Таймири - Юлия Власова

Рев повторился дважды, сопровождаемый на этот раз отчаянными, чересчур уж громкими криками, после чего лес зловеще замер. Даже сосны поскрипывать перестали.

— Так не может рычать ни одно животное на свете. Или может? — неуверенно спросила Минорис.

— Не знаю, — пробормотала Таймири. — Но мне это совсем не нравится.

Потом она вдруг оживилась:

— Ставлю десять неонов[3], что без Папируса здесь не обошлось!

— Ставлю двадцать, что влипли и Папирус, и Кэйтайрон! — зажглась азартом Минорис. — Я, кстати, где-то читала, что в массиве водятся дикие кошки.

— Здоровенные клыкастые тигры?

— Вот-вот!

— А давай проверим, вдруг и впрямь тигры, — предложила Таймири. Шуршащий пакет она положила под дерево, рассчитывая забрать его на обратном пути.

Лесное эхо врало, причем самым наглым образом. Страшные звуки оно усиливало, а приятные, вроде чьей-нибудь беззаботной песенки, ослабляло. Лес уже давно научился выпроваживать незваных гостей из своих чертогов. Наловчился, можно сказать. Раздобыла, к примеру, белка орешек, грызет где-нибудь на ветке, а путнику кажется, будто к нему оборотень или упырь какой подбирается.

Вскоре оглушительное рычание стало рычанием разъярившихся тигров, а крики, от которых кровь стыла в жилах, — криками двух до смерти перепуганных мужчин.

— Ты выиграла, — шепнула Таймири на ушко Минорис, когда они засели в засаде за одним неохватным стволом. — Влипли оба. И как только их угораздило!

— Послушай, перестань дрожать, — нахмурилась она, заметив, как Минорис трясется. — Страх тигры наверняка чуют так же, как и запах.

— Но они т-такие жуткие, огр-ромные, — просипела та. — Проглотят — не заметят.

— Чепуха, — возразила Таймири. — По натуре они создания мирные. Нам еще в школе рассказывали, что лесные тигры Рирра в принципе никого не глотают. Они вообще питаются только молодыми побегами, понятно?

«Тигры Рирра, — стала припоминать Минорис. — Но… Это ведь совсем другие тигры! Рирра живут в дуплах старых смолистых секвой. Они тоже полосатые, с зубами и хвостом. Но, силы адуляра! Они ведь в сотню раз мельче этих гигантов!»

— Таймири! — забыв об осторожности, крикнула она. — Таймири, стой!

Однако та уже выпрыгнула из укрытия и, безоружная, встала перед хищниками.

— Ой, что будет! Мамочки, — пискнула Минорис и спрятала лицо в ладонях.

Тигры несколько опешили от такой вопиющей наглости, или храбрости, или дурости. Пока они прикидывали, что именно заставило Таймири броситься им наперерез, Папирус с Кэйтайроном улучили момент и по раздвоенному стволу вековой пинии забрались на нижние ветки. Оба неуклюжие, а капитан к тому же и полноватый. Позднее они признались, что сделали это в состоянии аффекта.

Три белых тигра высотою в полтора человеческих роста представляли собой весьма внушительное зрелище. Аквамариновые глаза, мягкая шерсть, филигранно вычерченные на шкуре черные полоски…

Такую киску Таймири с удовольствием взяла бы к себе домой. Если б, конечно, не запредельные размеры.

Она посмотрела в блюдцевидные глаза близстоящего тигра, выдержала ударную волну грозного рыка и ни капельки не испугалась.

— Рряу! — возмутился тигр. — Ты почему не убегаешь? Я же тебя съем.

— Так я тебе и поверила, — отмахнулась Таймири. — В учебниках написано, что вы не плотоядные.

— А какие? — ощерив пасть, поинтересовался тот.

Таймири отступила на шаг.

— Ну, вы эти, как их… травоядные.

— Травоядные? — утробно захохотал тигр и обернулся к собратьям. — Слыхали?

— Мрряу, и-и-и-ряу, — оскалились те.

— Судя по всему, ваши учебники составляют олухи и остолопы, — продолжил он, обдав заступницу горячим дыханием. — Двуногие могут не стараться, — добавил он, имея в виду Папируса и Кэйтайрона. — Мы ими всё равно закусим. А ты слишком глупа. Не хочу заразиться твоей глупостью. Ступай прочь, пока не передумал.

Капитан с Папирусом висели, уцепившись за ветки, и ничегошеньки не понимали. Что за язык использует Таймири? И почему ее до сих пор не растерзали? Минорис, зажмурившись, сидела за деревом и тоже ничего не могла разобрать. Ей хватало того, что разговор был отрывистый, громкий и порядком леденящий кровь.

— Я глупости не боюсь, — выступила вперед тигрица, подняв, как палку, полосатый хвост. — Меня вполне устроит длинношерстая.

Она, наверное, хотела сказать «длинноволосая», но кто знает, что на уме у этих тигров?

У Таймири внутри всё похолодело, и ей даже показалось, что заледенело и сорвалось с петель сердце.

— Вер-р-рно подмечено! — согласился третий тигр. — Разделим добычу поровну.

— А о той, кто вас на добычу навел, не забыли? — противным, приторным голоском промяукала черная кошка, появившись сбоку от тигрицы.

Таймири пришла в возмущение, но сумела лишь выдавить из себя:

— Неара! Так это твои происки?

— Не суй нос не в свое дело, человек, — надменно отвечала кошка. — И зовут меня совсем не Неара, а Ипва — Идущая После Великой Агонии. Как вы уже, наверное, догадались, массив гниет изнутри. Распадается. Я — дух распада. Я несу несчастье. Ты имела неосторожность дотронуться до меня, чем обрекла на гибель себя и своих друзей. Я никого не пощажу, и что начнут тигры, то завершит Ипва.

— Убей меня, зачем тебе остальные? — сдавленно проговорила Таймири. Голос ей всё еще не повиновался.

— Да твое худосочное тело и гроша ломаного не стоит! — презрительно отозвалась кошка. — Хватит пустых разговоров. Принимайтесь за дело, — обратилась она к тиграм. Те ощетинились, оскалили зубы и стали медленно приближаться к дереву, на котором беспомощно висели Папирус и капитан.

«Ох, и увязли мы!» — подумала Минорис. Несмотря на то, что переговоры велись на непонятном для нее наречии, итог был очевиден. Куда Таймири поладить с голодными тварями!

«Дело табак», — нахмурился Остер Кинн, выглянув из-за соседнего дерева. Он примчался на рев чуть позднее и не придумал ничего лучше, чем притаиться.

У него в уме уже почти созрел гениальный план отступления, но домыслить ему не дали.

— А-а-а-и-и-и! — завизжала вдруг Минорис, да так пронзительно, что даже лес дрогнул. А тиграм хоть бы что.

— О, да их тут гор-р-раздо больше, — довольно рыкнул старший. — Всем по двуногому достанется.

Он одним прыжком очутился возле Минорис и приготовился ударить ее своей гигантской лапищей. Но тут, откуда ни возьмись, с оглушительным улюлюканьем из-за деревьев выскочила индианка и ловко всадила ему в хребет копье. Ее соплеменник — молодой индеец с двумя красными перьями на макушке — молниеносно расправился с тигрицей, а третий полосатый хищник увернулся от руки краснокожего и задал стрекача. Кошка Ипва куда-то скрылась.