Сундук мертвеца - Макс Фрай

– Баба с возу – кобыле легче, – усмехнулся я.

Насчет «легче» я, конечно, соврал. Ни черта мне легче не стало, хотя был уверен, что стоит поговорить с Джуффином и жизнь моя сразу наладится, как это обычно случалось до сих пор. Но вышло скорее наоборот: версия, которая совсем мне не нравилась, после обсуждения с шефом стала казаться гораздо более логичной, чем до того. Какие там у него концы не сходятся, загадка. Скорее всего, просто сказал это мне в утешение, чтобы не дергался и крепче спал. И был в форме завтра, когда понадоблюсь для… для чего-нибудь.

Так или иначе, я получил передышку. И отправился домой, разнообразия ради пешком. Хорошо жить в городе, который любишь всем сердцем. Что бы ни случилось, необходимый прожиточный минимум радости всегда при тебе. Воздух Ехо лечит не от всех, но от многих печалей, особенно если принимать его после заката, одновременно массируя ступни булыжниками мостовых.

По дороге я завернул в лавку и купил бутылку осского аша, рассудив, что это мой единственный шанс осуществить мечту, еще недавно казавшуюся несбыточной. Джуффин человеческим голосом попросил меня не шевелить до утра ни пальцем, ни языком, а значит, эффективно вывести язык и пальцы из строя – моя обязанность. Можно сказать, профессиональный долг.

В гостиной Мохнатого Дома было непривычно пусто: ни гостей, ни Базилио с кошками, ни даже вечно ошивающихся тут собак. И стол девственно чист. Как будто не поздний вечер на дворе, а какое-нибудь дурацкое раннее утро. Чем, кроме всего, плохи все эти убийства, покушения и расследования – ломают устоявшийся режим дня.

Я подумал, что, сидя в одиночестве за этим огромным столом, да еще и с бутылкой, я буду являть собой совершенно душераздирающее зрелище. Если кто-то случайно увидит, до конца года потом не прекратит рыдать от сострадания. Ну и вообще, надираться до потери сознания следует в башне. Для чего еще человеку кабинет?

За годы жизни в Ехо я обзавелся острым, по моим собственным меркам, ночным зрением, но по сравнению с местными уроженцами, которым фонари и лампы нужны исключительно для красоты, поднятия настроения и привлечения внимания к заведениям, работающим по ночам, я все еще подслеповат: даже читать в темноте толком не могу, особенно самопишущие таблички. Поэтому в моем кабинете с недавних пор всегда горит звезда. Та самая, которая ослепительный белый свет, мечта всякой навек разлученной с телом души. Только моя звезда совсем маленькая, можно сказать, искра Марьеза. Такой белый светлячок под потолком.

Я бы сам, пожалуй, еще долго не собрался купить новомодный светильник; времена, когда я как одержимый мотался по лавкам, давным-давно прошли. К счастью, сейчас этот приятный период жизни наступил у Базилио. Времени на опустошение домашней казны у нее, по идее, мало, но в коротких перерывах между занятиями математикой и ежедневными встречами с примерно полутора миллионами ближайших друзей она успевает скупить целые горы всякого барахла; впрочем, по большей части, вполне полезного в хозяйстве. Взять хотя бы эту кабинетную белую микрозвезду.

Когда я переступил порог кабинета, моя Звезда Марьеза переживала свой звездный (надо думать, тоже Марьеза) час. Не каждому светильнику выпадает шанс так удачно подсветить кружащее под потолком привидение, что даже я, уж насколько привычен к этой публике, а все равно вздрогнул. И невольно попятился назад.

– Извините, пожалуйста, – поспешно сказала огромная сияющая тень. – Я совсем не хотела вас пугать!

– А вы и не напугали, – ответил я. – В смысле напугали не вы, а сам эффект неожиданности. Застал бы я сейчас на своем диване кого-то живого, вообще до потолка подскочил бы. А вас я как раз очень даже рассчитывал в ближайшее время встретить где-нибудь в доме. Увидел, как подозрительно быстро успокоилась Базилио, вспомнил, что призраки обычно проявляются через несколько часов после смерти, и сделал соответствующий вывод. Рад, что оказался прав. Очень вчера горевал, обнаружив вас мертвой, причем больше всего из-за вашей незаконченной работы. Думал: «Это нечестно, нельзя так невовремя умирать!»

