Загадки поля Куликова - Юрий Звягин

Похоже, в эти годы Олег достаточно крепко держит власть. И с московскими соседями пребывает в дружественных отношениях. В 1370 г. он даже посылает свои войска на выручку Дмитрию, о чем мы уже писали в главе, посвященной последнему. Но Олег явно не догадывается, что союзник благополучно под него копает.

В 1371 г. московское войско под началом Дмитрия Михайловича Волынского нападает на рязанские земли. Повесть об этом, сохранившаяся в русских летописях, написана московским автором («наши же Божiей помощiю оукрепляющеся смиренiем…»){230}, а потому явно тенденциозна. В ней, к примеру, говорится, что рязанцы хвастались: для боя с москвичами им даже оружия не нужно будет, только веревки, вязать пленных («емлите съ собою едины оужища кождо васъ, имеже вы есть вязати Москвичъ…»){231}. Еще С. М. Соловьев высказал вполне разумное предположение, что речь шла об использовании рязанцами арканов, перенятых у кочевников. Действительно, находившаяся на границе Руси со Степью Рязань вполне могла воспринять в военном деле много степных привычек. Не зря же и первые казаки на Руси отмечены именно на Рязанщине.

Как бы там ни было, рязанцы проиграли. И в Переяславле— Рязанском уселся очевидно лояльный Дмитрию Владимир Пронский. Однако Олег, очевидно, был слишком популярен на Рязанщине. Так что вскоре после того, как москвичи с рязанской земли ушли, Олег собрал силы и власть отвоевал. Действительно вскоре, поскольку сражение на Скорнищеве было перед Рождеством, а Олег вернулся в столицу, судя по расположению известий в летописной статье, после Пасхи. Стало быть, где-то полгода ему потребовалось.

При этом, как отмечал тот же Иловайский, воспользовался Олег помощью некого мурзы Салахмира, который потом поступил к нему на службу, крестился под именем Ивана и даже стал мужем сестры Олега. Позже под именем Ивана Мирославича он фигурирует в жалованных грамотах Олега («Поговоря с зятем своим с Иваном с Мирославичем»){232}. От этого мурзы ведут свое происхождение несколько крупных дворянских родов, включая Апраксиных. Был он, видимо, из Мохши, то есть мордовских земель.

Дмитрий Московский повторного похода не предпринимает. Он в это время слишком занят Тверью. Но, как мы помним, на следующий год на Рязанщину обрушиваются Мамаевы татары. А Дмитрий в это время стоит на Оке, на границах Рязанского княжества.

После этого в отношениях Рязани и Москвы наступает период странного мира. В договоре Дмитрия Московского с Михаилом Тверским, подписанием которого завершилась тверская война 1375 г., Олег назван в качестве некого третейского судьи. То есть в этом споре он не поддерживает ни одну из сторон.

Но вот в 1378 г. москвичи воюют с Бегичем. Происходит это на рязанском берегу Оки, на реке Воже. При этом относительно участия в битве Рязанцев ничего не говорится. Летописцы утверждают, что одним из крыльев московского войска командует некий Даниил Пронский. Но такого князя больше ни в одном источнике нет. Так что в любом случае участие в сражении рязанцев подтвердить нечем. Выходит, москвичи самовольно вторгаются на рязанскую территорию, чтобы перехватить татар не на своей земле.

Но достается-то почему-то Рязани. В тот же год Мамай, «собравъ остаточную силу свою и совокупивъ воя многы, поиде ратiю вборзе безъ вести изгономъ на Рязаньскую землю»{233}. Летописи говорят, что Олег не успел собрать войско и вынужден был бежать «за Оку», а татары сожгли Переяславль-Рязанский и разграбили землю. Насчет «за Оку» — интересное замечание, поскольку Рязань к этому времени, судя по всему, никакими землями за Окой не владела, там лежала московская территория. Так куда скрывается Олег? Разве что куда-нибудь на запад, в Тарусу.

Троцкий Средневековья

Так что, как мы видим, для Олега в условиях 1380 г. выбор очевиден. Выступать за москвичей против татар? Но Москва показала себя непримиримым противником. Главное, она-то от Орды дальше, так что, если что не так, расплачиваться опять Рязани, как это было два года назад.

Олег явно занял, так сказать, позицию, похожую на знаменитую «ни мира, ни войны» Троцкого времен Брестского мира. Вполне вероятно, заплатил дань Мамаю (в конце концов, он и так, надо понимать, ему платил). Вряд ли дал ему войско, хотя какие-то рязанские молодцы из числа живших в южных землях вполне могли к Мамаевой Орде и присоединиться. В конце концов, там, на юге, знаменитом Червоном Яру, всегда хватало неуправляемой вольницы, лишь формально бывшей под юрисдикцией Рязани (скорее Рязанской епархии, а не князя). Похоже, Олег войска вообще не собирал. Иначе ему не пришлось бы бежать из столицы, когда вернувшийся с Куликова поля Дмитрий захотел идти на него войной.

