Автобиография - Марк Твен

Ночь, о которой я веду речь, была одной из тех гнетущих ноябрьских ночей в Новой Англии, ближе к концу месяца, когда пагубный новоанглийский климат устраивает в этом регионе встряску – в порядке эксперимента и дабы потренироваться на будущее, когда наступит надлежащее время, то есть декабрь. Что ж, когда мы покинули этот дом около полуночи, ветер завывал и снег мело тучами. Ночь была ненастная. Это было похоже на шторм в море – такой стоял гул и рев, и так бушевала метель. Это была совсем не подходящая ночь для взломщиков, и тем не менее они появились. В половине первого Гудвин лежал в постели, поставив дом на сигнализацию. И довольно скоро прибыли взломщики. Они явно прекрасно знали об охранной сигнализации, потому что, вместо того чтобы вламываться в кухню, пропилили себе дорогу, то есть выпилили здоровенную панель из кухонной двери и вошли, не потревожив сигнальное устройство. Они не спеша обошли весь дом, собрали всевозможные безделушки и побрякушки и все столовое серебро, снесли все это в кухню, уложили в мешки, после чего собрали себе роскошный ужин, с шампанским, бургундским и т. п., и также не торопясь, съели этот ужин. Затем, когда они собрались уходить – скажем, в три часа утра, – шампанское и бургундское возымели свое действие, и воры на миг потеряли бдительность, но одного мига было достаточно. В этот беспечный момент грабитель отпер и открыл кухонную дверь, и, конечно же, сигнализация сработала. Преподобный мистер Гудвин протянул левую руку, выключил ее и продолжил мирно спать, но взломщики выскочили из дома, побросав все награбленное добро. Охранная сигнализация вещь полезная, если знаешь, как ею пользоваться.

Когда преподобный мистер Гудвин заканчивал особняк для своего отца, я как-то раз проходил мимо. Я подумал, что зайду и посмотрю, как продвигается строительство, и в первой комнате, в которую вошел, обнаружил мистера Гудвина и обойщика. Затем мистер Гудвин поведал мне любопытную историю: «Эта комната ждет довольно долгое время. Это моррисовские обои[100], и их не хватило. Вы увидите, вон там есть одно неоклеенное место, от потолка до середины стены. Я послал в Нью-Йорк и заказал еще обоев, но выполнить заказ не удалось. Я обратился в Филадельфию и в Бостон – с тем же самым результатом. Судя по всему, в Америке не осталось ни одного рулона этих обоев. Я написал в Лондон. Ответ пришел в тех же самых выражениях – мол, обои распроданы и ни одного ярда найти невозможно. Тогда я велел обойщику содрать обои, чтобы заменить их какими-то другими, и мне было очень жаль, потому что я предпочитал этот рисунок любому другому. Как раз в это время похожий на фермера человек остановился перед домом и прошел по тем узким мосткам, по которым только что прошли вы. Он увидел наверху надпись «Вход воспрещен» – надпись, которая не воспрепятствовала вашему проходу в дом, – но его она остановила. Я сказал: «Входите, входите». Он вошел, и, поскольку это была первая комната на его пути, он, естественно, окинул ее взглядом. Увидев обои, он заметил невзначай: «Мне знаком этот узор. У меня дома, на ферме в Гластонбери, есть рулон таких обоев». Уже очень скоро мы заключили с ним сделку относительно этого рулона, который лежал у него на ферме с незапамятных времен без всякого применения, – и теперь мы заканчиваем тот недоделанный кусок.

Это было всего лишь совпадением, но, думаю, очень любопытным и интересным».

Члены кабинета министров побуждают президента снять с себя ответственность за применение силы по отношению к ней

Мистер Шеппард критикует президента, а республиканские лидеры пытаются его остановить

Специально для «Нью-Йорк таймс»

Вашингтон, 10 января. Миссис Моррис, которую в четверг выволокли из Белого дома, находится сегодня вечером в критическом состоянии.

В субботу она, казалось, была на пути к выздоровлению, и врачи питали надежды, что она сможет выписаться к понедельнику. В начале этой недели ее состояние изменилось к худшему и продолжает ухудшаться. Сегодня у нее был лихорадочный озноб, и ей делается все хуже. Вечером стало очевидно, что ее нервная система претерпела нечто близкое к расстройству.

Синяки, полученные ею от полицейских – вопиющее доказательство жестокости последних, – не прошли. Ее руки, плечи и шея все еще несут на себе свидетельства того обращения, которому она подверглась. Душевно и физически она жестоко страдает.

Сегодня стало известно, что два члена кабинета министров, один из которых секретарь Тафт, два дня уговаривали президента сделать заявление, дезавуирующее поступок помощника секретаря Барнса, который приказал выдворить миссис Моррис, и выражающее сожаление в отношении того, как с нею обошлись. Они также убеждали его пообещать принять меры, которые сделают невозможным повторение подобных инцидентов.

Президент твердо воспротивился совету этих двух членов кабинета. Он уполномочил мистера Барнса сделать заявление, в котором обхождение с миссис Моррис оправдывалось, так что теперь нелегко будет взять другой курс. Из осведомленного источника, однако, стало известно, что эти два члена кабинета не прекратили своих стараний. Они оба смотрят теперь на это дело не просто как на «случай», но как на серьезную историю.

Инцидент с Моррис был затронут сегодня в палате представителей мистером Шеппардом из Техаса перед самым закрытием заседания. Он получил слово на пятнадцать минут, в порядке обсуждения законопроекта по филиппинским пошлинам, и сразу же начал обсуждать ту резолюцию, которую предложил в понедельник, призывая к расследованию инцидента с выдворением. Он оправдывал себя за то, что выступает по этой резолюции в это время, говоря, что, поскольку дело не имело привилегии в обсуждении, он не мог добиться его обсуждения без согласия комитета по процедурным вопросам.

Далее мистер Шеппард перешел к обсуждению инцидента в Белом доме. Через минуту-другую он был прерван генералом Гроувенором, который выступил по порядку ведения заседания, сказав, что данное выступление неуместно при обсуждении законопроекта по филиппинскому тарифу.

– Я покажу господам, что оно уместно! – воскликнул мистер Шеппард. – Этой стране так же пристало иметь Китайскую стену вокруг Белого дома, как иметь таковую вокруг Соединенных Штатов.

– Что ж, если он считает, что уместно таким образом призывать к ответу президента и его челядь, – сказал мистер Гроувенор, – пусть продолжает.

– Если бы президент услышал доносящиеся из соседних кабинетов вой волка или рев медведя, – резко парировал мистер Шеппард, – реакция была бы незамедлительной, но вопль американки обрушился на невосприимчивые уши.