пер.) и кроликов{294}.

Инвестиции в деревню

В конце 1930 года в машинно-тракторных станциях было 31 114 тракторов. В 1931 году их число по плану должно было вырасти до 60 тысяч. Эта цифра не была достигнута вовремя, но к 1932 году МТС имели 82 700 тракторов. А всего, с учетом совхозного парка, тогда было 148 500 тракторов.

В 30-е годы общее число тракторов постоянно росло: 210 900 в 1933 году, 276 400 в 1934-м, 360 300 в 1935-м и 422 700 в 1936 году. В 1940-м в СССР было 522 тысячи тракторов{295}.

Другие статистические данные показывают число тракторов, приведенных к одной единице в 15 лошадиных сил. Эти данные показывают невероятные усилия, сделанные советским народом в 1930–1932 годах.

В начале 1929 года в сельской части Советского Союза было 18 тысяч тракторов – в пересчете на 15-сильные, 14 тысяч грузовиков и 2 комбайна. В начале 1933 года уже было 148 тысяч тракторов, 14 тысяч грузовиков и столько же комбайнов. К началу войны, в 1941 году, колхозы и совхозы имели 684 тысячи тракторов, 228 тысяч грузовиков и 182 тысячи комбайнов{296}.

Вопреки плачу и стонам буржуазии о репрессиях, вынесенных богатыми крестьянами во время коллективизации, меньше чем за десятилетие русское крестьянство перешло от средневековья к современности. Их успехи в культурном и техническом развитии были феноменальны.

Этот прогресс явственно отражал обеспечиваемый советской властью рост капиталовложений в сельское хозяйство. Он рос от 379 миллионов рублей в 1928 году до 2 миллиардов 500 миллионов в 1930-м, 3 миллиардов 645 миллионов в 1931 году, оставаясь на этом уровне в течение двух лет, достигнув своего высшего уровня в 4 миллиарда 661 миллион в 1934 и 4 миллиарда 983 миллиона в 1935 году{297}.

Эти цифры опровергают теорию, согласно которой советское сельское хозяйство «эксплуатировалось» городом: капиталистическая экономика никогда не делала таких вложений в деревню. Доля сельского хозяйства в общем объеме капиталовложений увеличилась с 6,5 % в 1923–1924 годах до 20 % в решающих 1931-м и 1932 годах; в 1935 году она составила 18 %{298}.

Переворот в сельском хозяйстве

Начиная с 1933 года производство сельхозпродукции росло почти каждый год. За год до начала коллективизации производство зерновых составило 71,7 миллиона тонн. В 1930 году был получен выдающийся урожай в 83,5 миллиона тонн. В 1931-м и 1932 годах Советский Союз был в глубоком кризисе вследствие социально-экономических потрясений, отчаянного сопротивления кулаков, слабости поддержки, которая была оказана крестьянам в эти решающие для промышленного развития страны годы, медленному внедрению машин на селе; но отчасти и из-за засухи. Производство зерна упало до 69,5 и 69,9 миллиона тонн. Затем наступили три успешных года с 1933-го по 1935, урожаи составили 89,8, 89,4 и 90,1 миллиона тонн. В 1936 году случились особо неблагоприятные климатические условия и наихудший урожай – 69,3 миллиона тонн, но эта неудача была скомпенсирована за счет резервов и четкого планирования при распределении полученного зерна. На следующий год был собран рекордный урожай в 120,9 миллиона тонн, за ним, в 1938–1940 годах, собирали 95,0, 105,0 и 118,8 миллиона тонн{299}.