Впрочем, Иловайский сомневался, что этот побег вообще был. И очень даже может быть, что он прав. Во-первых, если бы рязанский князь бежал, вряд ли бы, как показывает опыт других конфликтов (в том числе между теми же сторонами), москвичи отказались бы от возможности пограбить Рязань. Во-вторых (и меня это убеждает куда больше), если бы Рязань приняла московского наместника, как утверждают летописи, откуда бы тогда взялись «пленники, взятые рязанцами при походе москвитян к Дону», которые «должны быть возвращены по общему суду и по правде»{234}. А ведь статья о пленных содержится в договоре, который заключили между собой Олег и Дмитрий: «А что князь велики Дмитрии и братъ, князь Володимеръ, билиса на Дону с Татары, от того веремени что грабежъ или что поиманые у князя у великого люди у Дмитрия и у его брата, князя Володимера, тому межи нас суд вопчии, отдати то по исправе. А что ся ни деяло дотоле, как есмя целовали крестъ, тому погребъ до Спасова Преображения за четыре дни»{235}. Произошло это, видимо, в 1381 г., поскольку договор заключен «по благословлению отца нашего Киприяна»{236}, а его Дмитрий признавал митрополитом только короткий отрезок времени — с 1381 по 1382 г.

Больше того, статья об обмене пленными есть в договорах Федора Ольговича Рязанского и Василия Дмитриевича Московского, сыновей Олега и Дмитрия: «…а будет в твоей отчине тех людеи з Дона, которые шли, и тех ти всех отпустити»{237}. И в «Докончании…» их внуков Василия Васильевича и Ивана Федоровича: «…или тех людеи, которые будут з Дону шли, а будут в вашеи вотчине, и тие вам всех отпустить без хитрости»{238}. Если бы в 1380 г. Рязанью правил московский наместник, какова вероятность, что после этого там оставались московские пленные? Вот то-то!

Очевидно, москвичи в поход действительно собрались (что косвенно свидетельствует о не таких уж больших потерях их в Куликовской битве), но встретили посольство Олега, который выразил готовность заключить мир. Что и было оформлено на следующий год. При этом рязанский князь признает себя «младшим братом». Раз Олег пошел на такое без боя, значит, на самом деле не имел сил воевать после татарских погромов 1377 и 1378 гг. И в 1380-м он, видимо, все, что сделал, это разрушил мосты на реках, тем самым затруднив обеим сторонам движение через рязанские земли. Типа: я с вами не воюю, но лучше через мою землю не ходите, вам же самим трудно будет. Ищите другое место, где подраться.

Но москвичи на обратном пути, похоже, все-таки пошли через Рязань. И шли, видимо, не без традиционного для армии, движущейся через чужие земли, грабежа, за что кто-то из них поплатился. Отсюда и появились московские пленные. Кстати, раз возвращать их нужно было, в соответствии с грамотой 1381 г., по суду, стало быть, московская сторона признает: ее люди не были невинно пострадавшими овечками. Можно посчитать, что досталось им за невыполнение упомянутого летописцами приказа Дмитрия ничего не трогать в рязанских землях. Который, если был отдан на самом деле, лишний раз свидетельствовал бы то, что Дмитрий в 1380 г. не считал Олега Рязанского реальным союзником Мамая.

Кстати: в договоре 1381 г. есть такие любопытные строчки: «А что на рязанскои стороне за Окою, что доселе потягло къ Москве почен Лопастна, уездъ Мьстиславль, Жадене городище, Жадемль, Дубокъ, Броднич с месты, как ся отступили князи торускiе Федору святославичю, та места к Рязани»{239}. По-моему, еще одно убедительное доказательство того, что в 1380 г. Москва над Рязанью власти не устанавливала. Упустил бы Дмитрий возможность отобрать у Олега земли, которые в договоре даже считаются ранее тянувшимися к Москве, если бы захватил хотя бы на время Рязань?

Против кого дружим?

Вышеизложенное позволяет уточнить, с каких территорий могли собирать войска все главные действующие лица нашей истории.

Как видим, Дмитрий Донской мог рассчитывать на силы Московского и находящегося у него в подчинении Великого Владимирского княжества. Фактически контролировала Москва в это время и Белозерское княжество. Собственные князья там были, но независимой политики. Последним, кто пытался это сделать, был Роман Белозерский в 30-х гг. XIV в. Тогда он поддержал Александра Тверского против Ивана Калиты. Но… Калита донес на противников в Орду, и Александр был казнен, а имя Романа тоже исчезло со страниц летописей. Вероятно, он также был убит. Иван Калита выдал за его сына Федора свою дочь, Феодосию. При этом, судя по духовной грамоте Дмитрия Донского, купил ярлык на Белозерье («А сына своего, князя Андрея, благословляю куплею же деда своего, Белымозером, со всеми волостми…»){240}. Надо понимать, это не означало ликвидации княжества, но существенно ограничивало права князя. Покупка ярлыка передавала право сбора ордынской дани. Это, в свою очередь, позволяло контролировать, как бы сейчас сказали, денежные потоки княжества. А стало быть, и оказывать решающее воздействие на политику князя.