Порхай как бабочка, жаль как пчела - Юлия Флёри

– Алеся, я тоже был в том ресторане, но тебя не видел, выхожу – твоя машина. Позвонил, а ты говоришь, что занята. Что происходит?

– Я знаю, что ты там был! – Выкрикнула я и вырвалась из его объятий.

– И что?

– Ничего! Я столкнулась в коридоре с Лёшей.

Дима на мгновение замер, даже в своём состоянии я заметила его замешательство.

– И что Лёша?

– Что? – От возмущения даже мои слёзы литься перестали, я подскочила и посмотрела в его наглые глаза, которые врут мне, как и их хозяин. – Он спросил, не передать ли тебе от меня привет!

В моих глазах горела ненависть, зубы сжимались до судороги в челюсти, и я услышала его выдох. Что это? Выдох облегчения? Что? От его молчания, мои силы испарились, он уже понимал, к чему я клоню.

– Он ничего не знает? – Тихо спросила я и смотрела в его глаза, хотела услышать его ответ, и не хотела. Я знала его, и уже догадывалась о причинах, но Дима был спокоен… что он соврёт на этот раз?

– Про нас?

– Нет Дим, не про нас. Нас нет. Есть ты и твоя тайная, скрытая ото всех жизнь. Он ничего не знает, ведь так?

– Так.

Не знаю почему, ведь и ждала его ответа, но в груди зажгло огнём, и я рухнула на подушку, пряча в неё лицо. Я хотела, чтобы он ушёл прямо сейчас, не терзал меня, и ничего больше не объяснял. Но Дима не ушёл, он лёг рядом, прижался грудью к моей спине.

– Малыш, я не знаю, как правильно говорить, как объяснить тебе… так, чтобы ты поняла. Чтобы верила… Алеся, наверно это не здоровое чувство, прежде ничего подобного я не испытывал. Ревность, чувство собственника, не знаю… всё, что угодно. Но я хочу, чтобы ты была только для меня. Твоя улыбка, твоё внимание, твоя любовь, твоя ненависть – всё. Да, наверно патология и так быть не должно, но мне это важно. Не умею и не хочу делиться. Даже знакомить с друзьями не хочу, чтобы они не глазели, чтобы не знали ничего, чтоб никто не знал, понимаешь?

– Нет.

Не понимала, не хотела понимать, я слушать его не хотела, но моё сердце верило. Верило изо всех сил, оправдывая его, оправдывая то, что видела. И от этого мне становилось ещё хуже. Я сама себе лгу.

– Я слишком часто выставлял свою жизнь напоказ, а теперь у меня есть то, к чему никому нельзя прикасаться, это вы с Антоном. Вы – моя семья. Я люблю вас. Алеся, верь мне. Скажи, что веришь.

Он сжимал меня крепче, задержал дыхание.

– Нет. – Толи ему, толи уже самой себе тихо ответила я.

Утром Диму рядом я не обнаружила. Солнце светило вовсю, на часах одиннадцать. Что? Одиннадцать? Я подскочила с постели и начала метаться по комнате, в поисках подходящей одежды. Выскочила на кухню, а там он. Сидит, видно давно (рядом стоят три чашки кофе), меня ждёт.

– Почему ты меня не разбудил?

Вопрос был скорее риторическим, но Дима только этого и ждал.

– Я позвонил твоему Игорю, сказал, что ты болеешь.

– Я тебя об этом не просила. – Выпустила я шипы.

– Алесь, давай поговорим.

Он слез с высокого стула и начал медленно приближаться, я замерла, стоя в пол-оборота.

– Тебе на работу не пора? – В панике затараторила я, но Дима уже обнимал меня. Какая там работа!

– Алесь, ты должна мне верить. Ты – это самое ценное в моей жизни. Не могу тебе объяснить… сам себе объяснить не могу!

Дима резко развернулся, и отошёл к окну.

– Ты нужна мне. Ты всё, что у меня есть. И я тебя не отпущу. Никогда.

Моё сердце разрывалось от боли и обиды, но я ему верила, хотела и верила. И никому я его не отдам, это была случайность, я знаю, по-другому просто не может быть. Я стояла посреди комнаты без движения, я уже не знала, как это, без него.

– Я тебе верю.

Я сказала, что верю, но не верила. Не могла больше поверить. Каждый день он доказывал мне свою любовь, свои чувства, он приезжал ко мне на обед, чтобы накормить. Он срывался с работы, если я не отвечала на телефонные звонки. Он сходил с ума и сводил с ума меня. Но я ему не верила, не смотря на свои слова. Я приглядывалась, принюхивалась, подслушивала разговоры. Я стала похожа на параноика, и Дима это чувствовал, но не давал мне возможности усомниться в себе. Иллюзию счастья испортил телефонный звонок.