– В самый последний момент своей жизни я подумала то же самое, слово в слово, – призналась леди Тайяра Ката. – Видимо, это и оказало влияние на мою дальнейшую участь. Никогда не планировала становиться призраком: мне чуть ли не с детства внушали, что это недостойный путь. А в Орденах над призраками насмехались как над потерпевшими неудачу не только в жизни, но и в смерти – ох уж этот мне Орденский снобизм! На самом деле, огромная глупость, как я теперь понимаю. Прекрасное состояние: голова мыслит ясно и четко, не хуже, чем при жизни. И почти ничего не отвлекает от работы. По крайней мере, можно не думать о том, как заработать денег. И влюбиться никакого риска. И есть не нужно, и одеваться, и, слушайте, даже спать! Это вообще роскошь – столько времени, и все твое! Даже на развлечения не жалко его тратить. Вот, сами видите, шатаюсь среди ночи по всему дому. Базилио спит, а продолжать работу без ее помощи сложно: именно сейчас надо кое-что записать. И я решила осмотреть Мохнатый дом, пока все спят. Для меня он все-таки в первую очередь бывшая Университетская библиотека, когда-то я проводила здесь много времени, и теперь интересно взглянуть как все изменилось… Вы меня простите, пожалуйста, за непрошеное вторжение. Я вовсе не придерживаюсь суеверного убеждения, будто призрак должен поселиться там, где его настигла смерть, просто не хочу сейчас возвращаться в свою квартиру. Там, наверное, уже толкутся наследники, роются в сундуках, ищут фамильные драгоценности, давным-давно распроданные за полцены на рынках Чангайи и Капутты. Глядя на них, чего доброго, поверю, будто действительно умерла.

– Это я могу понять.

– И отдельно извините за то, что я попросила Базилио держать мое присутствие в секрете, пока не улучу удобного момента лично с вами встретиться и все обсудить. Но знаете, честно говоря, я почти не сомневалась, что вы скорее обрадуетесь, чем огорчитесь и разрешите мне на какое-то время у вас задержаться. Если уж вы даже чудовище, которым сначала была Базилио, приютили без возражений…

– Вы меня раскусили, – вздохнул я. – Всегда мечтал о большой дружной семье, которая по вечерам собирается за одним столом: призраки, демоны, кошки, собаки, монстры, чудовища, главное, никаких людей, от них сплошное беспокойство… Только у меня одно обязательное условие: не заставляйте Базилио работать без перерыва. Вернее, не потакайте ее желанию круглосуточно вам помогать. Она у нас барышня увлекающаяся, но спать ей все-таки надо. И с друзьями встречаться. И покупать наряды, и гулять по городу. А иногда даже бессмысленно смотреть в одну точку, задумавшись о чем-то своем. В общем, просто жить.

– Никакой круглосуточной работы, ни в коем случае! – улыбнулась леди Тайяра. – Базилио, как я погляжу, повезло с опекуном. Обычно старшие говорят молодым: «Сиди, учись, развлекаться будешь потом». Интересно, «потом» – это когда именно? Призраком после смерти? Так не все ими становятся. Я сама довольно поздно поняла, что многое упускаю, зарывшись в учебу. Тогда усилием воли заставила себя оторваться от книг и принялась наверстывать упущенное. Это оказалось интересно и поучительно. Не могу сказать, что добилась большого успеха в искусстве «просто жить», но кое-что у меня все-таки получилось. Даже, представьте себе, замужем побывала. Вроде бы даже вполне счастливо. Вспомнить бы еще, как звали этого рыжебородого красавчика и сколько у нас родилось детей. Давно все это было.

Я сперва обалдел: ну надо же! Имя мужа еще ладно бы, но забыть, сколько у тебя детей – такого как-то не ждешь даже от самого рассеянного профессора, особенно при условии, что он самолично их родил. Но потом подумал: «Ты проживи лет восемьсот для начала, посмотри, как много сможешь вспомнить о своей нынешней жизни, а потом рассуждай».

Надо сказать, идея, что сколько-то лет спустя я даже не вспомню сегодняшний день, подействовала на меня неожиданно утешительно. Что бы ни случилось завтра, обязательно наступит время, когда я об этом забуду. Господи, да чего еще желать.

– Слушайте, – внезапно осенило меня, – а вы случайно не знаете, кто вас убил? Джуффин говорил, для опытного колдуна не проблема узнать имя своего убийцы. Что-то такое про невидимую нить, протянутую между ними…

– Понимаю, о чем вы, – перебила меня леди Тайяра. – Это правда – в том смысле, что я легко могла бы узнать, кто на меня покушался, если бы осталась жива. Но в моем нынешнем состоянии старые привычные приемы не работают. Мыслить получается ясно, а колдовать – нет. Для использования силы Сердца Мира необходимо тело, которого больше нет. И, разумеется, никаких «невидимых нитей», такого рода связи с Миром для меня оборвались навсегда. Надеюсь, есть какой-то особый способ использования магии для призраков; ладно, разберусь.