Я только пришла с работы, собиралась готовить ужин, Дима был в душе, Антон выполнял задания. Как вдруг зазвонил его телефон. Громко, звонко, я даже из другой комнаты его услышала, а когда подошла, то на дисплее высветилась фотография той самой девушки из ресторана, и было подписано: Карина. Меня передёрнуло, снова. За то время, которое прошло, я поняла лишь одно: я не могу сказать ему того, о чём думаю. И дело здесь даже не во мне. Я просто боюсь услышать правду, боюсь быть брошенной, боюсь быть без него. Я от него завишу. И снова струсила, бежала от его телефона как от огня, опомнилась, когда была уже на улице: с кошельком в руках и пакетом, словно вышла за продуктами. Когда вернулась, Дима был абсолютно спокоен, улыбался мне и хвалил пересоленное мясо.

Я могла сколько угодно притворяться, что у нас всё хорошо, но хорошего было мало. С каждым днём моя паранойя только усиливалась и теперь не давала покоя ни днём, ни ночью. Я медленно себя убивала.

– Привет, красавица, давай встретимся, обсудим новости! – Прокричала Марина мне в трубку. Мы с ней не виделись с того момента, как я переехала к Диме, но созванивались и она была в курсе этих отношений. Мне нужна была поддержка, она словно почувствовала это и позвонила.

– Я вечером к тебе заеду. – Коротко оповестила я и повесила трубку.

И уже этим вечером впервые призналась в своих проблемах.

Мы сидели на её кухне, я грела руки о чашку чая.

– Что-то ты не выглядишь счастливой. – Успела проронить Марина, как я сорвалась на истерический плач.

Я плакала и не могла остановиться. Несколько недель продолжался этот ад, который выжигал во мне всё живое, все чувства, но только не чувства к нему.

– У меня перед глазами так и стоит это зрелище, как он достаёт виноградинку из её грудей. Марин… я не могу уйти от него. Я не хочу, чтобы он меня бросил. Но и жить так у меня не получается.

– Алеся, это ещё ничего не значит. Мало ли какие у них отношения. – Успокаивала она, но получалось не убедительно.

– Так получилось, вчера у меня в руках оказался его телефон. Я никогда не рылась в чужих телефонах, но в этот раз не сдержалась. Марин, он постоянно с ней общается. Три, четыре раза в неделю они созваниваются стабильно. И примерно в эти же дни он задерживается на работе. Я пытаюсь найти объяснение, но ничего не выходит.

– Тебе просто нужно с ним поговорить.

– Я не могу. – Нервно закачала я головой, пока перед глазами не начали расплываться образы.

– Алесь, но это ведь не жизнь. Ты на себя уже не похожа. Бледная, худая, вся на нервах. Надо поговорить и услышать хоть и горькую, но правду.

– Боюсь, она мне уже не поможет. Марина, вот я только решусь начать разговор, он приходит, смотрит в мои глаза и все мысли сами собой расплываются. Я нахожусь как под гипнозом. Он говорит, что любит, а я послушно киваю. Как только зрительный контакт теряется, всё начинается заново. Сомнения поедают моё сознание, но я не могу его ни в чём обвинить.

– С ним могу поговорить я.

– Я не хочу. Марина… – Позвала я её.

– М-м?

– Я решила уехать.

– Куда?

– В Москву. Уже подыскиваю место работы. Я не могу находиться с ним в одном городе, в одной квартире, я не владею собой, когда он рядом.

– Ты что? А как же мама, Антон?

– Он поедет со мной, а мама, мама и так уже одна привыкла. Она не нашла с Димой общий язык, мы редко видимся.

– Но уезжать из города…

– Чем дальше от него, тем лучше для меня. Он как наркотик, держит на привязи. Он говорит, что я ему нужна, и я остаюсь. Он говорит люблю, и я готова идти за ним на край света. Я так больше не могу. Я не могу с ним спать, я не могу его слышать, я всё время думаю о той, другой. Сколько их, таких как я? Я даже не знаю.

– Ты не права.

Марину я уже не слышала.

– Однажды он сказал, что я буду с ним, хочу того или нет, только потому, что он всё и всегда доводит до конца. И сейчас я понимаю, что пока он не прогонит, я не уйду. Я буду послушно ждать его, верить каждому слову, чтобы потом как верный пёс вилять перед ним хвостом. Но это не любовь, это не семья – это утопия.

– Алесь, ну, если всё так, как ты рассказывала, то он всё равно найдёт тебя.

– Я знаю, но мне нужно время, нужна передышка. Я просто больше так не могу.

– Я не знаю, что тебе посоветовать. У меня как-то были подозрения, что мой заяц изменяет, но они не подтвердились, а тут… Мне кажется, ты должна быть уверена в том, что делаешь. Не может быть сомнений.

– Наверно их у меня уже нет.

Прошла неделя с момента нашего с Мариной разговора. Мысль о том, что скоро всё закончится, успокаивала. Я так и не нашла толковую работу по специальности, не нашла приличной квартиры. Знала, что через два дня Дима уедет. Его не будет около суток. Этого вполне достаточно для того, чтобы успеть собрать вещи. И я готова бежать от него на край света, я не могу быть рядом с ним и знать, что он мне не принадлежит.